|
|
|
|
Черные фары у соседних ворот.
Руки в наручниках, порванный рот.
Сколько раз покатилась моя голова
С переполненной плахи летела
туда,
где -
Р О Д И Н А
!....
Ю.Шевчук
Отчизне мы не судьи - меч суда
увязнет в нашем собственном позоре.
И. Бродский
И не введи нас во искушение (в испытание),
но избави нас от зла.
Евангелие от
Матфея.
Вариант
перевода.
Групповой портрет 1
Всегда из мути, тьмы и марева
невыносимо черных дней
охотно мы спешим на зарево
болотных призрачных огней.
И.
Губерман
Белов Василий Иванович. Родился в 1900 г. Русский. Член ВКП (б) с 1922 г. Начальник службы ХОО.
Расстрелян 6.10.1937 г. Реабилитирован 23.11.1957 г. (есть ФОТО)
...А теперь по Вашей
просьбе воспоминания об отце...
Его
родина нижегородская деревня Должиновка, где-то домов 17, посередине
кошмовальная мастерская. Это занятие - удел тех мужиков. Низкое, длинное,
темное помещение. Посередине печь-лежанка, где распаривают шерсть; снизу жар,
сверху поливают водой. Смрад, никакого дыхания, а люди от зари до зари, за
длинными лавками ногами сучат размягченную шерсть в кошмы и затем тачают из нее
сапоги-валенки. А сами мужики всю жизнь ходили в лаптях, зато портянки
шерстяные, белые.
Отец был 16-м ребенком в огромной семье
Беловых. А всего детей 17, в живых осталось 9 человек. Три брата отца погибли
на Великой Отечественной войне.
Просто
диву даешься, как раньше жили люди! Изба-четырехстенка. Всего два окна, посередине
огромная печь и нары под потолком. Летом вольготней, семья располагалась еще в
крытом дворе, в сенях и на сеновале. Семья Беловых по Шатовскому сельсовету
Арзамасского района числилась: крестьяне-бедняки. Профессия у отца - войлочник.
В 1918 г. пошел добровольцем в Красную Армию.
Из
Центрального государственного архива Советской Армии - исходящий N16923 от 14
сент. 1976 г. - в послужной карточке числится о том, что красноармеец Белов
Василий Иванович зачислен 5 мая 1919 г в 3 интернациональный полк.
10
июня 1921 г. - курсант 17 Казанских командных пехотных курсов.
26
января 1922 г. - курсант 7 Казанской
пехотной школы
19
сентября 1923 г. - пом. ком. взвода 131
Таращанского стрелкового полка.
20
февраля 1924 г. - ком. взвода этого же полка
22 марта
1924 г. - г. Умань, адъютант дивизионной школы 99 стрелковой дивизии
22
августа 1924 г. - ком. взвода 5 роты (врид. нач. хим. службы) 297 стрелкового
полка.
15
ноября 1926 г. - слушатель хим. курсов усовершенствования к/с РККА..
15
августа 1927 г. - нач. хим. службы 297 стрелкового полка (приказ РВС N212)
1
октября 1929 г. (приказ УВО N119) - нач. ремонта противогазов мастерских УВО.
Арт. склад N27, г. Кременчуг.
18 мая
1937 г. арестован НКВД. 6 октября 1937 г. расстрелян в г. Харькове.
... Это
был огромного роста человек, около 2 метров. Посадит мою мать на одну руку,
меня на вторую и крутит по комнате. Очень был жизнерадостный, излучал какой-то
сгусток небывалого рода энергии, добродетели и взаимной симпатии к людям. Возле
него всегда собиралась толпа людей, - друзей, знакомых. Был заядлым охотником,
любил копаться в огороде, выращивал небывалой величины кочаны капусты, тыквы и
прочих овощей. В доме всегда царило идеальное понимание, взаимное уважение и
любовь. Отмечались все советские праздники. Выпускалась постоянная домашняя
стенная газета “Наша семья”, где в дружеской юмористической форме рассказывали
о семейных буднях, планах, небольших семейных торжествах. Жареная утка, убитая
на охоте, день печеной картошки, печеного гарбуза... Отец с матерью часто
посещали театр, а я, как все мальчишки, увлекался кино. Да, по праздникам
выпускали фотовитрину, где наклеивались вырезки из журналов и газет о героях
того времени. Отец имел небольшую
библиотеку, и вечерами просиживал, конспектировал занятия по политической
подготовке. Сколько я его помню, он вел пропагандистскую работу среди своих
красноармейцев... Помню, в то время семьи военных жили заботами о нуждах
красноармейцев. Моя мать и другие жены комсостава посещали красноармейцев.
