|
|
|
|
Открыв почту, я получаю сообщение от Керен, которое повергает меня в шок: «Узнай, сколько стоит купить билет на Тайвань прямо на месте, а то тут все варианты очень дорогие». Я начинаю закипать: обеспечивать наши командировки – ее главная обязанность в фирме! Чего ради она перекладывает ее на меня? Тем не менее, спускаюсь в лобби и обращаюсь к информатору:
- Где можно купить билет на Тайвань?
Я имею в виду при этом тревел-агента, которые, как мне кажется, водятся во всех первоклассных отелях. Информатор явно смущен моим вопросом, и я решаю, что рабочий день тревел-агента закончился, но информатор тут же начинает куда-то звонить и что-то у кого-то выяснять. После долгих переговоров он говорит мне:
- Чтобы лететь на Тайвань, вам нужно ехать в Гонконг или Макао, а в Шеньчжене билеты на Тайвань не продаются.
Ой-ой-ой, влип. Только теперь я понимаю, что мой вопрос был бестактным. С точки зрения большого Китая Тайвань вроде, как и не существует, и упоминать это название вслух не принято. Поэтому-то вчера при виде тайваньских долларов официантка сказала мне: «Это не деньги». Ну и ладно, по крайней мере, мне не придется сейчас нестись куда-то, покупать билет. И вообще, не очень-то хотелось, идея этой поездки на Тайвань к заказчику на полдня нравится мне все меньше.
Вернувшись в номер, отписываю Керен, что купить билет здесь я не могу, и в этот момент меня настигает телефон. Звонит Ариэль:
- Ты еще не ужинал?
- Нет.
- Мы сейчас все вместе едем в ресторан. Поедешь с нами?
- Конечно.
- Тогда мы через десять минут заедем за тобой на такси. Спускайся.
Вот и чудно! Чем мотаться доставать билеты, я лучше посижу с ребятами в ресторане. И вчера, и позавчера я ходил в ресторанчик на ужин в шортах и в футболке. Поэтому мне просто не приходит в голову переодеться. Спускаюсь к выходу, как стоял. Через пару минут подкатывает такси. Рядом с водителем сидит Адамс, сзади – Ариэль и Яир. Подсаживаюсь, и мы едем.
Я считал, что мы пойдем в какой-то и ресторанов на площади развлечений, где я уже столько раз бывал за эти три вечера, но такси едет куда-то знакомой дорогой мимо Topsearch. На углу я спрашиваю у Адамса, указывая на лозунг о пустой болтовне и практической работе: «Чьи это слова?». Для меня лозунг звучит настолько не по коммунистически, что я бы не удивился, если бы это оказалось цитатой из Конфуция, или еще кого-нибудь из древних. В ответ Адамс, как обычно, делает смущенное лицо и отвечает: «Дэн Сяопин». Тут же завязывается спор с Ариэлем, он считает, что лозунг вполне тоталитарный. Для меня же, прожившего жизнь в окружении транспарантов «Слава КПСС!» эта цитата из Дэна – верх здравомыслия, которое начисто отсутствовало в привычных мне лозунгах. Но доспорить нам не удается. Я ахаю от того, что водитель несколько раз бросает машину из стороны в сторону, протискиваясь вперед, и игнорируя любую разметку рядности на дороге. Ариэль смеется:
- Я же говорил тебе, что только безумец может брать здесь машину напрокат: водить при таких нравах на дороге просто невозможно.
Пейзаж за окном тем временем круто переменился. Можно было бы сказать, что за окном Down Town какого-нибудь американского города, но там небоскребы строят только как офисные здания. Здесь же идут вперемежку жилые и офисные небоскребы, стоящие плотно друг к другу. Это сильно отличается внешне от района Шекоу, оставшегося у нас за спиной в нескольких минутах езды. Очень скоро такси подъезжает к какому-то очень массивному зданию. Я не успеваю разобрать, то ли это какой-то торговый центр, то ли стилобат высокого здания гостиницы, то ли какой-то деловой центр. У меня возникает ощущение, что я одет не по чину. Я шепотом спрашиваю Ариэля: «ничего, что я в шортах?». Он критически оглядывает меня: «Сойдет». Поднимаемся на лифте - на сколько этажей, я не заметил – и нас проводят в кабинет.
