О животных

	…существуют вещи очевидные
	Подборка коротких соответствий
	Из разных писем
	«Харьков-Тамань 91»
	Кормящие матери
	Танец
	«Важные птицы»
	Ничь собака
	Может, это правильно?
	Кот Татьяны Ивановны
	А кот его ждал...
	Дети в зоопарке
	…его спасли дельфины…

	Про собачку Мушку
	Ребенок и волчица
	«Вжииик!»…
	Баллада о втором

Картинка: На левом берегу Десны. Новгород-Северский. Лето 67-го года

…Кто знает, возносится ли ввысь дух сынов человеческих, а дух животных – нисходит ли вниз, в землю?

…существуют вещи очевидные

…С достаточно юного возраста мне казалось, что люди (как биологический вид) жестоко обращаются с животными. Несправедливо. Я знаю, что многим из нас в детстве приходили в голову подобные мысли. Про то, что вегетарианство способно принести мне будущем реальную пользу, я не думала... И повторяю: сколько я ни силилась понять, почему в наш Мир устроен так, а не иначе; почему одно живое существо должно в нем пожирать другое существо, понять этого не смогла - наверно, по причине своей ограниченности, но это другая тема.

Если оставить в стороне все толкования и теории, нельзя не согласиться, что существуют вещи очевидные, и среди них тот факт, что животные похожи на нас во всем: так же хотят жить, так же страдают от болезней и одиночества, так же зависят от полового влечения, так же любят свое потомство и т.д. и точно также боятс смерти. Ты, Константин, очень трогательно изобразил в своем письме операцию по отделению куриной души от бренной куриной плоти в исполнении ученого американского рава. Что ж, если, действительно, нельзя без обойтись убийства, лучше по культурному. Не думаю, что аборигены, которые "съели Кука из большого уваженья", сильно заботились о безболезненности операции. Впрочем, это как говорится, другая культура питания. Но однажды мне довелось наблюдать в колхозе, как два представителя нашей тогдашней культуры питания - пьяные мужики с красными лицами, выпученными зенками и окровавленными ножами, гнались по улице за израненной свиньей, которой удалось от них вырваться… Как она плакала и кричала, как взывала о милосердии и справедливости… На улице было полно народу, но никто из потребителей сала, корейки и жирных отбивных, в том числе и я, не пришел ей на помощь…

Когда мне говорят о том, что растения тоже страдают, я отвечаю - возможно, но с растениями человеку трудно себя идентифицировать - уж слишком мы непохожи...

На эту тему мне еще очень много есть чего сказать. Я не понимаю, опять же, почему этот Мир устроен так, а не иначе; и естественно, изменить его не в моих силах. Единственная возможность, котора мне дана - это не есть плоть живых существ - хоть теплокровных, хоть холоднокровных, хоть каких…

Подборка коротких соответствий

Много лет назад смотрела по телевизору фильм о социальном поведении животных.

Там был сюжет о муравьях. Как известно, каждый муравей имеет в своем муравейнике определенную должность, профессию: муравьи-рабочие, муравьи-обслуга, кто-то специально занимается воспроизведением себе подобных. У них существует даже своя армия – муравьи-солдаты, защитники.... Так вот, ученые провели такой эксперимент – накрыли живой муравейник тонкой проволочной сеткой и стали смотреть, что будет. Параллельно работала кинокамера. И вот нам бой с непонятным врагом вышли муравьи-солдаты. Их задача состояла в том, чтобы освободить снять осаду с родного муравейника, освободить дорогу дл работников, обеспечить нормальную жизнь. Но что они, маленькие и слабые, могли поделать с крепкой металлической сеткой? Они стали ее грызть, они грызли ее упорно, теряя силы, погибая... На место погибших солдат приходили другие – и грызли, грызли, пока не падали замертво...

Если бы подобным образом действовали люди, мы сказали бы: «это - подвиг», мы сказали бы про них: «герои».

