|
|
|
|
Желания
|
 |
||||||||||||
| Картинка: В студенческом общежитии. 60-е годы |
«Бойтесь своих желаний, ибо они могут исполниться».
Этим летом мы с Ильей завели себе обычай - в пятницу вечером выезжаем к морю. От нашего дома до пляжа в Герцлии - полчаса на машине, не более… К вечеру спадает жара, а температура воды, все равно, двадцать девять градусов. Круто посоленное Средиземное море держит хорошо, замерзнуть в нем не представляется реальным, так что можно часами не вылазить на берег.
"Осуществляются мечты…"
Это к тому,
что на шестом
своем десятке я обнаружила, что желания -
таки сбываются. В "прежней жизни" я
всегда тосковала по морю, видела зимой во
сне - и вот, пожалуйста, - полчаса езды…
Жалела об уходящем лете, скучала по теплу …
, и - "…пожалуйста, Наталья Борисовна, вот
вам лето на круглый год! "
С детства искала слова, стремилась писать и рисовать - и вот раскидало моих друзей по белу свету - и стала я писательницей писем… В отрочестве мечтала быть историком - и судьба в лице Наталии Андреевны привела меня в гаечкин архив… С детства же тянулась сердцем на Восток, мечтала поступить на востоковедческий, изучать восточные языки. И вот теперь постигаю - и язык и Восток - на собственной поношенной шкуре…
"Персонажи
с пляжа", лето 1997 г.
- Ирка, как твоя диссертация?
- Что вы,
девочки, какая диссертация! Мне деньги надо зарабатывать… На двоих.
- А Сережа?
Что твой Сережа?
- Ой, девочки,
он приносит копейки.
- Он хоть
пошел работать?
- Да, устроился
ночным сторожем. Сутки дежурит, трое дома сидит.
- Хозяйством
небось занимается?
- Нет, что вы!
Он над изобретением работает.
- Какое
изобретение?
- Ну, как вам
объяснить? Что-то вроде вечного двигателя...
- А ты берешь
халтуры, пашешь круглые сутки, чтобы его, бугая, прокормить?
- Приходится…
- Бедная ты,
Ирка, несчастная!
- Не везет
тебе в жизни.
- Ну почему же не везет? Знаете, девочки, я ведь и сама себя раньше жалела, чуть ли не до слез. Пока не вспомнила, о каком муже в девичестве мечтала. - Ну, во-первых, чтобы был высокий. - Сережа высокий. Чтобы был симпатичный - Сережа симпатичный. Чтоб не пил - не пьет. Чтоб не курил - не курит. Чтоб не изменял - не изменяет. Чтобы был увлечен своей идеей - увлечен идеей. И чтоб я ему помогала - помогаю. Сижу, черчу по ночам его прибор, на машинке печатаю... А насчет зарплаты я никаких пожеланий не высказывала. Ну, правда! Были у меня пожелания насчет зарплаты? - Не было, девочки! Значит, и жаловаться не на что!...
май 1993 г Харьков
В начале
девяностых годов существовала в городе Харькове организация со странно звучащим
названием: «Школа русской йоги». В этой школе занималась несколько лет и я, и «русские йоги» за это время успели меня
кое-чему научить. Однажды, накануне Нового Года руководительница нашей группы
Нонна Борисовна А. рассказывала нам о
том, как следует встречать наступающий Новый Год (уж и не помню, какой) – какую
одежду надевать, чем украшать себя и квартиру, что подавать на стол и т.д.;
когда и как задумывать новогодние желания.
- Запомните:
желаний должно быть ровно три, и загадывать их нужно ровно в двенадцать часов,
но не по московскому, а космическому времени!
- Нонна Борисовна говорила это,
смеясь. – Только будьте чрезвычайно осторожны! Чрезвычайно осторожны! -Потому
что несколько лет назад со мной приключилась одна интересная история. К тому
времени я начала заниматься йогой и старалась все сделать четко и правильно. И
вот, когда по космическому времени наступила полночь, я взглянула на своего
горячо любимого мужа и загадала первое желание. «Почему бы мне – подумала я -
не пожелать для себя вечной любви, превозмогающей все препятствия!» - Отлично!
- Теперь второе желание – «чтобы жить мне в четырехкомнатной квартире на
Сумской![1]» Ну и третье: «Почему бы мне не
пожелать для себя вечной молодости?