Запросто ходили к ним в казармы, помогали наводить там порядок, вели кружки
художественной самодеятельности, т.е. жили интересами военной службы своих
мужей. Тогда это была одна семья. ... Отец много времени уделял шефской помощи
гражданским организациям.... Часто выступал на предприятиях, собраниях с
лекциями... Меня воспитывал в духе преданной любви к Родине, идеям Ленина. В
свои неполные десять лет я уже горел событиями в Испании, мы носили “испанки”,
собирали деньги для сирот, ребятишек-испанцев. Нашими героями были Чапаев,
Фрунзе, пограничники, Карацупо, челюскинцы, ... герои Холгин-Гола и, несмотря
на все невзгоды, презрение и нищету, мы выросли патриотами своей Родины,
хранили всю жизнь гордость к нашим отцам-коммунистам, отдавшим всю жизнь службе
для своего народа, были преданы идеям ленинизма, социализма.
Кажется,
все, что запомнилось в моем детском еще сознании.
....Мне
не было еще десяти лет, когда его взяли (отца). Помню, как сразу образовалась
вокруг нас пустота. Боялись с нами здороваться, говорить. Помню, как мать
просила отвести меня в баню, и как сосед, тоже военный, согласился, если я буду
идти за ним следом не меньше, чем на
расстоянии целого квартала. И спаслись тем, что мы, все срочно бросив, уехали в
деревню на родину матери., в Черкасскую область. Помнится еще то серое утро,
где-то в 4.30, когда в квартиру вошли трое в серых плащах, перевернули в доме
все вверх дном и забрали “трофеи” - сукно диагоналевое на брюки, на
гимнастерку; ремень, сумку, сапоги, наряды на сапоги, плащ, деньги и еще
какие-то отрезы материи матери, ружье охотника.... Отец вел себя спокойно, все
обнимал мать и тормошил мои волосы. Вот такое было прощание.
А
затем я один нашел тюрьму в Кременчуге, большую и пустую площадь. И я один
махал рукой на тюремное окошко, и вот чудо - чья-то рука замахала оттуда белым
платком. И долго мы приветствовали друг друга. Кругом стояла тревожная тишина.
Только одинокий мальчик на большой площади и рука с белым платком из тюремного
окна. Вот символ того времени...
5.11.1990 г.
Воспоминания Н. Левандовской об отце Израиле Наумовиче.
Левандовский Израиль Наумович, 1900 г.р. Член ВКП (б). Арестован 19.02.1937
г. Умер в лагере. Реабилитирован 24.02.1957 г. (есть ФОТО)
Отец
мой, Левандовский Израиль Наумович, был родом из г. Глухова Черниговской обл.
Дед шил шапки (картузы, так это тогда называлось). Это была семейная профессия:
тем же кормились и дедовы братья.
Израиль
был первенцем. Он родился в г. в 1900 г. А в 1910 г. умер дед. Уже после его смерти родился
второй сын. (В последствие мой отчим, Наум Наумович Левандовский, погибший на
фронте в 1942 г.) Две сестренки
появились на свет между ними.
Положение
семьи было отчаянным: четверо детей и никакой родни. Дело в том, что родители
бабушки с кучей ребятни эмигрировали
за несколько лет до этого в Америку, оставив на месте только замужнюю
дочь.
Когда
весть о кончине дошла до Америки,
родня, (которая тоже далеко не процветала), решила забрать к себе старшего,
десятилетнего: он, мол, начнет работать и будет копить деньги на переезд остальных.
Однако, пока это великодушное предложение пересекало океан, оказалось, что
старший нужен и тут: он уже работал “мальчиком” в лавке и был кормильцем семьи.
С
работой в лавке связано семейное предание. Хозяин с приказчиком решили
проверить мальчишку и подбросили в темные углы несколько копеек. Подметая,
мальчик монеты нашел и отдал хозяину. То, что семья отца всегда гордилась этим
его поступком, что как мне кажется, характеризует эту семью, и даже помогает
понять некоторые свойства отцовского характера, проявившиеся позднее.