***

В том же фильме был показан эксперимент со свиньями. В загоне находилось несколько самцов – примерно, одинаковых в смысле физической формы – все крупные, упитанные, здоровые. Перед самцами поставили корыто с едой, и сразу же возле корыта начались «разборки» - в результате которых выяснилось, кто из них самый «крутой», кто пожиже, кто слабак. В соответствии с выясненными позициями свиньи и подходили к корыту: сначала все ожидали, пока насытится самый «крутой», потом «пожиже» и так до самого хилого. По -честному – ведь каждый хряк имел возможность показать, чего он стоит. Был среди этих свиней, вернее, хряков один, который резко отличался от остальных своим поведением. Этот хряк не толкался у корыта, ни с кем не сражался за еду; он, вообще, топтался в стороне с индифферентным видом, даже не глядя на дерущихся и не обраща никакого внимания на пищу. Казалось, что он поглощен какими-то собственными важными делами. Однако при этом, электронные датчики показывали, что его сердце отбивает сумасшедший ритм – в то время, как у остальных пульс соответствовал норме. Выходит, этот индифферентный, на самом деле, стремился к пище, стремился в драку, но боялся... Боялся, и потому делал вид, будто бы все ему до лампочки...

В следующей сцене тех же самых действующих лиц слегка напоили алкоголем... А может, не слегка. После чего опять принесли такое же полное корыто. И что вы думаете? На этот раз наш тихоня раскидал всю компанию, оттеснил бывшего «крутого», и все прочие хряки покорно ждали в сторонке, пока он не наелся...

***

Еще одну поучительную историю мне рассказал родственник мужа. Однажды он прочитал в журнале о том, как ученые-крысоведы в порядке эксперимента создали в лаборатории крысиный рай. То есть, такое место, где условия жизни были абсолютно благоприятными для крыс: тепло, светло, вкусная обильная пища, за которую не нужно бороться – пожалуйста, лопай себе от пуза в любое время дня и ночи. Воды - хоть залейся, безопасность – полнейшая! Никаких врагов и близко не видать... Короче, райская жизнь, что еще надо! Заселили туда крыс – живите и радуйтесь! Но еще была в том раю, где-то в глубине, на самых его задворках – специально сделанна учеными неприметная дырка - лаз в глухое темное подземелье, сырое и холодное. Лаз был нарочно узкий, вонючий и грязный, вел он неведомо куда, пищей там и не пахло, о безопасности и говорить нечего, обратной дороги не найти... И что вы думаете? Крысы ушли в этот лаз...

Как в свое время Адам и Ева (?)

***

Я когда-то читала, то ли слыхала – не помню - что ученые провели такой эксперимент. Они взяли стадо коров – нормальное, бесконфликтное стадо - и разделили его на две части. Эти две части паслись теперь отдельно и содержались, хоть и в одном коровнике, но разделенные перегородкой, через которую коровы могли отлично видеть друг друга. Услови содержания у двух частей прежде единого стада были одинаковые, и питание одинаковое, и все остальное. Однако, две части разделенного стада начали проявлять враждебность друг к другу.

***

Хочу поделиться с тобой еще одним наблюдением. Офис моего бывшего босса, Исраэля располагался в его трехэтажной вилле, которая соседствовала с другой такой же. Забор между владениями был символический, так что все просматривалось насквозь. Соседи в своем доме не жили, они сдавали его разным людям. Один раз вместо съехавших жильцов там поселились там муж и жена, у которых была собака. Я не знаю, как называется эта порода – может, лайка - белая такая, пушистая и надо сказать, довольно крупная. Хозяева сразу посадили ее на цепь. А собака эта, видно, раньше была свободная и к такой жизни непривычная. Более того, она никак не могла взять в толк, что цепь - всерьез и надолго, и продолжала вести себя так, как привыкла. До чего же это было милое и жизнерадостное создание! Она улыбалась навстречу каждому, с каждым готова была играть, прыгала, виляла хвостом и удивлялась тому, что цепь мешает. Вскоре хозяева обнаружили, что их собака роет лапами газон и укоротили привязь. Мы наблюдали, как день ото дня белая собака становится все тише и тише. Она еще отзывалась, когда ее окликали, улыбалась в ответ на знаки нашего внимания, слабо повиливая хвостом… А потом только молча лежала, положив морду на лапы, с усилием поднимая веки, если кто-то с ней заговаривал…. Не так ли и у нас все происходит?

