Второй день, продолжение

Проверяю почту. Что-то я не могу понять Керен. То билет есть, то его нет, то слишком дорого. Короче, состояние полнейшей неопределенности. Между прочим, речь идет о том, чтобы завтра лететь, а я все еще болтаюсь в подвешенном состоянии. Ну ладно, раз так, пойду еще погуляю. Возьму, наконец, с собой камеру. Надо хотя бы снять окрестные холмы. Кстати, такими же точно холмами окаймлена противоположная сторона залива – это я замечаю мельком, пока что рассмотреть, как следует, противоположный берег я мог только когда плыл сюда на пароме, но тогда внимание было сконцентрировано на чем-то другом. Более того, я еще просто не знал, какой берег «этот», а какой «тот».

Выходя из отеля, подхожу к информатору и спрашиваю, где здесь ближайший компьютерный магазин.

- О, это совсем недалеко, всего 20 минут на такси. – Он тут же берет листок бумаги и пишет адрес, вернее записку таксисту.

Но по моим понятиям это совсем не рядом. За 20 минут на машине я могу доехать от своего дома до Тель-Авива, если дорога свободна, а тут «рядом». Во-первых, мне жалко времени: ведь никто не может пообещать, что я там найду требуемый адаптер, а во-вторых, я опасаюсь, что придет какое-нибудь сообщение с работы о билете, и мне придется срочно возвращаться в отель. Короче, сунув полученную записку в карман, с камерой через плечо я опять выхожу в город.

На этот раз я иду в сторону холмов. Сразу за припортовой площадью от центрального проспекта в нужную мне сторону отходит довольно тихая и ухоженная улица. По левую руку от меня новехонький комплекс зданий. Кажется это центр международной торговли или что-то в этом роде. Две башни этажей по 25-30, вероятно, офисы, а между ними в стилобате, видимо, расположены залы, рестораны и прочая атрибутика делового мира. По правую руку – несколько одноэтажных торговых зданий: магазины, ресторанчик, что-то еще. Кстати, хочется пить, а передо мной как раз магазин сети 7-Eleven. На суперб этой сети я наталкивался по всей Америке, и здесь она раскинула свои щупальца. Прекрасно, в американском магазине, да еще напротив международного центра у меня не должно быть проблем объясниться. Смело вхожу. Ищу ice tea. Ему место в холодильнике, но там я его не вижу. Т.е. на всех бутылках и банках крупные надписи по-китайски, а надпись по-английски, если и есть, то не сразу заметна. Спрашиваю у продавщицы. Она повторяет за мной достаточно внятно: «Ice tea». Обращается за помощью к товарке. Спрашивает у кого-то из покупателей. Она пытается водить меня по магазину, показывая пальцем на самые разные товары. Но я возвращаю ее к холодильнику, и после долгих поисков я натыкаюсь, наконец, на банку, на которой написано «Afternoon Tea». Всеобщая радость. Ну, надо же, вот, оказывается, чего он хотел! Пока отсчитывается моя сдача, обе продавщицы что-то оживленно обсуждают между собой и с парой покупателей. Совершенно очевидно, да они и не скрывают, что обсуждается странное требование продать какой-то ice tea, завершившееся покупкой банки холодного чая.

Улица еще немного поднимается в гору, затем поворачивает вправо и идет вдоль холмов. От нее наверх, в сторону холмов уходят еще более тихие улочки. Тихие настолько, что они перегорожены шлагбаумами с охранниками. Одна из этих улочек ведет на территорию больницы, другая - к жилым домам. В отличие от всего виденного в Шеньчжене до того, эти дома невысокие, не больше четырех этажей и выглядят позаковыристей, чем другие виденные в городе. Похоже, что в этом районе проживают самые непростые люди.

А я продолжаю идти по улице. Кстати, называется она Hill Side и ведет к новому микрорайону того же названия. Я иду по тротуару, закрытому перголами, увитыми какими-то вьющимися растениями. А на проезжей части встречные ряды движения разделены вазонами с цветами. Движения здесь почти и нет. Но зато даже редкие машины умудряются самым чудовищным образом нарушать правила движения, если таковые вообще существуют в этой стране. Впрочем, микрорайон Hill Side существует пока только на бумаге. Его будущая территория огорожена забором, сплошь занятым рекламой самого микрорайона. Рекламные щиты поменьше со всех сторон направляют к этому забору. Дабы ни у кого не возникло подозрение, что на третий день я уже в состоянии прочесть рекламу, написанную иероглифами, уточняю, что реклама в основном написана по-английски. Это, скорее всего, свидетельствует о том, для кого строится микрорайон.

А по другую сторону этой же улицы уже заселенный микрорайон с названием Mount River Orchid (река Горной Орхидеи – это, как потом выяснится, действительное название речушки, стекающей с этих холмов). Дома аккуратненькие, как игрушечные и, как водится здесь, входы охраняются.

