ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В Израиле существует несколько типов еврейских мужчин. Первый тип представляют собой молодые люди, от которых неизменно пахнет чесноком, в одном углу рта у них зажата сигарета «Тайм», в то время как из другого изливаются комплименты и льстивые речи. Днем вы найдете их праздно шатающимися по улицам, а вечером – на дискотеках. Милые леди, советую вам, держитесь от них подальше – иначе вы рискуете получить больше, чем рассчитывали!

Далее следуют юные израильские солдаты. Поначалу вас может удивить их внешнее разгильдяйство, которое, однако, не делает их менее привлекательными. Расстегнутая сверху форменная рубашка цвета хаки открывает часть поросшей волосами груди, в то время как брюки, как правило, сидят на них воблипку. В таком виде они возвращаются из армии домой: в отпуск или на выходные. Гордость юности и физическое совершенство - подобное зрелище способно очаровать любую заезжую особу женского пола, особенно, если она молода!

За ними следует тип мужчин более зрелых – не столь заметной, однако весьма приятной наружности. Обыкновенно они сидят за столиками уличных кафе, занятые какой-нибудь настольной игрой и соревнуются друг с другом в остроумии. Даже во время самой серьезной шахматной партии, обдумывая последний решающий ход, они непременно воспользуются случаем отпустить какую-нибудь шуточку или послать воздушный поцелуй проходящей мимо красотке, и лишь после этого объявят противнику шах и мат. Я снова обращаюсь к вам, милые леди: спешите поскорее унести от них ноги, если не хотите пополнить список их побед!

Ну что вам еще рассказать об израильских мужчинах? Буквально каждой порой своей кожи они излучают магнетизм пола и мужскую самоуверенность, что, естественно, восхищает и притягивает женщин. Остается еще отметить тот факт, что в своем большинстве они хороши собой и прекрасно об этом знают. К тому же израильские мужчины в совершенстве владеют искусством обольщения: своими комплиментами и заверениями в «любви» они умеют мастерски польстить любому женскому эго, независимо от его формы и размера, - что является райским блаженством для эгоцентричных и легковерных западных женщин.

Аарон не принадлежал ни к одному их перечисленных типов. В следующую пятницу он пришел, как обещал, и мы продолжили наши дебаты. Через неделю он явился снова. Я обнаружила, что он серьезен, высоко интеллектуален, прекрасно образован и крайне религиозен.

Аарон разительно отличался от всех израильских мужчин, которых мне до сих пор приходилось встречать. Держался он высокомерно, самоуверенно и временами даже грубо, но я находила, что в определенном смысле это способствует непосредственности нашего общения. Было очевидно, что не родилась еще такая сваха – еврейская или любая другая – которая сумела бы сделать из нас супружескую пару. Мои брюки с бахромой, хипповые блузы, эксцентричные украшения, сандалии фасона «Иисус», - в глазах ортодоксального еврея представляли именно то, что его потенциальная невеста ни в коем случае не должна надевать. Правда, Аарон на меня практически не смотрел, и крайне редко встречался со мной взглядом. Я прекрасно понимала, что он приходит на наши встречи не ради меня, а ради того, во что я верю, и поэтому стремилась рассказать ему как можно больше, и просила Бога дать мне нужные слова.

Во время нашей, кажется, четвертой встречи, я начала остро ощущать собственную несостоятельность и беспомощность: его бесчисленные вопросы ставили меня в тупик. Назрела необходимость познакомить Аарона с людьми его интеллектуального уровня и религиозного масштаба. Я была обескуражена силой его разума и жаждой его сердца и не могла толком обосновать ему ни принципов своей веры, ни своего отношения к Израилю. Но возможно ли это сделать, не упоминая о «Йешуа»? (Иисусе). Вся проблема заключалась в том, что я не смела даже произнести Его имя - из страха, что это вызовет у Аарона бурю гнева, и я навсегда потеряю его расположение.

Аарон не понимал, как девушка вроде меня, в жилах которой нет ни капли еврейской крови, может испытывать столь сильные чувства к чужому для нее народу и к чужой земле. Почему я оставила свой дом, свою семью и приехала в страну Израиля? Что заставляет меня и других подобных мне христиан нести евреям свою любовь и оказывать им поддержку, невзирая на то, что здесь им не очень-то доверяют, не слишком охотно принимают? И все же мы продолжаем упрямо следовать словам Писания: «Утешайте, утешайте Мой народ»¹. Все это было для него загадкой, которую он пытался разгадать.