***

…Кстати, припомнился мне в этой связи один случай. Когда Оля была совсем еще маленькая, отправились мы с ней однажды в зоопарк. Дело было летом, потому что клетки с человекообразными стояли под открытым небом. Поглазеть на шимпанзовое семейство явилось много народу – тогда это было в диковину. Люди бросали обезьянам конфетки, кусочки хлеба, всякую всячину. Обезьяны хватали угощения на лету и с удовольствием отправляли в рот. Дети и взрослые хохотали, хлопали в ладоши, показывали пальцами. Какой-то папаша очистил мандаринку (фрукт по тем временам дорогостоящий и редкий), отломил пару долек и бросил в клетку. Мощный самец-шимпанзе без труда поймал лакомство, но есть почему-то не стал. Он развернул свою большую ладонь и стал внимательно разглядывать прозрачные дольки – такие крошечные! Продукт, по-видимому, был ему знаком. Затем он осторожно сомкнул пальцы: очевидно, боясь повредить нежную мякоть плода, и не спеша двинулс вглубь своей клетки: туда, где был виден сухой ствол дерева - подобие ложа. В движениях узника-шимпанзе не ощущалось напряга: движени его были уверены, свободны и ни коей мере не рассчитаны на публику. Ему не было никакого дела до нашего галдежа и мельтешения. Так же медленно и спокойно шимпанзе разлегся на своем ложе и замер на какое-то время в царственной позе полного расслабления. Потом неспешно поднял руку, опустил в рот две нежные дольки и медленно сомкнул челюсти… Его лицо и поза выражали полное блаженство. Было очевидно, что кроме Блаженства Вкушения Мандаринки дл него в тот момент ничего на свете не существовало ….

Я позавидовала тогда этому шимпанзе: «Всего с двух-то несчастных долек! К тому же, в клетке… Вот бы и мне так научиться!» … И что ты думаешь! Я таки научилась – не сразу, правда, а много-много позже: в то самое безответственное врем моих «свободных полетов». Более того – тогда наивно полагала, будто это умение - навсегда уже мое: вроде умения строчить на швейной машинке. Но увы – оказалось, что «отнюдь»!… «Отнюдь нет, сударыня! Вот вам и урок.!»

Из разных писем

…Купание весной, вы знаете, прекрасное - все еще чистое: и песок и воды. Правда, кроме "русских" никто почти в море не лезет - так, по бережку бродят, на солнце греются, медитируют… К одинокой женщине, хоть уже и не первой молодости, подкатываются мужики … Правда, не нахальные: "да-да, нет-нет", но все равно мешают. Однако, я, собственно, не о мужиках, я о варанчике... Вылез он - такой маленький, тоже, видимо, от весны ненормальный; вылез он, значит, на камушек и глядит в сторону моря. На соседнем камушке сижу я и гляжу в ту же сторону. Он свою головку туда-сюда поворачивает - любопытствует, и точно так же я: «Зачем это лодка к берегу подплыла? что за девушка идет? куда собака помчалась?..» И ежели бы прилетел сюда с другой планеты какой-нибудь неинформированный наблюдатель, то глядя на нас с варанчиком, он вряд ли бы сумел определить на глаз, кто здесь разумное существо, а кто нет…