А снять холмы мне не удается. Дело в том, что они окаймляют город строго с запада. Сейчас день клонится к закату, и любой мой кадр будет против солнца. Снимать холмы следовало бы с утра, как раз когда надо идти на работу. Экая незадача. Тем временем улица Hill Side заканчивается и упирается в дома очень похожие на виденные утром: скученность написана на фасаде, забранные сплошными решетками балконы, до боли знакомая архитектура хрущоб. Внешность домов подсказывает, что едва ли они оборудованы лифтами, а этажей в них побольше, чем в хрущевках. Пожалуй, этажей по девять каждый. Невольно отдаю должное СНиПам. Сворачиваю направо и иду по улице без признаков роскоши. Через 2-3 небольших квартала оказываюсь недалеко от того самого сквера с огромным баньяном.

Поворачиваю к скверу и наблюдаю необычную, на мой взгляд, картину. Из подъехавшего фургончика выгружают десятка полтора порций еды (обед? ужин?). Все очень аккуратно упаковано, каждая порция - в отдельном пакете в дополнение к собственно упаковке. Кто-то подхватывает всю эту гроздь пакетов и несет к скверу. За ним устремляются гурьбой рабочие, работавшие давеча на благоустройстве этого сквера. Подходя по одному, они забирают у того, кто несет пакеты, свои порции и устраиваются для принятия пищи. Я оторопело смотрю на эту сцену. На часах уже часов пять, день клонится к закату, солнце вот-вот нырнет за гряду холмов. Время совершенно неподходящее для обеденного перерыва. Скорее, конец рабочего дня: вон, какое движение велосипедистов на улицах. Так что же, неужели эти ребята работали целый день только за порцию еды в конце дня? Или у них многоразовое питание от работодателя? Выяснить не у кого, и вопрос остается открытым.

А вот и баньян, он же бенгальский фикус, который я хотел снять, когда проходил здесь днем. Рабочие со своими порциями еды проходят глубже в сквер, и мне предоставляется возможность снять, наконец, это чудо природы. Сделавши несколько кадров, обхожу сквер, снимаю еще что-то. Занятные кадры, но с гигантским деревом в сравнение не идут.

Выйдя из сквера, попадаю в плотный поток велосипедистов: близлежащий завод разъезжается со смены. Солнце прячется за холмы на западе, и вдруг оказывается, что теперь, наконец, когда оно не светит прямо в объектив, можно попытаться снять холмы. Это конечно не то же, что снимать, когда солнце у тебя за спиной, на востоке, но уж тут не до жиру. Незаметно я снова оказываюсь на той же площади развлечений, на которую приводили меня ноги уже несколько раз.

Опять иду в сторону сухопутного корабля. На площадке перед ним, там, где с одной стороны японский ресторан, а с другой – «Тройка» обнаруживаю парочку киосков. Один из них торгует воздушными змеями. Подхожу к торговцу змеями и начинаю рассматривать его товар, пользуясь тем, что он занят сматыванием змея, которого пускал над площадкой, и одновременно разговором с продавщицей из соседнего киоска. Когда я уже собираюсь уходить, он вдруг обращает на меня внимание. И между нами начинается диалог жестов, поскольку английского он явно не понимает. Да я все равно не знаю, как по-английски «воздушный змей». Язык жестов неожиданно оказывается довольно внятным и плодотворным, настолько, что я и сейчас готов воспроизвести весь диалог.

- Просто глазеешь или хочешь купить?
- Я бы, может, купил в подарок...
- Вот посмотри, какой красавец-змей, – он разворачивает передо мной экземпляр с размахом головы около метра.
- И вправду хорош, но мне лететь за пять тыщ верст, куда мне такого?
- А, тогда тебя заинтересует вот этот.

С этими словами (вернее жестами) он открывает небольшую коробку прямо у меня перед носом и извлекает из нее настоящего красавца, змея с объемной бумажной головой и хвостом из тоненьких палочек и цветных перьев.

- Но его же надо собрать.
- Нет проблем, просто цепляешь вот эти три крючочка за эти петельки.
- А куда цеплять ведущую нитку?
- А вот, смотри, пропустишь ее через эту петлю, и привяжешь к вот этой.
- И сколько стоит такой?

Здесь язык жестов заканчивается. Продавец извлекает небольшой конторский калькулятор и набирает на нем цену. Затем поворачивает циферблатом ко мне.

- 65 юаней.
- Хорошо, я возьму, но мне же нужна и катушка.
- Нет проблем.

С этими жестами он извлекает с полки небольшую катушку, в аккурат помещающуюся в коробку рядом со змеиной головой. На циферблате появляется новое число: 70.

- OK, я беру, – я извлекаю кошелек.