Мне было известно, что большая часть еврейского народа не может даже слышать имени Йешуа. Поэтому я делала все возможное, чтобы не задеть Аарона: с величайшей осторожностью я продвигалась «на цыпочках по минному полю», опасаясь сделать хотя бы один неверный шаг. Однажды, тщательно подбирая каждое слово, я начала ему объяснять, что когда нас касается Святой Дух Ашема, наши духовные глаза обретают зрение, и Он открывает нам такие вещи, которые невозможно постичь ни силой человеческого разума, ни долгими годами учебы. Так происходит чудо Спасения - когда правда о Божьем Сыне Йешуа вселяется в наши сердца.

Я зашла уже достаточно далеко, но буря пока еще не разразилась. Тогда я осмелела и стала говорить ему о том, что Святой Дух дарит нам любовь к тому, что Он любит Сам - вот почему мы любим Израиль и его народ.

Почти все это время я не глядела в сторону Аарона, но произнеся последнюю фразу, решилась бросить на него короткий взгляд, чтобы оценить его реакцию. Его лицо показалось мне бесстрастным и даже умиротворенным. Какое облегчение!

И тут он взорвался! До него, наконец, дошел смысл того, что я осмелилась произнести. Мне редко приходилось наблюдать подобные вспышки ярости и гнева! С этого момента между нами все было кончено. Никогда и ни за что на свете он больше не станет водить дружбу с христианами!

На меня изливался поток обвинений, он кричал, что я коварная миссионерка, «такая же, как они все». Затем он встал, намереваясь уйти, и напоследок выдавил сквозь зубы: «Если бы Он, действительно, был Мессией, то неужели наш Бог не сказал бы нам об этом?» И прежде чем я успела что-либо сообразить, я услышала собственный голос: «Так ведь Он же сказал!..» Но Аарон стремительно выбежал из комнаты, не желая больше слушать мои богохульные речи.

Нужно ли говорить о том, насколько беспомощной и жалкой я себя чувствовала? Я была уверена, что больше никогда его не увижу и не услышу. Ведь я почти ничего о нем не знала, не знала даже, где он живет и чем зарабатывает себе на жизнь. У меня не было ни малейшей возможности найти его и объяснить, что я ни в коем случае не хотела его обидеть, ни тем более обратить в свою веру: я убеждена, что это может сделать только Бог. Казалось, мой грубый промах навсегда разрушил всякую возможность добрых отношений между нами.

Но почему, почему Йешуа продолжает оставаться все тем же камнем преткновения², что и две тысячи лет назад? Я поняла, что за минувшие два тысячелетия в этом смысле практически ничего не изменилось: большинство евреев до сих пор не верят Благой Вести, провозглашенной их древними пророками, и воспринимают ее, как личное оскорбление. Подобно многим исполненным благих намерений христианам, я убедилась в этом на собственном опыте.

Проходили дни, проходили недели. Мое сердце изнывало от боли, и не только потому, что я невольно оттолкнула Аарона. К собственному ужасу я обнаружила, что скучаю о нем, что мне его не достает! Мной овладела тревога: неужели я влюбилась? Но как такое могло произойти? Ведь этот человек для меня - «табу», он находится «за пределами дозволенного»! Но не думать о нем я не могла. И чем же он так меня очаровал? Неужели своими вызывающими манерами? Ведь меня влекло к нему даже его высокомерие. «О, Господи, помоги мне его забыть!» - молилась я.

Говорят, что время лечит, но это неправда, и я день за днем прочесывала улицы и магазины в надежде хоть мельком его увидеть. Однажды я пересекала улицу с напряженным движением, и вдруг навстречу – он! Сердце во мне замерло. Он тоже меня заметил и, проходя мимо, обернулся. Потом, отведя меня в сторону, спросил, как мои дела. Мое сердце забилось снова:

- Мои дела? Превосходно! – ответила я не слишком искренне.

- Это хорошо, - констатировал он.