***

…Чуть ли не в первый свой «безработный» день выбралась в луга. Тогда я еще не просто так бродила, а с целью. Собиралась осуществить одно из своих заветных желаний - найти и зарисовать хорошее масличное дерево. При мне был альбом с карандашами, бутылка с водой, очки. Углубившись в травы, я сначала скинула тапки, потом мне захотелось присесть отдохнуть среди ромашек, потом опрокинулась на спину и стала глядеть в небо, чего давно уже не делала. Шевелиться было лень…. Следует заметить, что наверху происходили увлекательнейшие вещи. Облака на большой скорости попарно устремлялись друг к дружке и сливались в жадных поцелуях. Наверно, это у них весеннее. Потом - такого я никогда раньше не видела - облака довольно быстро растворялись в воздухе: без следа, как будто сахар в чашке с чаем: одно, другое, третье… А это что такое? - Батюшки-светы, так это же месяц ясный! В два часа пополудни! Напротив месяца, на той же высоте сияет солнце! Аккурат же посерединке, но только внизу, разлеглась на травке Н.Виниковецкая. Лежит себе и удивляется: треугольник равнобедренный получился с ее участием… и вдруг слышит: "шшш-ууу-ррр", - совсем рядом, - "шшш-ууу-ррр", - среди стеблей! - "У-ау! Не иначе - змея!" Я мигом подхватилась на ноги. Шуршание затихло. Я осторожно приблизилась к подозрительному месту: "О ужас! Это, наверное, целый питон!!!" В траве виднелась только часть ползучего гада, но такого внушительного диаметра и с таким ядовито-зеленым узором, что я молча приросла к месту. Гад тоже не шевелился. Я присмотрелась еще внимательнее и обнаружила, что передо мною не кусок питона, а о всего лишь скромная молодая черепаха, которая струхнула не меньше моего. Тогда я вернулась в горизонтальное положение и снова принялась пасти на небе облака. Уставши от этой работы, незаметно уснула, а проснувшись увидела, то черепахи уже нет... И вдруг через какое-то время снова: "шшш-ууу-ррр" - на том же самом месте. Тут уж я затаилась. И вот мо соседка осторожно выступила из тени. У нее, видимо, было обеденное время. Осторожно откусывая от листов одуванчика, она жевала их тихо и не спеша, двигаясь при этом дальше - медленно, легко и грациозно… Я и не подозревала, сколь изысканны в движениях, сколь изящны эти полевые черепашки; если с кем в этом смысле и сравнимы, то разве что с кошкой. А глазик-то, черный, влажный, совсем новенький! Вроде, на меня глядит, но не отступает, не прячется. Больше того, держит курс прямо ко мне на ладонь. Я убрала ее по-тихонечку, и черепаха прошла, как сквозь ворота, между моим корпусом и рукой, и скрылась среди стеблей…

***

…Иду, значит, я как-то в полдень через известный тебе скверик по знакомой тебе дорожке. Все вокруг цветет и зеленеет, дорожка песчаная и ветер срывает на нее листики с ближайших деревьев. Листики еще пронзительно зеленые, свеженькие. Вдруг гляжу – один, довольно крупный лист, зашевелился и бегом устремился поперек дорожки. Елки-палки! – так у него же и ножки и хвост имеются! Хамелеон!!! А вдоль по дорожке шагает мальчишка в шортиках, загребает сандалями и что-то под нос себе бормочет. На хамелеона полный ноль внимания. Последний же настолько сосредоточен на собственном передвижении, что мальчишку тоже не замечает. В какой-то момент их векторы почти что пересеклись: мальчишка чуть было не споткнулся о хамелеона. Но последний резко затормозил – прямо пыль из-под лапок заклубилась. Ну и шкодный же вид у него сделался! – «это вам не передать!» Совершенно сконфуженный! Другого слова и не подберешь – «самое конфуз». «И как это, - дескать, - я, дурень, вдруг оплошал! Проморгал этакую громадину, рохля! Неудобно получается. Прям-таки неудобно!»… Но мальчишка так ничего и не заметил. Он продолжал загребать песок сандалями, медленно удаляясь по дорожке. Зато остановилась некая прохожая блондинка и уставилась на смущенного хамелеона. Потом, обернувшись ко мне, спросила: «Это твоя игуана?» Я онемела. Да неужели меня можно принять за даму, выгуливающую в скверике собственного хамелеона! «Чего вдруг! – воскликнула я в ответ. – Это же… так сказать… свободное… свободное животное!»