Хочу быть вечно молодой!»… И в этот самый год мой горячо любимый муж
меня бросил… то есть, предоставил мне возможность
любить его и дальше, «превозмогая все препятствия». Когда же мы разменивали нашу общую квартиру, мне, как вариант,
предложили комнату в четырехкомнатной коммуналке на улице Сумской. И тогда я
взмолилась: «Пожалуйста!.. Я все поняла. Не нужно мне вечной молодости!» -
Почему? - Да потому что вечная
молодость – это смерть в молодые годы…
Харьков, начало 90-х; записано в сент. 2000 г. в Израиле
Осенью девяносто восьмого года мы с Илюшей
ездили в Америку. Гостили там у разных бывших харьковский друзей. Многие из них
имеют большие и красивые дома. Но лучше всего нам было у Гришки с Алькой. Тепло
и просто – как в «прошедшей жизни».Чудесный, просторный, гостеприимный, уютный,
отрытый дом – без культа вещей, чистоты и порядка. Настоящий, не иммигрантский…
- Честь и хвала твоей Альке, - сказала я однажды Грише, - какой дом она сумела сотворить! – теплый, уютный, красивый… и вообще… мне кажется, ваш дом - особенный!
Гришка
расхохотался в ответ:
- А при чем же
тут Алька?
- Ну а как же!
Ведь атмосфера в доме – это всегда заслуга хозяйки!
- Алька,
Алька! Иди скорее сюда! Ты слышишь, – Наташка говорит, будто бы наш дом – это
твоя заслуга! - Ха-ха-ха!… будто бы ты его таким сделала!…
Гришка хохочет, словно я сморозила какую-то глупость. Но я же виновата, что ничего не смыслю в
ихней американской жизни!
- Ну что ты,
Наташка! Все в порядке, - успокоил меня Гриша. – Но дело в том, Алька здесь,
действительно, ни при чем. Это просто дом такой …
- ?
- С этим
домом у нас, знаешь ли, целая история вышла. Тоже мистика какая-то… Мы очень его хотели. Алька даже из-за него
плакала… Так горько плакала… Ты ведь ее совсем не знаешь… Она у меня такой человек… духовный. Не помню, чтобы когда-нибудь расстраивалась из-за материальных вещей. Ей
всегда это было параллельно. А тут вдруг такие горькие слезы… На меня это даже
произвело впечатление…
- ?
- Ладно, начну
с начала. Несколько лет назад, когда у нас вдруг появились деньги[2], мы решили, что пора покупать дом.
Прикинули, примерно, за сколько мы можем, и какой; обратились в маклерскую
фирму, и дело пошло. Мы много ездили, смотрели – все, вроде, ОК, хорошие дома,
… но не то… Даже трудно объяснить, в чем причина… Одним словом – не то. А
маклерша нам и говорит: «Не расстраивайтесь, ребята! Подождите - как только вы
увидите свой дом, вы тот час его узнаете, вы почувствуете – это ваш!» В конце
концов, так и случилось. Потому что,
стоило нам только увидеть вот этот самый дом, как мы, не сговариваясь, сказали
– Это наш! Хозяева были очень милые люди, пожилая еврейская пара: они
решили перебраться поближе к детям. Мы с самого начала хорошо с ними
заобщались, Алька даже подарила им свою картину… Я сразу сказал хозяину, что
заинтересован в покупке. Проблемой для нас оставалась только цена. Дело в том,
что в нашей семье материальное, так сказать, обеспечение полностью лежит на
мне. Я добываю деньги, и я решаю, как ими распорядиться… Алька в этом ничего не
смыслит… ну, просто не может… Короче, не в этом дело… Я твердо выделил на покупку дома двести десять… ну, в крайнем
случае, двести тридцать тысяч долларов и не центом больше. Это предел. А
хозяева хотели двести семьдесят пять. Торговаться было бесполезно – слишком
большая разница. Мы очень вежливо распрощались, обменялись телефонами. Я только
сказал: «Позвоните мне, пожалуйста, если вдруг измените решение!».
С тех пор прошло довольно много времени, мы продолжали искать – вроде, и дома попадались неплохие, и цены подходящие – а все не то!… Однажды Алька мне и говорит – позвони, дескать, спроси, как там дела с продажей того дома; может, они согласятся снизить цену. Я позвонил. А хозяин мне и отвечает: «О! Sorry, Greg! Можно считать, что дом уже продан. Есть серьезный покупатель, мы с ним подписали предварительный договор». «Ну что ж, - говорю, - действительно, sorry, уж очень нам ваш дом понравился… Но ничего, видимо, не поделаешь… Скажите только, если не секрет, на какой сумме вы сговорились?» «Не секрет – двести пятьдесят пять тысяч». Пересказал я это Альке, она, конечно, ужасно расстроилась: «Гришка, - принялась она меня уговаривать, - ну смотри: ведь если мы можем заплатить двести тридцать тысяч, то двести пятьдесят пять – это ж не намного больше! Послушай, может быть, мы, все-таки, можем? Гришка!…» «Ну хорошо, - отвечаю я ей, - допустим, я соглашусь на такую сумму, но какой теперь в этом прок? Дом-то, все равно, считай, уже продан!» А она продолжает упрашивать: «Ну Гришка, ну позвони ему, ну скажи - мы тоже согласны на двести пятьдесят пять тысяч!» В общем, позвонил я снова и говорю: «Вы знаете, мы тут подумали и решили, что такая сумма нам тоже по силам. Я понимаю: вы уже обо всем договорились…Но мало ли что! Вдруг у вас почему-то не сладится! Тогда сообщите мне, пожалуйста!» «ОК! Если что, я позвоню - отвечает хозяин, - но покамест у нас все железно». Алька обрадовалась: она чего-то там себе где-то нагадала и даже во сне видела, будто этот дом все-таки достался нам... И тут звонок: «Hi, ребята! Думаю, я обязан вам об этом сообщить. Сделка окончательно состоялась. Сегодня мы едем к адвокату подписывать документы». Тут моя Алька ударилась в слезы: «Ну как же так? Гришка! Ведь это же несправедливо!» Но что поделаешь? Плачь-не плачь, а они уже у адвоката. Не судьба, значит… И вдруг, - ты представляешь? - снова звонок: «Greg, вы еще не передумали покупать мой дом?» «Нет, не передумал. А в чем дело?» Оказалось, что его покупателю, вроде бы, не удалось еще продать его собственный дом, и у него просто не было денег, чтобы оплатить покупку. Обещал через три месяца. Но хозяину такой вариант не годился, и он позвонил нам.