Я думала, что на этом наш диалог и закончится, но он вдруг начал говорить.

Я смотрела в его прекрасное лицо и жадно ловила его слова, из которых можно было заключить, будто все это время ему тоже меня не доставало. До моего слуха дошло нечто похожее на «извините». Но за что он просит прощения? Не понятно. Потом он поинтересовался, когда мы сможем встретиться снова, чтобы продолжить нашу дискуссию. Мне казалось, будто мое сердце сейчас выскочит из груди. Оно билось так громко, что заглушало его речь. Теперь настал мой черед извиняться и просить, чтобы он повторил свою последнюю фразу.

Я не могла поверить, что Бог дает нашей дружбе повторный шанс, и ожидая Аарона в назначенное время, была не вполне уверена, что он придет. Но он пришел, на следующей неделе опять пришел, и наши регулярные беседы возобновились.

Во время нашей третьей встречи атмосфера начала заметным образом разряжаться, и я ненароком спросила, не хочет ли он посетить мессианское богослужение. Я подумала, что нам будет легче понять друг друга, если он увидит собственными глазами, насколько это прекрасно: когда мессианские евреи вместе с верующими из язычников поклоняются Богу, как единый народ. В ответ он громко рассмеялся и сказал, что скорее умрет, чем осквернит свое тело, душу и дух посещением подобного места.

- Но почему же? – возразила я.

Лично для меня не составляет никакой проблемы пойти на богослужение любой конфессии. Я могу это сделать, например, из уважения к человеку другого вероисповедания или просто из естественного интереса. Я не усматриваю в этом для себя никакой опасности – наоборот, для меня это лишний шанс убедиться в истинности моей собственной веры. А если мне это повредить не может, то каким образом это может повредить ему?

Я говорила Аарону, что мессианская конгрегация включает в себя как еврейских, так и нееврейских верующих, хотя по форме богослужение является еврейским.

В этой общине евреи сохраняют свою еврейскую идентификацию, в то время как люди других национальностей чувствуют, что возвращаются к корням своей веры. Библия учит, что в последние дни евреи и язычники станут в Мессии единым целым, и эти собрания являются предвосхищением грядущего чуда.

Несмотря на то, что мессианская служба отличается от строгой синагогальной литургии, евреи могут надевать свои молитвенные покрывала (талиты), молиться и славить Бога в соответствии с еврейскими обычаями. Соблюдаются также все еврейские праздники: ведь в Божьем Слове, в книге Левит, написано, что это святые Божьи собрания. Мессианские верующие знают, что Йешуа пришел не для того, чтобы нарушить Закон³, но для того, чтобы его исполнить, поэтому соблюдение заповедей доставляет им теперь гораздо больше радости – ведь эти заповеди символизируют Его Самого.

Аарон воспринимал новую информацию с видом полного безразличия, и когда он ушел, я подумала, что, наверное, снова зашла слишком далеко.

Но два дня спустя он мне позвонил и смиренным голосом осведомился, актуально ли еще мое приглашение. Вот это да! Я была в таком состоянии, что меня можно было сбить с ног птичьим перышком! Он сказал, что следующее воскресенье ему вполне бы подошло, и спросил, где и когда мы сможем встретиться. Ага! Значит, любопытство все-таки победило!

Я ожидала его возле входа в прекрасный овальный зал, принадлежащий Иерусалимскому ИМКА. Потолок этого зала был украшен голубой с золотом росписью, и я провела немало времени, восхищаясь этим произведением искусства. Закрыв глаза, я воображала, будто мы с Аароном уже находимся внутри. В этом зале, несмотря на его величественный вид, всегда присутствовал таинственный запах старинного сырого подвала, вероятно, хранящего в своих глубинах неведомо кем спрятанные сокровища. Плитки пола потрескались от времени, деревянные сидения скрипели. Этот зал не был местом самого тихого поклонения Богу, и каждую неделю старинное здание сотрясалось до самого фундамента.

Услышав, что служба уже началась, я взглянула на свои часы, и тут точно в назначенное время появился Аарон. Я очень обрадовалась.

- Ну как? Вы готовы? – спросила я.

- Всегда готов, - ответил он и последовал за мной в это «опасное», запретное для него место.