Хамелеон тем временем пересек дорожку и совершенно слился с травой газона. Но после некоторого напряжения я все-таки, сумела выделить его взглядом: предельно озабоченный он двигался мелкой рысцою в направлении розовых кустов…

«Харьков-Тамань 91»

...В другой раз мы отправились в Керчь покупать билеты на поезд. Как известно, ничем, кроме катера, туда из Тамани не доберешься. На обратном пути мы вдруг заметили слева по борту двух дельфинов, совсем не далеко. Какое-то время они плыли параллельно нашему курсу, а потом вдруг синхронно взлетели, описав в воздухе восхитительную высокую параболу, в нижней точке ее врезались носами в морскую пену и ушли на глубину, чтобы через несколько секунд снова взлететь над волнами. Двигаясь на той же скорости, что и катер, дельфины раз за разом ритмично повторяли свои великолепные полеты. Их тугие мокрые тела отражали солнце, они разбивали водную твердь на тысячи играющих капель; их чудесные морды улыбались. Похоже, в тот день дельфины решили устроить для нас показательные выступления, и судя по их виду, были весьма довольны производимым эффектом. Ведь все без исключения пассажиры столпились на палубе у бортовых перил: старые и малые, казаки и приезжие, челноки-торговцы, столичные археологи, досужие дачники – мы буквально потеряли голову от неожиданного праздника и восторга, - били в ладоши, кричали, смеялись. Я во весь голос орала песню, но из-за рева мотора и шума вод сама себя не слышала…. Через какое-то время дельфины скрылись в волнах и больше не показывались…

***

…Во дворе, в его, так сказать, парадной, увитой виноградом части, стоял стол с остатками обильной трапезы, вокруг стола сидели гости и пели: «Розпрягайте хлопцi конi…» Звучало совсем неплохо - коллектив, видимо, был спетый… На другой день Лена мне сказала:

- Знаешь, тяжело, все-таки, держать животных… Я ведь городская, не привыкла… Вон гусак, видишь? Все ходит по двору, ищет свою гуску, тоскует, зовет… А я ее вчера зарезала для гостей… Что делать? Ведь если держишь животных, то приходится их убивать. Иначе зачем держать?…

Кормящие матери

…Была у меня в Харькове одна приятельница, которая по окончании института вместе со своим мужем уехала по распределению в один из городов Донбасса. Работали они там на большом заводе, при чем, успешно работали. Там же родился их первый сын. А происходило это давненько, больше тридцати лет тому назад, когда еще не было закона, чтобы матери сидеть до года с ребенком. Так что, сразу же после декрета пришлось моей приятельнице возвращаться на завод. Но отдавать такого сосунка в ясли, конечно, не хотелось, потому выписали ему из Харькова бабушку. Тяжело приходилось, но как-то устраивались. Главная проблема состояла в кормлении грудью. Каждый день во время обеденного перерыва молодая мама прибегала домой. Опаздывать с перерыва, «кровь из носа», было нельзя – дисциплина; а жили молодые супруги не так, чтобы далеко от завода, но и не так, чтобы очень близко. Правда, вела к их дому одна, совсем короткая дорога, но проходила она через участок, отданный в свое время был под застройку бывшим зэкам из местного лагеря. Улица эта, угрюмая даже с виду, была известна в городе как очень опасная– там за высокими глухими заборами свирепо лаяли цепные псы, из-за такого забора могли без предупреждения кинуть палку или тяжелый камень... Могли и пса спустить на случайного пешехода, это у них тоже водилось. Так что горожане старались от этих мест держаться подальше. Естественно, и моя приятельница тоже. Но с другой стороны, короткий путь давал несколько лишних минут с ребенком, и случалось, что сказав себе: «Эх, была-не была!», молодая мама сворачивала-таки на опасную дорогу, и неслась по ней со всех ног, стараясь не глядеть по сторонам, и не слышать исступленного лая с обеих сторон улицы.