Огромный круглый стол, покрытый ослепительно белой скатертью.
Всю его середину занимает стеклянная вращающаяся платформа диаметром полтора-два
метра. А по периферии на скатерти расставлены чисто белые, без малейшего рисунка
или надписи, фарфоровые приборы. Черные только палочки. При этом палочки у
каждого лежат не прямо на скатерти, а на специальной фарфоровой подставке. На
отдельной подставке лежит белая фарфоровая ложка. Мы не первые – остальные
приехали сюда прямо из Орботеха и уже расселись вокруг стола. Когда мы
усаживаемся, за столом остаются два свободных места: ожидаем начальство.
Тем временем Рони говорит: «Звонила Керен. Билет для тебя заказан. Перезвони ей с моего телефона». Звоню на работу. Билет заказан, но это не электронный билет, как я получил на рейс Эль Аль, а обычный. Поэтому я не могу его просто распечатать на принтере, а должен забрать завтра в гонконгском аэропорту на стойке тайваньской авиакомпании. Сразу выясняется, что это означает, что я не могу выехать из Шекоу паромом прямо в аэропорт, поскольку пропуском на паром служит билет на самолет. А значит, завтра утром мне придется ехать в аэропорт сухопутным маршрутом через шеньчженьскую таможню. Найджел подробно меня инструктирует. Чтобы успеть кружным путем на самолет в 10:10 нужно выйти из отеля в полседьмого. Главное, не проспать.
Начальства все еще нет, но нам начинают подавать еду. Несколько официанток снуют вокруг стола. Суп наливается каждому индивидуально, а закуски и «вторые блюда» выставляются на край вращающейся платформы. Так что она по всему периоду оказывается уставлена блюдами. Хочешь отведать что-нибудь, поверни легким движением платформу так, чтобы нужное блюдо оказалось против тебя, и сгружай к себе в тарелку. Между прочим, нас за столом сидит человек пятнадцать, и у меня все время ощущение, что велика вероятность «конфликтов», когда я подтягиваю к себе одно блюдо, а кто-то на другом конце стола тянет к себе другое, не давая тем самым мне сгрузить порцию себе в тарелку. Но нет, все ведут себя предельно внимательно. В каком-то смысле это вид тренировки на совместную деятельность: делать свою работу так, чтобы не мешать никому из сотрудников. Я уж не говорю о китайцах, но и у наших ребят богатый опыт поездок в Китай и на Тайвань. Поэтому я здесь наименее опытен в орудовании палочками. И, кажется, это первый раз, когда даже нет возможности потихоньку попросить официантку, чтобы принесла вилку. Но вся еда, как учил когда-то Славик, очень приспособлена для хватания палочками или для поедания ложкой. Я вижу, что в сравнении с аборигенами, я делаю массу лишних движений, но, тем не менее, ем без конфузов. Тем более что креветок, например, все отправляют в рот пальцами, которые затем можно сполоснуть в полоскательнице, предусмотрительно установленной против каждого.
Наконец, появляется начальство. Входит Цвика вместе с нынешним начальником тихоокеанского (кстати, базирующегося в Гонконге) офиса Орботеха. Синхронно с их появлением на платформу выставляют главные блюда: такие, как целиком запеченная здоровенная рыбина, форель, что ли. Разговоры за столом концентрируются вокруг еды. Постепенно блюда на платформе пустеют, их уже не заменяют новыми, все наелись, и официантки обносят всех чаем, а на платформу выставляют десерт: арбузы, дыни, фрукты и какие-то легкие сладости. И тут начинается то, зачем Цвика затеял этот совместный ужин: он проводит краткое собрание. Обрисовывает текущую ситуацию и спрашивает мнения всех присутствующих о возможностях ускорить внедрение нашей программы у новых заказчиков. На таких собраниях, проводимых дома, он вечно отпускает неуклюжие шутки, умудряясь походя задеть и обидеть кучу народу. Здесь же он предельно корректен. Значит, может, когда считает нужным, держать себя в рамках! А официантки тем временем бесшумно ходят с чайниками и подливают чай в чашки, стоит кому-нибудь отпить из своей половину.
