Диалоги, монологи, разное…

Трудно быть боссом.

- Понимаешь, в моей фирме нас трое компаньонов. И один хочет все подмять под себя. У меня с ним постоянные конфликты. Когда я был наемным работником, то чувствовал себя значительно свободнее. В подобной ситуации я бы просто спокойно поменял работу. Или уехал бы в Штаты по контракту. Программистам это сейчас пожалуйста. Ан нет! Собственное дело не бросишь - жалко…

 

"Мамка, налей пива!"

- Ну как ты находишь Харьков - сильно изменился?

- По-моему, не очень. Я ведь не так давно и уехала. Если и заметила какие перемены, то только к лучшему… Жизнь, как будто, выглядит более упорядоченной. Но это со стороны: я же, на самом деле, не понимаю, что здесь происходит.

- Нет, нет - ты права: жизнь налаживается. Просто люди были в шоке, а сейчас начали приходить в себя, приспосабливаться к новым условиям, действовать..

- Я слышала,  ты тоже открыла свое дело. Верно?

- Ну что ты! Это не я, это все муж. Это он все придумал, рассчитал, организовал. Без него бы  я ничего не cмогла.

- А кто твой муж по специальности?

- Физик. Кандидат наук.

- Мне кажется, у вас кафе. Или бар?

- Ну что ты! Кафе - это слишком сильно сказано… У нас просто точка по продаже пива…

Моя собеседница не намного меня старше; подругами мы никогда  с нею не были, но знакомы давно: уж и не припомню, сколько лет - "столько не живут". Учились в одной школе на Москалевке, потом на архитектурном… Была она, как говорили в прежние, более галантные времена, "чертовски хороша собой!". Чертовски хороша!  - Ослепительный результат удачного сочетания многих кровей, плюс природная женская аттрактивность, плюс высокий разряд по художественной гимнастике…. На улице ее было видно за квартал, всегда в кольце возбужденных поклонников. Так было в школе, так было в институте.  По-моему, наши мальчики были счастливы просто сказать ей "здрасьте!"

Так было и проектной организации, куда моя собеседница пришла работать по распределению. Говорят, будто тамошний женсовет отправил к ней специальную делегацию с постановлением и требованием, чтобы она прекратила очаровывать ихних мужиков, а то они коллективно все с ума посходили. Я не ручаюсь за стопроцентную достоверность этой истории, но что-то было…

- Точка по продаже пива? Как интересно!

- А что ты думаешь! Действительно, интересно!  Приходит столько разных людей… В конце концов, с кем мы раньше общались?  Только в своем узком слое… Все больше  архитекторы… Каждый  гений… Ну ты же знаешь!

Молча киваю головой: "Мне ли не знать!"

- А тут столько разных! У каждого своя история, своя философия, свои болезни, свои проблемы… Есть уже постоянные посетители…

- Все больше мужики?

- Ну конечно!

- Что-то вроде клуба получается?

- Вроде того… Знаешь, некоторые приходят рассказать, посоветоваться. Мы беседуем, вместе решаем кроссворды…

- Ты у них, как гейша…

- Похоже.  Узнают меня на улице,  в троллейбусе;  здороваются; спрашивают, как дела… Свой человек!  

- Здорово!

- Или подойдет к прилавку такой хлопец и говорит: "Мама, налей пива!" А я-то себя еще девушкой считаю. - "Мамка! Налей пива!"

 

Счастливый человек на обочине

Однажды я была на Салтовке, в гостях у своей кузины. Она живет на восьмом этаже. Выглянув в окошко, я увидела, что у дороги, на обочине, прямо на пыльной травке спит, свернувшись калачиком, некий ободранный, неопределенного возраста джентльмен  - то ли пьяный, то ли бомж, то ли пьяный бомж. Картина эта была примечательна тем, что лицо и поза спящего выражали полный покой и младенческую безмятежность. Мы с родственниками только дивились: и как ему не холодно в этих отрепьях да на сырой земле! Я несколько раз выглядывала проверить, на месте ли спящий. Тот переворачивался, менял позу, еще сильнее поджимал коленки, но детская счастливая улыбка по-прежнему не сходила с его лица. Пошел мелкий дождичек. Вспомнив про своего "клиента", мы подбежали к окну - но счастливого человека на обочине  уже не было.

***

Праздники, на которые я угодила в Харькове, проходили так же, как наверное, везде - с выставками, праздничной торговлей, оркестрами, лакомствами, с моей любимой вареной кукурузой; с фейерверками.

Фейерверки оказались не хуже, чем  я видела в  Кфар Сабе; а "у День Незалежностi" даже, пожалуй, шикарнее.

В общем, все нормально, но немного странно - улицы темные, без фонарей, светят только окна домов. Праздничное гуляние в темноте. И люди как будто притихшие. Идут не спеша, скорее  робко; разговаривают вполголоса. Какие-то молодые энтузиасты пытались озвучить действие нарочито громкими выкриками. Окружающие глядели на них, как на сумасшедших, и старались обойти стороной.

Только на площади бывш. Дзержинского горели фонари. Но и там люди кучковались тихо; почти неподвижно сидели на травке, ожидали фейерверк. Притихшие люди… Не то, чтобы спокойные - именно притихшие… Влюбленные молча обнимали друг друга; и даже дети не бегали, не шалили, держались поближе к взрослым.

Правда, на каждый залп толпа отзывалась криками, аплодисментами; но когда фейерверк окончился - тут же все тихо разошлись.

- Это просто ты привыкла к отвязанной израильской публике, что у нас тут все орут, как ненормальные, - сказала мне Илюшина сестра Аня.

Но нет! Я ведь еще помню харьковские праздники "демократических времен". Сколько было шума, возбуждения, игры; как было интересно!

 Возле гостиницы "Харьков" соорудили искусственные ручейки, озерцо. Прямо на это озерцо выходит своей верандой известное всем кафе. Я  подошла поглядеть. Увидела на дне монетки и бросила туда свой шекель.

От площади шла вниз по Сумской, грызла горячую кукурузу. На иврите кукуруза называется "тирас", и в дни праздников ее тоже продают на улицах горячей. Не из ведра, разумеется - а из специальных красивых баков, с салфеточками и разными прибамбасами. И сорт другой - более нежный. Но мне и тот нравится и этот…  Вдруг я увидела  что-то ужасно знакомое - навстречу мне двигалась вместе с толпой религиозная израильская пара с младенцем в колясочке, и с ними еще какие-то местные. Израильтян я вычислила, естественно, по одежде.

- Шалом! - я помахала им рукой. - Шалом!

- О! - они  удивились и обрадовались. - Шалом-шалом!

Но я не стала останавливаться и заводить знакомство. Двинулась дальше.

Вдоль улицы Сумской на территории сада Шевченко располагались какие-то летние забегаловки - пластмассовая мебель, цветные скатерки, запах жареного мяса… Люди сидят за столиками, выпивают, закусывают. Играет оркестр. Я подошла поближе, потому что меня заинтересовала их пустяковая песенка. Слов я не разобрала, только припев:

"…вспомню  шашлычек на палочке, селедку, минералочку…" или что-то в этом роде.

Музыканты уже не молодые, с усталыми лицами проектных или там, научных работников из прошлой жизни…

"… шашлычек на палочке…"  Картина показалась мне, почему-то, очень жалостной…