Вот так мы и
купили этот дом…
Записано в 99 г.
Осенью 1954 года меня отправили на очередную
выставку лагерных достижений в Долинку. Мы выехали на рассвете. Я стояла в
кузове грузовика и не обращала внимания на красивую дорогу, обсаженную
тополями, которая вилась вдоль арыка. Я думала о том, какая я все-таки еще
молодая и как мне хочется любить, пусть меня сажают в карцер. Пусть добавляют
срок… В мечтах мне рисовался какой-то невиданный красавец, но кто?
Машина
подъехала к Долинке, выгрузили наши стенды и материалы. Я очнулась от грез и
вдруг увидела человека, который во все глаза смотрел на меня восхищенным
взглядом. Мои товарки считали меня красавицей среди долинских женщин.
Мы поднялись
на второй этаж, где располагалась наша экспозиция. Рисуя какой-то стенд, я
вдруг почувствовала, что этот странный человек стоит за моей спиной. Я в
ужасе посмотрела на начальство, потому
что нам было запрещено общаться с мужчинами. Но, к счастью, этот человек
оказался организатором художественной части выставки.
После обеда во
дворе Дома просвещения играл оркестр заключенных мужчин. После обязательной
песни о Родине зазвучала наше любимое танго, знаменитое «Бессаме, бессаме
мучо…». Томным тенорком пел молодой испанец по кличке «Клевелочка», я помнила его
еще по Москве…
…….
Вдруг я
услышала за своей спиной шепот и какое-то непонятное пения, я оглянулась и
увидела этого странного человека. Это был Юло Соостер..
……………..
Первое
впечатление от внешности Юло было весьма нелестным. Говорит не очень внятно, вероятно,
от волнения, расхристанный вид, болтающиеся шнурки на нечищенных ботинках,
рваный, прожженный бушлат. На длинных, не очень ухоженных волосах – дырявый,
когда-то элегантный синий берег. Единственное приятное впечатление производили
удивительной красоты небесно-голубые невинные глаза.
Мне
показалось, что он на меня как-то странно смотрит. Я отвернулась от него.
Когда мы
закончили оформлять экспозицию наших достижений, нас развезли по домам, по
лагпунктам.
Встречу с Юло
я совершенно забыла. Но через неделю получаю письмо с объяснением в любви.
«Я думал, что забуду Вас, но, к сожалению, не могу. Ваш образ преследует меня
днем и ночью.»…[3]
Круглое лицо, ясные глаза, застенчивая улыбка, милый московский акцент. Машенька. Назовем ее так. Русская. Без всяких кавычек. Приехала в Израиль с семьей своего мужа-еврея. В настоящей истории его имя будет Марк. Небольшого роста, энергичный, мужественный, с прямым взглядом и открытой улыбкой. Классный парень. Мне такие нравятся. Дом у них тоже открытый, всегда полный друзей, и отношения между супругами (не сглазить бы) прекрасные. У Маши и ее мужа Марка двое чудесных детей: причем, младший из них – сабра.
- Наташа, ты заметила, что желания исполняются? – обращается ко мне Маша.
- Да ,
конечно, заметила.
- А почему
так?… Ты не знаешь?…
- Нет, не
знаю…
- Вот
послушай, как интересно получается – я про желания хочу сказать - в детстве я
книжки читала - “Джен Эйр”, “Анжелику”, ну и еще другие разные... И тогда еще для себя решила: «Я обязательно
буду счастлива в семейной жизни, у меня обязательно будет счастливая семья!»… И
представляешь! - так оно и вышло…
- А с Мариком вы давно знакомы?
- Очень давно!
Мы еще в техникуме вместе учились. Он у нас отличником был. Потому сразу в
институт поступил. А я пошла работать.