Естественно,
что работая с десяти лет, отец нигде не учился. Существовала, однако, такая вещь, как самообразование. Вероятно,
благодаря тяге к знаниям и систематическому чтению, папа не только правильно
говорил, но и очень грамотно писал по-русски. Позднее, на моей уже памяти, он
собрал небольшую, но очень хорошую библиотеку. Покупка каждой книги была
большим событием в семье, большой радостью отца, передававшейся нам всем. Будучи парторгом Одесского порта, отец
самостоятельно изучал английский, нужный для общения с иностранными моряками.
Но все
это было потом. А сначала была революция, работа на шахте в Донбассе, потом на
заводе в Николаеве. Там его впервые выдвинули на партийную работу. В Одессу он был переведен в 1933 г.
Теперь
мы знаем, что не все честные и хорошие люди приняли революцию. Но нельзя
впадать и в другую крайность, считая, что все революционеры и коммунисты были
дурными, своекорыстными людьми. Нет, в большинстве своем, это были честно заблуждавшиеся люди, поверившие
авторитетам и считавшие, что революция и советская власть гарантируют счастье всем трудящимся. Когда я
нашла в книге Светланы Аллилуевой термин “коммунисты-идеалисты”, я сразу
вспомнила отца и поняла, что это о нем.
Уже в
те времена появились закрытые магазины-распределители. Это очень не нравилось
отцу, и он категорически запретил маме пользоваться ими. Ослушалась она один- единственный раз по
наущению начальника порта. Потому что накануне босой парторг ждал дома из
ремонта единственные ботинки и опоздал на важное совещание. Зарплата отца была
“партминимум”. А когда многие от этого минимума стали отходить, он отвергал все
мамины просьбы сделать то же . Помню
стычки между родителями по этому поводу, суть которых мама объяснила мне позже,
уже взрослой:
- Твой
отец - сказала она, - был из породы честных дураков.
Так-то!
В
порту отца уважали. Особенно популярен он был среди жен рабочих: многие мужья
после беседы с парторгом переставали пить.
Однажды отец получил ценный подарок
- бюст Ленина, отлитый из старых оловянных ложек, собранных рабочими порта. Этот бюст и самые
лучшие книги были потом проданы и помогли нам выжить, когда отца в 1937 г.
арестовали, а маму уволили с работы (с “ответственной” должности кассира
филармонии), как жену “врага народа”.
Мне было тогда семь, а брату двенадцать лет.
Когда
начались репрессии, отец, как и большинство других, не мог понять, что
происходит. Однако, безусловно веривший партии, он поверил и в вину первых
жертв. Но дошла очередь и до него. Пришли ночью, сделали обыск. Я спала и
ничего не слышала.
Конечно,
отец решил, что произошла роковая ошибка. После свидания с ним мама ездила в
Москву. Впустую: ее нигде даже не
приняли.
Потом
был суд (закрытый, пресловутая “тройка”). Основной обвиняемой была женщина -
библиотекарь -” немецкая шпионка”,
“вредившая” тем, что не успевала изымать из фондов книги всех новых “врагов
народа”. Ну а отец “сознательно покрывал” это вредительство. Были и другие
столь же “справедливые” обвинения, о которых в 1939 г. рассказала нам сама
“шпионка”, освобожденная Берией.
Каким-то
образом мы узнали, где будет суд. И в день суда брат, увлекая меня, пробрался
ко входу в пустой зал заседания.. (Вероятно., суд ушел на совещание). В углу за
загородкой мы увидели папу и еще двоих арестованных, а рядом часового с ружьем.
Часовой громко закричал: “Нельзя!” и даже стукнул прикладом об пол. После чего
тихо сказал: “По одному!” - и поманил рукой. Брат побежал, а когда вернулся и
стал посылать меня, я не пошла, побоялась. Грех этот всю жизнь со мной. Папу я
больше не увидела никогда.
Вскоре
после суда отец был отправлен этапом во Владивосток. То, что Левандовский умер
в лазарете почти сразу по прибытии туда, мы узнали из письма человека, тоже
заключенного, его хоронившего. Письмо
пришло в Одессу жене этого товарища. Начиналось оно так;
“Добрый
человек! Если найдешь это письмо, отправь его по такому-то адресу!”
Я
храню фотовырезку из недавних
“Известий” - лазарет, в котором умер
поэт Осип Мандельштам. Поскольку пересыльный (на Колыму) лагерь во
Владивостоке был один и лазарет при нем один, значит, это тот именно дом, в
котором умер мой отец.
Официальное
сообщение о его смерти мы получили только в 1956: г., одновременно с
реабилитацией.
Письмо получено
20.04.1994 г.
|
|
|
|
