|
|
|
|
|
Там петухи с зарёй не пели,
Но по утрам в любые дни
Ворота ржавые скрипели
На весь поселок тот одни...
А. Жигулин
В режимной бригаде паечка пятисоточка и раз в сутки пол-литра жиденькой шулюмки. На работу водили километра за три от лагеря. Нормы не спрашивали.
Пролетело тёплое лето. Начался ноябрь 1945 года. Снег уже укрыл землю, морозы все крепче и крепче. В тупике железнодорожной ветки лежали большие штабеля леса. Мы его подносили поближе к погрузочной площадке, а когда подавали платформы, то и грузили этот лес. Девчата работали наравне с мужчинами, у меня был запас денег, и я прикупал ежедневно пятисоточку и табачку.
Рядом на трелёвке работали немцы и японцы. Японцы нас подковыривали: «Турма!.. Турма!..» А русского Ивана только заведи в кураж - в долгу не останется: «Что, вкусный русский плов?» - смеялись мы. «О-о-о... риса нета. Иго-го еста, - не холосо нас колми!..» «А что вас колбасами кормить?» «У нас и овсянка вкуснее вашего риса!..» «Манкой их надо кормить, поросят задрипанных!..»
Однажды убежал из-под стражи Володя, страшно гоняли нас. Но не долго он наслаждался свободой, здесь не на станции Яя его убили при попытке к побегу.
*****
Вот и декабрь кончился. Новый год, а меня не выпускали из режимной бригады. Снова донимала сибирская зима. Изрядно похудел. Здесь в режимной окончательно потерял надежду на амнистию. Да какая может быть амнистия, когда даже отбывших срок наказания задерживали до особого распоряжения. Я иногда подумывал: «Голова ты моя, два уха, еще не поздно, в этом лагере можно жить и срок отбывать. Поклониться Довголенко, начальнику СММ, и он с радостью обратно возьмёт работать на том же револьверном станке». А гордость твердила: «Держи свою марку!» Здравый ум говорил: «Что тебя, буйная голова, заставило дойти до режимной бригады? Ведь ты же не дурак! Есть еще возможность, ещё не поздно! Опомнись, и конец твоим мучениям в режимной бригаде». Но гордость продолжала своё: «Не желаю в слесарку, не проживу без пекарни! Попасть в мастерскую, значит потерять всякую надежду на свободу действий. Там, дорогой, в пекарне уже нет ни сторожа, ни Феди - и заведующая уже рассчиталась. Чего же ты боишься? Истощать в женской зоне? Так у тебя и сейчас уже семьдесят килограммов веса. Боишься, что хвост длинный? Притаись, как медведь в своей берлоге зимой. – Что, это не по тебе? Тогда собирайся на очередной этап».
Мы наш нелёгкий крест несём задаром
Морозом дымным и в тоске дождей,
И, как деревья, валимся на нары,
Не ведая бессонницы своей...
Юз Алешковский
|
|
|
|
|