- Так вы еще в
техникуме начали встречаться?
- Нет, что ты! В техникуме у меня другая была
любовь... Рыжий такой... Володя… Два метра росту... Огромный…
Представляешь, когда он прикладывал свою ладонь к моей, то получалось, что
кончики моих пальцев едва доставали до оснований его… Представляешь?
Машенька
смеется, потом замолкает ненадолго.
- Ты знаешь,
это все было так необыкновенно.... – продолжает она. - Такого в моей жизни больше никогда не
случалось. - Стоило мне только его увидеть, как со мной начиналось такое!…
Такое!.. Поверишь ли, я не могла пошевелиться, не могла произнести ни слова …
- Как в той
песне: “Лишь тебя увижу, уж я не в силах вымолвить слово, вымолвить слово...”?
- Да, да,
именно так.!
- И это было
взаимно?
- Ну да… мне
кажется, взаимно... И весь техникум про это знал, все студенты тогда за нас
переживали.
- И Марик тоже?
- Ну конечно!
Мы ведь с ним были друзья. Я поверяла ему свои сердечные страдания, а он мне
свои… Как две подружки…. Он тогда тоже был влюблен… В одну девчонку… тоже высокую, рыжую… Она была бы подходящей
парой для моего Володи...
- А где он
сейчас?
- Кто? Володя?
- Он в Америку уехал... Давно. Еще в
семидесятые годы.
- Еврей?
- Да.
- Он там по
специальности работает?
- По какой специальности! Техникум он бросил, в цирковое училище пошел…. Но к тому времени мы с ним уже расстались… Однажды, в компании, я услыхала, как цирковые ребята говорили: ”А у нас в училище такой рыжий есть! Ух, какой рыжий!!!”. Я сразу поняла, что это о нем... Вообще-то, он был… как бы это сказать... авантюрист... Именно – авантюрист... Не представляю, что он там сейчас делает… в Америке... Как-то раз в начале перестройки статью напечатал в “Московских Новостях”...
- А как его
фамилия?
- Он псевдонимом
подписался. А настоящая его фамилия Соколов.
- Полукровка,
что ли?
- Нет, нет! Он
стопроцентный еврей – и по папе и по маме. Просто фамилия такая.
- Бывает…
Машенька снова замолкает. Видно,
вспоминает о чем-то.
- Знаешь, я
когда узнала, что Володя еврей, так чуть со стула не свалилась. Правда….Ты
только не подумай, будто бы я что-то имею против евреев … Совсем не потому…
Просто я никогда про это не
думала. Наверно, из-за того, что семья у нас такая – никогда даже и разговоров
не было, вообще ничего такого не помню... «Человек и человек - какая разница!»…
Понимаешь?
- Еще бы! - конечно. У нас тоже
такая семья…
- Ну вот. А когда мне подружка
сказала: “Ты знаешь, что твой Володя еврей?”, так я чуть не упала…. Для меня
это было прямо потрясение какое-то. «Ну и что, - говорю я ей, - что еврей!
Какое мне до этого дело? Что это меняет?»
А
она мне: “Да ты что, совсем бестолковая, что ли? Как это ты не понимаешь?”
А я ей:” Нет, это ты бестолковая,
это ты не понимаешь!!!”
Я
гляжу на Машу, она глядит на меня и
тихо улыбается.
- Ты знаешь,
Наташа, до чего это удивительно было и странно! …Какие у нас с ним были
встречи... Неожиданные, необыкновенные... Вот послушай: идем мы однажды с моей
подружкой по улице, и вдруг я вижу – Тень!!!…
- ???
- Тень!!! И чувствую, как все во мне
замирает, и ноги мои дальше идти
отказываются… «Да что это с тобой? - спрашивает подружка, - что
случилось?» «Смотри, - отвечаю я ей, - там тень!!!». « Да что за глупости такие,
Маша! Ты что, маленькая? Тени
испугалась! Большое дело - тень! Мне бы твои заботы! Вот у меня проблемы – так это действительно..!
Представляешь: вечером вернется мать с
работы, увидит, что я полы еще не вымыла, и снова устроит скандал! Ну не
понимает! Не понимает она, что человеку жить некогда, что проект надо сдавать
и, вообще, каждый человек имеет право на свою личную жизнь…» Подружка
продолжает трещать, но я ее не слышу… Тем временем тень все ближе, ближе…
Глядь! - а это Володя...
- Или в другой
раз, знаешь, пошли мы в кинотеатр “Россия”. Вчетвером пошли: я с подружкой
и еще два наших кавалера ...
- А что
Володя?
- К тому
времени у нас с ним все давно уже было кончено.... И вот, значит, сижу я в зале
и вдруг чувствую - снова находит на меня оцепенение: не могу пошевелиться,
слова сказать не могу...
- Это был он. Правильно? Ты его
увидела?