Продавец, видимо, обескуражен легкостью добычи. Надо полагать, что он рассчитывал на меньшую выручку после упорной торговли. От неожиданной радости он хватает с полки малюсенькую коробочку и показывает мне в ней крохотного «змееныша»: изящную бумажную головку с крохотными крючочками, чтобы цеплять к ним тоненькую нитку.

- А это тебе от меня подарок, – коробочка змееныша ложится внутрь коробки со змеем.

Он складывает мою добычу в полиэтиленовый пакет, и мы раскланиваемся чрезвычайно довольные друг другом.

Я замечаю поток людей, идущих по аллее куда-то в сторону залива. Я еще не был ни разу на берегу и тоже направляюсь в ту сторону. Впереди маячит какая-то высокая скульптура. По дороге меня атакуют нищие, но они не столь агрессивны, как тот, который вцепился в меня днем, зато у меня после двух покупок есть мелкие деньги. Не имея понятия, много это или мало, я сую им по одному или два юаня и прохожу. За спиной нищие обсуждают то ли мою скаредность, то ли щедрость. Ощущение не из приятных. Скульптура стоит в центре ровной бетонной квадратной площадки шириной метров двадцать. Тематически она изображает женщину-змею, т.е. женщину, ноги которой переходят в змеиное туловище, а затем и хвост. Идея, знакомая нам по изображениям русалок. Из одежды на ней – только змеиная кожа, начинающаяся где-то от бедер. А над головой она держит на полусогнутых руках довольно большой камень. Змеиный хвост кольцами обвивает ее голени, впрочем, уже покрытые змеиной же кожей. Надо думать, что это персонаж какой-то китайской сказки, легенды или эпоса. Несмотря на сказочную сущность, скульптура дышит соцреализмом и выполнена явно на скульптурной фабрике: она не высечена из целого камня (да и где возьмешь камень такого размера), а собрана из крупных блоков, швы между которыми никто, похоже, и не собирался скрывать.

Харьковская скульптурная фабрика находилась по соседству с нашей школой, и я девять лет смотрел на части скульптур через забор. А затем узнавал их на улицах и площадях города. Но там швы всегда тщательно замазывались, чтобы имитировать монолитность. Они становились видны только, когда скульптура начинала разрушаться. В каком-то смысле швы наружу подчеркивают разницу подходов современного руководства Китая и руководства СССР в наше время. Советская власть всю свою жизнь пыталась притвориться тем, чем никогда не была. Здесь же, как бы говорят: «Мы никем не прикидываемся, принимайте нас такими, какие мы есть, грубыми, но весомыми и зримыми».

За спиной у женщины-змеи уже нет ни аллей, ни дорожек. Ровно вытоптанная земля спускается к воде. Здесь берег залива. В этом месте метрах в пятидесяти кончается мол, который начинается где-то справа у берега, но отсюда его начала не видно. Мол огораживает довольно большую бухту, совершенно пустую. В Израиле в такой бухте было бы тесно от катеров и яхт, а здесь несколько десятков рыбацких лодок заякорены левее мола, то есть они не прикрыты на случай шторма. Похоже, стоянка под прикрытием рыбакам не по карману, а яхтами местные богачи пока еще не обзавелись. Может, просто мода не дошла. Немногочисленные люди прогуливаются по берегу залива, некоторые смотрят в платные подзорные трубы, выставленные на валунах, прямо на берегу. Смотрят на противоположный берег залива. Что они там высматривают? Тот берег тоже окаймлен крутыми холмами, подступающими близко к воде и, похоже, не оставляющими места для какого бы то ни было населенного пункта.

На обратном пути замечаю, что иду примерно вдоль русла небольшой речки или ручья. Похоже, это та самая река Горной Орхидеи, но нигде в городе я ее не видел. Скорее всего, ее там спрятали в трубу и выпустили на волю лишь здесь, при впадении в залив. А вот и место, где она выходит из-под земли. Нищие не трогают меня на обратном пути: видимо, запомнили, что с меня они уже получили.

Перед самой площадью развлечений подхожу к киоску, торгующему жемчугом. Р. Л.. сказала, что в Китае очень дешевый жемчуг и стоит привезти. Проверим. Опять начинается диалог жестов, только цену продавщица пишет на бумажке, и даже пытается озвучить ее по-английски. Впрочем, понять ее произношение я не в силах. С меня достаточно написанного. Жемчужные нитки и вправду дешевые, и я беру три разных. Затем решаю, что неплохо бы взять для Оли еще и браслет. Но никак не могу взять в толк, пролезет ли ее рука в неразъемный браслет (они все одного размера). Жестами показываю: «Мне бы с застежкой», хотя на прилавке ничего такого не вижу. Продавщица тут же извлекает откуда-то разъемный браслет, затем, помешкав, меняет его на другой, так, чтобы получился комплект с самой шикарной из выбранных мной ниток. Ее жесты и выражение лица более чем убедительны.

Итак, я укомплектовался подарками, и мне пора возвращаться в отель: надо узнать, что слышно с моим билетом на завтра.