И вот так однажды бежала она, задыхаясь от скорости и страха, а ее тяжелые, налитые груди уже отзывались болью на каждое резкое движение, и молоко пятнами расползалось по одежде. Вдруг в каком-то из дворов неожиданно отворилась калитка. Оттуда с бешеным лаем выпрыгнула огромная лохматая псина и кинулась прямо на мою приятельницу. Та замерла на месте и зажмурилась. Взывать здесь о помощи, сами понимаете, не имело смысла. Она уже чувствовала давящую тяжесть могучих лап и горячее дыхание хищного зверя. Но в какое-то мгновение грозный лай почему-то прекратился. Женщина открыла глаза. Огромная, действительно, огромная цепная собака – должно быть, волкодав - стояла, положив передние положив лапы ей на плечи и глядела в лицо. И раньше, чем моя приятельница успела хоть что-нибудь сообразить, та принялась нежно облизывать ей лоб и щеки. И тут наша кормящая мама заметила на собачьем брюхе опухшие, налитые, сочащиеся молоком соски…

Танец

…В заповеднике библейской природы с нами приключилась забавная история. Вышли мы на полянку, где за оградой располагался «библейский зоопарк» – несколько милых осликов и три здоровенных страуса. Как только мы приблизились к загородке, один из страусов подошел к ней со своей стороны, неожиданно упал на колени и принялся ритмично раскачиваться из стороны в сторону, энергично поводя шеей, и трепеща крыльями, точно как Майа Плисецкая в своем «Умирающем лебеде». Не было никаких сомнений, что перед нами исполняется танец. «Наверно, хочет получить угощение», – сказала я Илюше. Тем временем подошел второй страус и как-то поначалу нехотя присоединился к первому. Однако, вскоре и он завелся до полного самозабвения. У нас была с собой пачка печенья, мы стали предлагать его страусам. Те, почему то, не обращали на печенье никакого внимания и продолжали свое выступление. Тогда Илья положил угощение перед ними на землю, но птицы продолжали самозабвенно раскачиваться в танце. И только когда мы отошли от загородки, они остановились. Однако награды не взяли. Через некоторое время тропинка снова вывела нас к зоопарку, Но с другой стороны. Страусы это заметили, со всех ног кинулись к нам и снова принялись плясать. Теперь уже было понятно, что они делают это совершенно бескорыстно – как та пара веселых дельфинов в Керченском заливе, про которых я писала тебе раньше. Удалившись от зоопарка на значительное расстояние, мы через некоторое время увидели его сверху, со склона горы, а когда дорожка увела нас еще выше, наших ушей вдруг достигли какие-то низкие трубные звуки, совершенно нам не знакомые. «Что это?» – спросила я Илюшу. «Понятия не имею!» – ответил он и стал озираться по сторонам в поисках источника столь загадочного звучания. «Погляди-ка туда, вниз!» Я опустила свой взгляд и снова увидела наших артистов, хоть и в мелком уже масштабе, но с еще достаточно различимыми деталями: на сей раз, стоя вплотную к ограде и зримым образом раздувая свои могучие глотки, они вдохновенно пели для нас дуэтом….

«Важные птицы»

…А теперь можно перейти к прерванной светской беседе. Итак, о погоде. Сыроватая и сероватая, она служила достойным фоном описанным в начале письма событиям. Не баловала обильным снегом. Но случалось и так, что выглянешь с утра в окошко, - а там бело. Особенно интересно наблюдать городской пейзаж из квартиры, подобной той, в которой мы только что побывали. Когда-то я работала в старом районе города. Наше проектное бюро располагалось на четвертом этаже, и однажды зимой моя сотрудница подозвала меня к окошку:

- Погляди, как интересно!

Только-только рассвело, выпавший за ночь снег лег ровным слоем на дорожки, газоны и крыши одноэтажных дворовых строений. Несмотря на ранний час, люди уже успели оставить на девственно-белой поверхности цепочки своих следов, представлявшие забавный путаный узор, по петлям и завитушкам которого можно было вычислить, куда и по каким надобностям направлялись его авторы. А на крышах точно такие же петли и завитушки, только в меньшем масштабе, оставили коты и кошки. У людей свои дела, а у них - свои. И неизвестно еще, которые важнее.