- Нет, я его не видела - только
чувствовала: он где-то рядом.
- А он тебя видел?
- Не знаю. Но только когда мы в антракте вышли в буфет и сели за столик, я вдруг обернулась, а за соседним столиком – он! И пока наши кавалеры в очереди стояли, Володя успел сказать мне два слова... Всего лишь два слова! Но через час мы уже были вместе...
- Вы были любовники?
- Да нет, не думаю, что так можно
сказать. Это было еще так по-детски!
- А
сколько вам было лет?
- Ну считай - сразу
после школы. Мне тогда было 16-17... Он на год старше… Но более опытный…
Да, опытный… У него и до меня уже были женщины, и после меня... И во время...
Было в нем что-то демоническое,
притяжение какое-то.... Да… Странный наш роман длился четыре года. С моих
шестнадцати лет и до двадцати ...
- А потом?
- Потом он уехал....
……………………………
- Знаешь, Наташа, что я еще хотела
рассказать... Вот послушай, как
интересно получается! Он часто говорил мне:” Ближний Восток, Ближний Восток..”
А я и понятия не имела, что он имеет в виду... Тогда ведь “Израиль” даже вслух не произносили. Вроде как, слово неприличное
было... Помнишь?
- Ну конечно.
- Помню еще, какой-то человек у них в
доме появился. Пожилой. На иностранном языке разговаривал… Теперь-то я понимаю,
что на иврите… Вот ведь как интересно!. А тогда я ничегошеньки не соображала...
Потом они с матерью по израильской визе уехали в Америку.
- В то время многие так уезжали.
- Да-да,
конечно… И вот, незадолго до отъезда, Володя мне и говорит: “Запомни, Машенька:
ты для меня - самое дорогое, что только было и есть на свете!.. Мне очень важно, чтоб ты это знала…
Объяснить я все равно не сумею!...
Послушай лучше, я расскажу
тебе на прощание притчу…»
- Притчу?
- Ну да, притчу. «Представь себе, Маша, - начал тогда Володя, - представь себе большой город в чужой далекой стране. Поздний осенний вечер, на улице слякоть, холод и дождь. Представила? А теперь представь себе маленький, теплый и уютный домик, в котором живет дружная счастливая семья – молодые супруги Джон и Дженни; и с ними их веселые румяные дети. Милая жизнерадостная Джении готовит на кухне ужин, и тихо напевает песенку; в гостиной, на ковре играют дети; а у огня в глубоком кресле отдыхает Джон – он только что вернулся со службы. В руках у него вечерняя газета, на коленях дремлет большой пушистый кот.... Джон порядком утомился за день и продрог по дороге домой. Но сейчас ему хорошо. Так тепло и уютно! А за окном, - повторяю, - непогода, ветер и дождь…
И вдруг
неожиданно раздался громкий стук в
дверь.
- Дженни, отвори, дорогая! - попросил Джон.
И Дженни пошла отворять. На пороге стоял промокший до нитки и дрожащий от
холода высокий седой незнакомец. Молодые супруги радушно приняли нежданного
гостя - пригласили в дом, дали ему сухую чистую одежду; согрели, накормили,
напоили и уложили спать в гостевой комнате на мансарде. Ранним утром, должно
быть, разбуженный запахом горячего кофе, незнакомец спустился на кухню. Но от
завтрака решительно отказался.:
- Нет, нет, милые мои юные друзья! - ответил он Джону и Дженни, - я сердечно благодарен вам за то, что вы приютили и обогрели меня в своем чудесном доме, однако пользоваться вашим гостеприимством далее не могу - увы! - я вынужден немедленно отправиться в дорогу. Но знайте, мои дорогие, что я считаю себя вашим должником и намерен тот час же отплатить вам добром за добро… Только не возражайте, не возражайте, пожалуйста! Вы ведь еще не знаете, кто я такой! Возможно, в наши дни не так уж легко этому поверить, но знайте - перед вами сейчас стоит волшебник…
- ?!!
– Да-да! – именно волшебник, который умеет исполнять желания. Понимаете, что это значит? Это значит, что я могу сделать все, о чем бы вы меня ни попросили. Все, что угодно… Но только учтите – каждому из вас разрешается высказать всего лишь одно желание. Вы меня поняли? – Всего лишь одно-единственное желание. - Так что не торопитесь, дорогие мои, сперва подумайте хорошенько – потом ведь ничего уже не исправишь…
- Благодарю
вас, господин Волшебник! – сразу же ответила Дженни своему странному гостю, -
но мне, право же, не о чем вас просить. Потому что я счастлива тем, что имею.
Поверьте, сударь, я совершенно счастлива! Смотрите - у меня прекрасный добрый
муж, здоровые веселые дети, - разве вы не видите, как я люблю их и как они
любят меня? У нас такой славный уютный домик... А большего, господин Волшебник, я уверена, и пожелать
нельзя!...
