Групповой портрет 12

 

Заключительный

 

Уровень нравственности общества определяется уровнем его духовного развития.

Суами Рамаянда.

 

В конце сентября месяца нынешнего года в городе Харькове проходила межрегиональная конференция общества “Мемориал”. Приехали люди из России, из других стран СНГ. Составитель этого “Альбома”, в числе прочих членов редколлегии “Книги Памяти” с Г.Ф. во главе, тоже присутствовал на этой конференции.

В последний день нас повезли автобусом на Салтовку, на бывшее еврейское кладбище, где захоронены (если можно сказать про это “захоронены”) жертвы репрессий тридцатых годов. Сейчас на месте старого кладбища - неогороженный скверик (называется “Комсомольский парк”), высокие деревья... Но на участке, выходящем прямо на городскую магистраль, довольно, кстати, обширном участке, деревьев нет - только зеленая травка. Там же - небольшое надгробие из черного мрамора. В начале перестройки работники Харьковского КГБ поставили этот черный камень с надписью: “здесь будет сооружен мемориал...”, и скромный цветничок. Но от цветов остались только обглоданные стебельки - их съели козы, которые в большом количестве пасутся в этом скверике. Когда нас подвезли к захоронению, они мирно щипали там травку (видно, это их привычное пастбище) и, свободно разгуливали по цветнику, задевая своими боками и рожками могильный камень. Чтобы возложить венок, пришлось их отогнать.

Потом нам рассказали, что на том месте, где сейчас трава, были ямы, в которые по ночам сбрасывали тела расстрелянных людей, посыпали сверху  известью и сбрасывали новые тела.  На этой произвесткованной почве деревья не растут, погибают. Благодаря чему, собственно, и удалось определить расположение этих ям. В тридцатые годы кладбище было огорожено забором. Но местным жителям иногда случалось видеть то, что за ним происходило - в заборе были большие щели. Один человек рассказывал, что родители запрещали ему глядеть в эти щели, но однажды, во время голодомора 33 года он, сам еще ребенок, наблюдал, как в яму свалили целый грузовик голых детских трупов.

И никто не знает и вряд ли когда-нибудь узнает имена этих детей, всех этих людей....

Вполне возможно, что там, под травой козьего пастбища, лежат и коммунары-хлебопашцы из села Чепиль;  и русские немцы-крестьяне из деревни Серафимовка; возможно, там лежит Василий Иванович Белов, большой, сильный, красивый человек, воин..., любящий муж, папа мальчика Лучемира; зубной врач Мориц Моисеевич Палем (прекрасный, говорят, был специалист), тоже муж, отец маленькой дочки; - Василий Лысенко, человек совести и чести; и другой мужественный и добрый человек - Андрей Николаевич Калиниченко; Тигран Ханикьян и 47 человек, расстрелянных с ним по одному из “армянских дел”; директор польской школы Казимир Дзюбинский, а также все, кто проходил по “польскому “ делу; 75 хористов кладбищенской церкви; - “военно-монархическая организация”...

Никто точно не знает, сколько их лежит в этом скверике, у обочины салтовской магистрали. Говорят, в Харькове есть еще несколько подобных захоронений, но где они  - неизвестно...

- Погодите, погодите, - может резонно спросить читатель у составителя “Альбома”, - что-то я не пойму. Вы назвали этот сюжет: “Групповой портрет 12” , а где же, собственно, портрет?

- Вы правы, Читатель, это не портрет. Скорее, штрихи к портрету. К нашему с вами нынешнему общему групповому  портрету, если вы, конечно, харьковчанин.

Кстати, на конференции общества “Мемориал” я узнала, что деятельность этого общества финансируют в основном американские благотворительные фонды. И сентябрьскую конференцию, и нашу поездку на захоронения тоже финансировал американский фонд. Вот так-то. И это еще один штрих к нашему групповому портрету 94 года.

 

Ну, а завершить “Харьковский альбом” я хочу мудрыми, по-моему, словами, с которых Феликс Рахлин начал свои “Записки без названия”:

 

“ Вот мой вклад в усилия теперь уже многих людей, которые как раз стараются о том, чтобы времена, мною описанные, никогда больше не повторились.

 

Наивное существо человек! Нет бы понять, что времена не повторяются - повторяются (впрочем, с непредсказуемыми разновидностями) старые пороки, перечень коих, при всем их кажущемся разнообразии, не очень велик: невежество, предательство, клевета, жестокость, коварство, лицемерие... Вряд ли человечество избавится от них полностью. Но трогательная тяга к такому освобождению составляет одно из непреоборимых свойств Человечества, залог и синоним его Надежды”.

 

г. Харьков. Осень 1994 г.

 

составитель Н.Виниковецкая