Я понимала, насколько неловко он должен себя здесь чувствовать, и восхищалась его решимостью. Я специально назначила встречу с некоторым опозданием, чтобы мы могли появиться в зале незамеченными и тихонько занять места в заднем ряду. Таким способом я надеялась избежать возможных недоразумений.

Итак, мы вошли в зал в середине одного из самых оглушительных и жизнерадостных харизматических песнопений, когда-либо звучавших на иврите: в нем говорилось о Йешуа, Мессии Израиля! Все собрание пело и плясало. Мне сразу же захотелось поскорее сбежать оттуда, но рядом был Аарон, который широко открытыми глазами наблюдал эту невероятную картину.

Еврейские и нееврейские музыканты играли на тамбуринах и гитарах, в то время как все остальные - мужчины и женщины, старики и молодежь, бывшие мусульмане, иудеи и христиане - самозабвенно хлопали в ладоши, пели и плясали. Часть собравшихся, взявшись за руки, водила по залу хоровод. При этом самые активные подпрыгивали от избытка воодушевления, а более уравновешенные ограничивались тем, что размахивая в воздухе руками, пели изо всей своей мочи.

Я готова была провалиться сквозь землю и думала лишь о том, как долго сумеет это выдержать мой ортодоксальный друг. Его глаза по-прежнему были широко раскрыты, а выражение лицо красноречиво свидетельствовало о том, насколько глубоко он был потрясен этим зрелищем. Я спросила, не лучше ли нам уйти. Он отказался. Когда песня окончилась, я предложила ему сесть возле выхода, чтобы в случае необходимости можно было поскорее ретироваться, но он лишь махнул рукой и не сдвинулся с места. О чем он думал? Между тем служба шла своим чередом.

Когда наступило время проповеди, он робко подошел ко мне и сел рядом. Я снова попыталась его убедить, что ему совершенно не обязательно здесь оставаться, но он не реагировал. Почему я все время чувствовала себя такой виноватой? - Ведь о Мессии нужно кричать с каждой кровли! Чего мне было стыдиться, если в Библии сказано: «Как же они узнают, если не услышат?» Именно в тот вечер я поняла, что панически боюсь его потерять, и в этом кроется причина моей робости.

Тема проповеди оказалась самой удачной из всех возможных. Она касалась именно тех вопросов, которые задавал мне Аарон. Речь шла о Йешуа в Ветхом Завете и в частности у Пророков («Йешуа» означает на иврите «Спасение»). То покрывало, которым Сам Господь закрыл глаза еврейского народа, до сих пор еще не снято⁴. По сходной причине Иосиф (прообраз Мессии), ставший правителем Египта, в свое время не был узнан собственными братьями. И только когда он велел своим слугам выйти и остался с братьями наедине, он снял свое египетское облачение и открылся перед ними, как подлинный Иосиф, их брат.

То же самое произойдет и с Мессией Йешуа. Сейчас Он имеет нееврейскую идентификацию, но настанет назначенное Богом-Отцом время, когда Мессия, брат Израиля, вернется и снимет покрывало с глаз Своего народа. Но это произойдет не раньше, чем полное количество язычников придет через Него к спасению, а до тех пор покрывало останется неснятым. Проповедник продолжил: «Если непринятие Мессии евреями означает спасение для нас, язычников, то чем же станет их принятие Его, как не жизнью из смерти – жизнью вечной!»⁵

Вероятно, для Аарона это оказалось слишком, потому что во время заключительной молитвы он сбежал через заднюю дверь. Обливаясь слезами, я кинулась его догонять. Аарон всегда ходил очень быстро, но на этот раз мне в буквальном смысле приходилось бежать, чтобы удержаться с ним рядом. Из моих уст изливался бурный поток извинений, на которые он не отвечал ни слова. Наконец, у него не лопнуло терпение, он резко остановился, обернулся и, направив указательный палец мне в лицо, гневно воскликнул: «Вы все у нас украли! Все! Ведь это мы в прежние времена так поклонялись Богу!.. Царь Давид плясал перед Богом!..» И устало отвернувшись, прошептал: «Что случилось с нами, евреями? Почему мы утратили так много?»

Сердитый и растерянный, он поднялся в подошедший автобус, и даже не махнув мне на прощание рукой, снова исчез.