- Ну полно,
полно, милая Дженни! Разумеется, вы
совершенно счастливы, и вам не о
чем меня просить... Конечно, я понимаю… Но, все же, не вполне уверен: так ли это, моя дорогая, возможно ли
такое?… Впрочем, не смею настаивать… не
смею ни на чем настаивать, хочу лишь вам напомнить – всего через каких-нибудь
несколько минут мне придется, к сожалению, покинуть ваш гостеприимный дом и,
увы! - я повторяю - увы, моя дорогая, навсегда... И вряд ли вам еще хоть когда-нибудь в жизни представится
подобная возможность… Так что советую:
подумайте - время еще есть!
- …Ну в таком
случае, господин Волшебник, …таком случае… Что ж, признаюсь… да! - вы правы:
действительно, существует одна вещь, … но это, знаете, такой пустяк… такой,
знаете ли, пустяк, что даже говорить
неудобно …
- Ну же, ну,
продолжайте, Дженни! Не стесняйтесь, дорогая, я внимательно вас слушаю.
- Так вот,
сударь: вы, должно быть, обратили внимание на
голубые обои в нашей маленькой
гостиной… - Да?- Очень миленькие обои, это верно… – Но дело в том, что мне
они немножко надоели... Давно
собиралась их переклеить, да все руки не доходят. Потому я хотела бы у вас
спросить: раз уж так все получилось, то нельзя ли, пользуясь случаем, заменить
эти обои на другие, точно такие же, но только розовые?
- Ну разумеется, можно!
И тот час же на стенах гостиной появились новенькие розовые обои.
- Боже мой, какая прелесть! Ты
только взгляни, Джон! Да вы же настоящий волшебник, господин Волшебник! Это
именно то, чего мне так хотелось! Спасибо вам огромное!
- О, не стоит благодарности, Дженни! Не стоит благодарности! Это и впрямь
сущий пустяк!.. Ну, а теперь вы, мой милый Джон! Говорите - подошла ваша очередь.
- Ну вот.. я,
право, не знаю, сударь… Все дело в том, что я… так же, как и моя Дженни,
совершенно счастлив… Абсолютно
счастлив… Ну вы же видите, как я люблю свою жену и своих славных
ребятишек!.. как нам хорошо вместе!…
Что может быть лучше нашей взаимной любви и тихого семейного счастья? Я так
всем этим дорожу, что не променял бы их ни на какие сокровища!
- Я совершенно
согласен, мой друг! В вашем положении
было бы крайне неразумно искать
каких-либо перемен… Крайне неразумно… Но бывают ведь еще и другие желания…
- О да,
господин Волшебник!… В этом вы совершенно правы! Бывают и другие желания… Я,
действительно, благодарен судьбе за все, что имею… и мне, действительно, не о чем вас просить…
но все же… да! - существует одна вещь… Единственное, чего бы мне хотелось - так это узнать… просто узнать – только и всего...
- Что бы вам хотелось узнать, мой милый Джон?
- Да так, в
сущности, ничего… один пустяк, безделицу… Поверьте, это пустое любопытство – не
более того… Но возможно… если вас это затруднит… в таком случае…
- Да вы не стесняйтесь, мой друг, говорите
смело - я буду рад вам помочь!
- Ну, если так... Видите ли, сударь, возможно, вам это покажется ребяческим, забавным… но дело в том, что несколько лет назад со мной приключилась одна история... Нет, нет, не подумайте - ничего драматического! Просто однажды в воскресный день я собирался на свидание к моей невесте Дженни, и представьте себе, замешкался - и опоздал на поезд! Примчался на станцию - и увидел уходящие вагоны. Догнать поезд мне, к сожалению, не удалось. Пришлось добираться следующим. По дороге я ужасно волновался: как там моя Дженни, бедняжка: наверное, ждет меня, беспокоится: не стряслось ли какой беды… Дождется ли? ... Нет-нет! Все окончилось благополучно - моя милая Дженни терпеливо меня ждала, мы с ней встретились, провели вместе чудесный день и вскоре поженились. Остальное вы видите сами… Но вот только, знаете, сударь, - время от времени, я право же, и сам не понимаю, почему – так вот, время от времени меня беспокоит один назойливый вопрос: «Интересно: а что случилось бы со мной, не опоздай я тогда на тот злополучный поезд? Ведь как знать - возможно, вся моя жизнь сложилась бы тогда совсем по-другому?»… Что вы скажете на это, господин Волшебник?
- Нет проблем, мой мальчик! Сейчас вы все увидите собственными глазами.
И Джон снова очутился на той же самой станции, что и несколько лет тому
назад, но только на сей раз он успел-таки
вовремя подняться в вагон. Немного отдышавшись, он нашел свободное место и начал осматриваться
по сторонам. Оказалось, что напротив него сидит девушка необыкновенной красоты.
