ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Прошло три месяца, в течение которых я не видела и не слышала Аарона. Рассудок говорил мне, что это даже к лучшему, но сердце продолжало безмолвно о нем тосковать. Я пыталась скрыть свои переживания не только от своих близких друзей, но даже и от себя самой, но, несмотря ни на что, постоянно думала о нем: где он сейчас и что у него на сердце? Я мысленно возвращалась к нашим беседам, к тому времени, когда мы еще были вместе, и задавалась вопросом: разделяет ли он мои чувства хотя бы отчасти?

Я вспоминала тот день, когда меня начало привлекать в Аароне нечто большее, чем его пытливый дух, когда за образом религиозного еврея я впервые увидела мужчину. Я сидела в своей крошечной мастерской на верхнем этаже Христианского Посольства, когда вдруг неожиданно в заполненном солнечным светом проеме появилась фигура Аарона. Он впервые вступил на «мою» территорию, и сразу же в окружающей атмосфере появилось нечто такое, что невозможно описать словами. Едва я на него взглянула, как у меня буквально перехватило дыхание. Его широкие плечи и сильные ноги, его грудь под белой, пропитанной солнцем рубашкой, – все это красноречиво говорило о физической жизни его тела, никак не связанной с его религиозностью или философскими воззрениями. Не подозревая о произведенном эффекте, он плюхнулся в мягкое кресло напротив моего стола и, отведя со лба взъерошенные черные волосы, начал непринужденную беседу. Никогда еще он не держался со мной так легко и свободно. Я впервые заметила, что кожа у него не такая смуглая, как у большинства израильтян, а мерцающие карие глаза лишь на пару оттенков светлее угля. Он продолжал говорить - не могу даже вспомнить о чем - а я глядела на его смеющийся рот: крупный, мягко очерченный, такой красивый! Его нос, лишь немного загнутый книзу, был превосходной, лишь одному ему присущей формы – мне ни разу не доводилось видеть ничего подобного. Я полностью отдавала себе отчет, насколько это опасно для меня – влюбиться в парня вроде Аарона. Но когда мы с ним вот так сидели вдвоем, совсем близко — я за своим рабочим столом, он в кресле напротив, - я ощущала, как все глубже и глубже погружаюсь в исходящее от него расслабляющее тепло. А когда он поднял на меня свой взгляд, то всякая надежда на то, что я сумею устоять, бесследно исчезла. Он впервые по-настоящему на меня взглянул, и я подумала: «Что он сейчас видит?» Казалось, мы смотрели друг другу в глаза целую вечность, и наконец он тихо спросил: «Не согласитесь ли вы отпраздновать Песах вместе со мной?»

Изо всех сил удерживая слезы, я едва сумела произнести короткое: «Да». Для меня было огромной честью, что такой сильный, чистый, искренний и высоко духовный человек хочет провести со мной этот необыкновенный праздник.

Совершенно иной Аарон вошел тогда в мою жизнь. Изменилась даже его обычная походка: теперь он без стеснения входил в мою мастерскую, уверенно ступая своими стройными сильными ногами, достойными резца Микеланджело. Однажды я повергла Аарона в шок, сказав, что хотела бы увидеть его ноги, – выражение его лица было поистине неописуемым! Нужно ли говорить о том, что я их так никогда и не увидела!

Я вспоминала, как он смеялся надо мной, когда я говорила ему о реальности нашего врага, дьявола, и о том, что мы, христиане, находимся в постоянной готовности отразить его коварные атаки. Эта странная концепция настолько его изумила, что он разразился потоком громогласных благодарностей Богу за то, что он, в качестве одного из «избранных», естественным образом огражден от столь сомнительного феномена! Я не могла поверить его невежеству, и, взорвавшись в подлинно израильском стиле, заявила, что он жестоко ошибается, и может еще случиться так, что в один прекрасный день он прибежит ко мне за помощью!

На этой стадии моего пребывания в Израиле я уже научилась отстаивать свои позиции, давая отпор любым атакам, какими бы шумными и агрессивными они ни выглядели. Большинство израильтян считают, что день без одного-двух словесных поединков прошел для них зря. Здесь каждый имеет право выказывать собственное мнение, не ожидая при этом, что другие будут его разделять! И никто никого не боится обидеть – подобные мелочи здесь, вообще, не принимаются в расчет. Ничего не попишешь - так заведено на Ближнем Востоке, и я быстро пришла к выводу, что «если не можешь их победить, то нужно к ним присоединиться».