Все, ужин завершен. Старшая из официанток (или она – метрдотель?) приносит Цвике счет, он вынимает широким жестом кредитную карточку, и тут происходит конфуз: в этом ресторане не принимают международные кредитные карты, только китайские. После легкого замешательства выясняется, что только у Кенни есть китайская кредитная карточка, и ему приходится расплачиваться за этот ужин. Вот тут Цвика не упускает случая позлословить насчет возврата этих затрат Кенни. Но, в общем, это звучит вполне безобидно. В последний момент дополнительное оживление вносит Ариэль, который опрокидывает себе на брюки чашку с недопитым чаем: нам же все время подливали, поэтому чашка полная, а чай в ней горячий.
Спускаемся на улицу. Я получаю последние наставления, как
добираться завтра в аэропорт. Кто-то соображает, что неплохо бы снабдить меня
записками таксисту и водителю маршрутки уже в Гонконге. Кенни вынимает листок
бумаги и начинает писать. И здесь разыгрывается любопытная сценка. В какой-то
момент он затрудняется с написанием какого-то слова, видимо, названия аэропорта.
Он спрашивает у Адамса, Адамс подсказывает, но Кенни не может разобрать, какой
именно иероглиф имеет в виду Адамс. После двух безуспешных попыток, Адамс
вытаскивает сотовый телефон, быстро набирает нужный иероглиф и показывает его
Кенни на экране. Все присутствующие (а остальные китайцы к этому моменту уже
разъехались) поражены, а Цвика просто подскакивает:
- Постойте, это что же получается? Вы что, говорите на настолько разных языках, что вам нужен сотовый телефон, чтобы объясниться друг с другом?
Адамс, как всегда, смущено улыбается, а Кенни дописывает записку для меня. Кто-то спрашивает:
- А у тебя есть гонконгские доллары, чтобы оплатить такси в аэропорт?
Откуда вдруг? - я ведь в Гонконге еще и не был. Цвика говорит:
- У меня остались. Возьми, отдашь дома.
Он лезет в кошелек и достает пятисотдолларовую купюру. По мере того, как прибывают такси, наша компания разъезжается. Наконец, остаются одни израильтяне, и Цвика, перейдя на иврит, говорит:
- Пять лет назад в такси здесь было невозможно ездить, - он многажды бывал здесь, возглавляя три года тихоокеанский офис, и знает не понаслышке – это было просто на грани грабежа. С тех пор ситуация поменялась радикально, - на иврите его выражение звучит как «из конца в конец».
Наконец, и мы садимся в машину. Водителю нужно повернуть налево, чтобы везти нас в отель. Он делает левый поворот, заскочив на пару метров на встречную полосу. В Израиле вся его зарплата уходила бы на штрафы. Так что в этом отношении китайцы все еще порядка не навели.
К себе в номер поднимаюсь почти в полночь. Складываю компьютер в портфель, чтобы не тратить время завтра утром. Завожу будильник на шесть, но два предыдущих дня он меня не разбудил по разным причинам, поэтому на всякий случай спускаюсь в лобби и прошу портье разбудить меня в 6:00.
- Конечно, сэр, обязательно разбудим.
Он записывает мою просьбу в большую амбарную книгу, а я возвращаюсь в номер и ложусь спать. Но я перевозбужден и к тому же боюсь проспать. Поэтому я долго ворочаюсь с боку на бок и засыпаю не раньше двух часов.
|
|
|
|