Джон не мог отвести от нее глаз, хотя и очень старался - ему не хотелось, чтобы
прекрасная незнакомка сочла его невежей. Заметив эти отчаянные усилия, девушка не сумела сдержать улыбки. Он
улыбнулся ей в ответ. Так они познакомились, разговорились... Джон обнаружил,
что его спутница не только хороша собой, но к тому же еще и умна, талантлива,
богата... Он открывал в ней все новые и новые достоинства... Короче, ту
станцию, на которой ждала его Дженни, Джон проехал. Вслед за своей новой
подругой он сошел с поезда, и с того дня они больше никогда не расставались. Их брак оказался на редкость удачным, их
дети - прелестными. За все эти годы Джон ни разу не вспомнил о
своей невесте Дженни.
Но вот как-то раз его жена решила повезти
детей к морю. Она усадила их в автомобиль, и они поехали. По дороге
случилось ужасное - автомобильная катастрофа. В одну минуту Джон потерял все,
что было ему дорого. Одинокий, с разбитым сердцем, брел он по ночному городу,
сам не зная куда. Дул сильный ветер, моросил холодный дождь, слабый свет
уличных фонарей едва мерцал в промозглой мгле. Дрожащий от холода, в
мокрой одежде, он неожиданно вышел к
какому-то странно знакомому дому. Ярко освещенные окна как будто бы манили
Джона. Он постоял немного у ограды, а
потом заглянул внутрь… И в тот же миг он вспомнил обо всем!… Джон узнал свой
милый уютный домик, в котором жил так счастливо с верной и ласковой Дженни! В
домике все оставалось по-прежнему - только обои в гостиной были не голубые, а
розовые... Узнал он и свою милую Дженни, такую же молодую и безмятежную; узнал
своих румяных, веселых ребятишек... Все было, повторяю, как прежде - но только
в кресле у огня сидел другой мужчина…
Ты догадалась, кто это был? - Это был
тот высокий седовласый незнакомец, который однажды ненастным осенним вечером
постучался в двери их счастливого дома…”….
Машенька вздохнула и замолчала.
…………………………
- Ну а дальше что?
- А дальше? – ничего. Все, конец... Тогда я ничего в этой истории не поняла. Ровным счетом ничего... Но почему-то запомнила на всю жизнь…. И часто возвращалась к ней мыслями…
- А с вами что было дальше?
- С кем?
- Ну, с вами двумя – с тобой и с
Володей.
- С нами? – Ничего. Он уехал… Все окончилось... И я стала как бы вся
изнутри пустая. А в остальном – нормально... Нет, ты не думай, мы попрощались:
все как полагается... Я продолжала работать, потом благополучно поступила в
институт… Но внутри все равно оставалась пустая…
- А с Марком вы где встретились?
- С Мариком? В институте. Мы ведь давние друзья. Все вокруг говорили: ”Ой,
смотрите, у Машки-то с Маркушей роман!” А я еще про это даже и не
думала… Нет, у нас Мариком все совсем по-другому. Это, правда, другое: что-то очень сильное, настоящее! У нас так
много общего, в нем я нахожу достоинства всех моих любимых героев…
…………………
- А когда я сказала своей подружке, что выхожу замуж за Марика, так она
прямо возмутилась: “Да ты что! Как же ты можешь! Ты ведь должна хранить
верность Володе!”
- Чего вдруг?
- Ты знаешь, Наташа, это наверно, потому, что у нас с ней были
недоразумения… Из-за Володи... Она с ним... Короче, однажды я увидела, как они
целовались на кухне... Для меня это было что-то ужасное! Я сказала ей: « Что ты
сделала! Ты хоть понимаешь, что ты мне сделала?» А она: “Ах, извини, я думала,
что это мой Толик. Они ведь похожи!»
- Та еще подружка!
- Ого! Она такая!.. Я еще помню, что сказала ей тогда: “Ты хочешь на моем
несчастье свое счастье построить? Так не будет тебе счастья!” Теперь я жалею об этих эти словах. Потому что жизнь у
нее сложилась очень неудачно. Она-таки вышла потом за этого своего Толика, а он
не дал ей родить ребенка. Говорил: ”Я тебя, конечно, очень люблю, но раньше мне
нужно купить мотоцикл.” Она плакала, мы ее утешали: дескать, родишь еще. Но то
была ее первая беременность, и больше у нее уже не получалось… С Толиком они
вскоре разошлись. Потом у нее был второй муж, сейчас мучается с третьим... Ты
не представляешь, Наташа, какая она была красавица! И до чего способная! Я
звонила недавно в Москву. Так она схватила трубку и кричит: ”Машка, как я тебя
люблю!”
- А что, любит, наверное.
- Я знаю, что любит..
……………………………
- Я ни о чем не жалею… Правда… Я счастлива. И ничего другого не хочу… А то
было, как будто наваждение... Сладкое наваждение… И для него тоже, я это знаю...