Я с нежностью вспоминала наш единственный «публичный конфликт». Я тогда еще не вполне овладела искусством перехода израильских улиц с вытянутой вперед рукой и сжатыми, обращенными к небу пальцами, что означает «рак рега!». Аарон учил меня, что лишь при этих условиях пешеход может чувствовать себя в безопасности на проезжей части улицы - независимо от вида и скорости транспорта, который на него движется.

Однажды в «час пик» Аарон уверенно шагнул в гущу движения, в то время как я, будучи более осторожной, проявила нерешительность - и это едва не стоило жизни нам обоим!

Аарон буквально вытащил меня из-под колес свирепо рычащего грузовика. И сразу же довел до моего сведения, а также до сведения всех жителей двух ближайших кварталов, что если я сию же минуту не овладею вышеописанным искусством, то для меня, а также для всех, кто вздумает вместе со мной переходить улицу, не останется реальных шансов дожить до следующего дня. Нет нужды говорить, что я твердо усвоила этот урок, и с того момента стала крупным специалистом по переходу израильских улиц.

Сладкие воспоминания растравляли мне сердце, и я все больше и больше томилась от любви. Из-за этого человека я стала сама на себя не похожа. Ну что за дикая, бессмысленная игра – пережить столь сильные, прекрасные чувства и в результате остаться ни с чем? Почему меня так влечет его еврейский образ жизни? Или любовь сделала меня слепой?

Наверное, он уже и не помнит, как меня зовут, а я все продолжаю мечтать о невозможном, предаюсь пустым фантазиям, строю планы нашей совместной жизни. Существует ли хоть малейший шанс, что он сейчас тоже обо мне думает?

И тогда я решила преобразить все эти мысли и вопросы в «молитву». «Это будет очень добродетельно и духовно» - подумала я. Но вот незадача – из-за этих молитв я еще сильнее на нем «зациклилась». «Любовь слепа, - гласит поговорка, - но твои соседи - нет». Мои милые друзья заметили, что со мной творится что-то неладное, и поняли, насколько серьезная опасность мне угрожает. Если бы речь шла хотя бы о каком-то безобидном молодом безбожнике из Соединенных Штатов или Южной Африки, то это было бы еще полбеды – но Израиль, иудаизм, Аарон!

И вот однажды около трех часов ночи меня внезапно разбудил телефонный звонок. Первая мысль, которая пришла мне в голову: «Что-то случилось дома!» Я стала лихорадочно строить предположения: «Наверное, кто-то умер! Где? Когда? Кто?» Но оказалось, что это звонит Аарон, и по его голосу я поняла, что с ним стряслась беда.

Мне с трудом удалось разобрать: «Молись обо мне... я задыхаюсь... мне кажется, я умираю...» Меня охватил панический страх, и в ту же секунду я обнаружила, что со всех сторон меня окружает зло. Мою комнату затопило адское зловоние, оно буквально душило меня, и мне тоже стало казаться, что я сейчас умру. Мы оба – Аарон и я - переживали атаку демонических сил!

Те скромные познания, которые я сумела накопить на своем духовном пути, сослужили мне этой ночью добрую службу. И я противостала злу во имя Высшего из всех Авторитетов. Не заботясь о том, что подумает Аарон, я закричала: «Иисус! Иисус! Иисус! Во имя Иисуса, оставь нас!» И в тот же миг зло вместе со своим ужасающим зловонием покинуло оба наших жилища, и мы снова почувствовали себя в безопасности.

Но пока наши сердца не вернулись к нормальному ритму, пока у нас обоих не восстановилось дыхание, мы не могли вымолвить ни слова. Наконец Аарон спросил, могу ли я сегодня в шесть утра встретиться с ним в известном нам обоим скверике. «Произошло нечто очень важное, - сказал он. – Мне необходимо с вами поговорить». И повесил трубку.

Что мне было делать? Аарон вернулся в мою жизнь, но я не испытывала того бурного волнения, которого ожидала. Мы только что пережили с ним вдвоем нечто невероятное. Я поняла, что в его жизни произошло какое-то из ряда вон выходящее событие: ведь мне было хорошо известно о его прежнем отношении к подобного рода вещам.

До этой ночи я постоянно проигрывала в своем воображении различные варианты нашей будущей встречи – как я буду с ним держаться и что говорить (если нам, вообще, суждено хоть когда-нибудь встретиться). Я даже думала о том, во что буду одета. Конечно, это было еще очень по-детски, но молодым девушкам, вообще, свойственно предаваться фантазиям.

Однако с девичьими грезами было теперь покончено навсегда – столкновение с дьяволом разом их уничтожило. - Аарон мне звонил, он нуждается в моей помощи. «Но что же делать?» – думала я, сидя ночью на своей кровати. Все мои ребяческие фантазии куда-то улетучились, и я в один миг стала взрослой.