Четыре года сладкого наваждения... Ты не представляешь, сколько я из-за него
страдала, сколько мучилась! Но и мучения были мне сладкими...
- И ты не видела его больше?
- Нет. И даже, наверное, не хотела бы видеть. Мне кажется, он с возрастом
обрюзг, облез... У него, вообще, была склонность предаваться разным
излишествам. К тому же, он любил пофрантить. Помню, шарфик он носил такой, с
рисунком...
………………………………..
- Но время от времени я вижу его во сне. И всякий раз повторяется, примерно, один и тот же сон. Как будто идем мы с ним по Нью Йорку. Я никогда в жизни там не бывала, но почему-то уверена, что этот город - Нью Йорк. И Володя что-то взволнованно мне говорит, все пытается объяснить, растолковать смысл той давней притчи. Я отвечаю ему: ”Послушай, Володя, теперь это уже совершенно не важно. У меня ведь все сложилось хорошо. Правда. Я вышла замуж… За Марика. Помнишь Марика, с которым мы вместе учились в техникуме?” Но он не отвечает, он продолжает объяснять мне свою притчу. По дороге заводит меня в разные магазины и покупает дорогие подарки. Все покупает и покупает. “Володя, - говорю я ему, - пожалуйста, хватит. Ты же видишь - у меня уже полная сумка, мне просто некуда класть твои подарки!… Ты, наверное, чувствуешь себя виноватым? Да?.. Я понимаю, но, послушай, Володя: я ведь тебя не обвиняю, и ты ни в чем передо мной не виноват. Слышишь? Ни в чем не виноват!”. А он все не оставляет меня, хочет повести в театр - вроде, там сегодня вечером дают пантомиму про Джона и Дженни, и эта пантомима разъяснит мне, наконец, смысл той его давней притчи...
- И часто тебе снится этот сон?
- Нет, не так уж часто. Но всякий раз я просыпаюсь очарованная.
Возвращается мое сладкое наваждение, и я снова хожу сама не своя...
- А каким ты видишь Володю во сне?
- Что значит,
каким?
- Ну таким, как раньше, или таким, как сейчас?
- ?
- Двадцатилетним или сорокалетним?
- Вот этого я не знаю. Правда, не знаю – сорокалетним… двадцатилетним…. Я
просто знаю, что это он...
май 96 г. - октябрь 98 г. Кфар Саба
«- Слушай, -
сказал Пугачев с каким-то диким вдохновением. - Расскажу тебе сказку, которую в
ребячестве мне рассказывала старая калмычка.
Однажды орел спрашивал у ворона: скажи, ворон-птица, отчего живешь ты на
белом свете триста лет, а я все-на-все только тридцать три года.? - Оттого,
батюшка, отвечал ему ворон, что ты пьешь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной.
Орел подумал: давай попробуем и мы питаться тем же. Хорошо. Полетели орел да ворон. Вот завидели палую лошадь; опустились
и сели. Ворон стал клевать да похваливать. Орел клюнул раз, клюнул другой,
махнул крылом и сказал ворону: нет, брат ворон, чем триста лет питаться
падалью, лучше раз напиться живой кровью - а там что Бог даст! - Какова
калмыцкая сказка?»
А.С. Пушкин. «Капитанская дочка»
- Помнишь сказку из «Капитанской дочки»? – спрашивает меня Ленина, мать Виталия.
- Какую
сказку?
- Про ворона и
орла.
- ?
- Которую
Пугачев рассказывал Гриневу. Помнишь? Калмыцкая сказка…
- А, что-то припоминаю… Но, в общем, довольно смутно… Я «Капитанскую дочку» в школе читала, а после не перечитывала…Сколько лет жить на свете - триста или тридцать… Правильно?
- Ну, почти…
Мы с Виталиком очень любили эту сказку. Обсуждали ее… Помню, он был еще
ребенком, лет тринадцати, и мы говорили о том, какую жизнь он предпочел бы
выбрать, будь на то его воля – жизнь ворона или жизнь орла. Он ответил тогда –
вполне серьезно - что выбрал бы жизнь орла – пускай тридцать три года, но зато живою кровью….
Виталий
Радинский, сын Ефима и Ленины, врач-хирург, капитан медицинской службы Армии
Обороны Израиля, был одним из
семидесяти трех бойцов, погибших 4 февраля 1997 г. при столкновении вертолетов, по дороге на войну, в Ливан. 20
декабря 1996 г. ему исполнилось тридцать три года. Те, кто знал его близко,
говорят, что реально он прожил не
тридцать три года, а в два, в три раза больше. Иной человек и за сто лет не
успеет столько сделать и пережить, сколько он успел за свои тридцать три…
Записано в сент. 2000 г. в Израиле
|
|
|
|
[1] Центральная улица города, престижное по тем временам место.
[2] Про деньги отдельная история
[3] Впоследствии Юло Соостер стал мужем Лидии.