…А с каким видом, вопреки Саврасову, разгуливают по свежему снегу грачи, которых я раньше по необразованности называла воронами! Наблюдая за их повадками, я поняла, откуда взялось выражение “важная птица”. Никто из многочисленных известных мне начальников, включая министров или даже генсеков, не производил впечатления такой самодовольной глупой солидности. Однако, считать грачей глупыми было бы ошибкой. Сейчас расскажу почему.

По утрам я готовлю Илье на работу бутерброды и выбрасываю за окно обрезки сыра, колбасы, кусочки черствого хлеба. В ответ на это с близ растущих деревьев сразу же срываются черные пикировщики, хватают угощение и, как в басне Крылова, рассевшись на ветвях, спокойно приступают к завтраку. Случилось мне как-то раз выкинуть здоровенную телячью кость. “Собачкам,” - подумала я. Выглянув через несколько минут, обнаружила, что кость исчезла. Наверное, какая-нибудь дюжая бродячая псина утащила ее и грызет в укромном уголке. Но нет. ”Смотри, - сказал мне Илюша, - кто лакомится твоим угощением!” Вижу - в нескольких шагах от тротуара долбит клювом лежащую под кустиком кость весьма деловитый грач, а с другого конца ему помогает, суетится, другой грач, какой-то неуверенный. Время от времени деловитый делает угрожающие движения в сторону своего помощника, тот мгновенно отскакивает и начинает с рассеянным видом прогуливаться рядом, вроде бы, просто так, без всякой цели. Остальные же птицы наблюдают за пиршеством издали и, вероятно, глотают слюни... Но тут я обнаружила в хлебнице сухую белую горбушку и бросила ее голодным грачам. Те сразу забеспокоились и наперегонки устремились к горбушке… Но кто, вы думаете, примчался первым? - Опять же, деловитый грач, обладатель телячьей кости! Зажав в клюве новую добычу, он поспешил вернуться к старой, которую тем временем с удовольствием обрабатывал суетливый. Деловитый принялся бегать туда-сюда, взволнованно ворочая головой: то ли бросить хлеб ради кости, то ли кость ради хлеба! Что делать? У победителей, оказывается, есть свои проблемы... И что, вы думаете, он сделал? - Зарыл горбушку в снег, еще сверху притрусил и снова принялся за кость... Причем, совершенно непонятно - как он ухитрился перетащить ее под кустик, на расстояние в пятнадцать-двадцать человеческих шагов. Ведь в клюве такой груз долго не удержишь. Илюша говорит: “Перекантовал.”

Ничья собака

…Иду по проспекту. Впереди по курсу - пожилая, обремененная кошелкой женщина в тяжелом зимнем пальто, неуклюже наклонившись, гладит рыженькую тощую дворняжку с поджатой задней лапкой. Хроменькая дворняжка радуется, виляет хвостиком, преданно заглядывает женщине в лицо. Распрямившись, женщина смущенно обратилась ко мне:

- Ну, вот видите, а мне даже угостить ее нечем! Ведь это ничья собака, совершенно ничья!

-У меня тоже ничего нет. Ходила за хлебом, а хлеб не привезли...

Собака взглянула на меня. В ее глазах не было просьбы, только радость, восторг и полное доверие. Мне даже неловко стало, что она так хорошо ко мне относится. Она ведь меня совсем не знает! Отведя взгляд в сторону, я быстро прошла мимо, а когда обернулась, увидела, что пожилая женщина вновь склонилась над собачкой, гладит рыженькую спинку, что-то нежно шепчет, а собачка льнет к ее руке и доверчиво улыбается...

Может, это правильно?

… На окошке в посылочном ящике я выращиваю четыре кустика анемичного сельдерея, которые мне подарила мама Татьяны Ивановны. В последний теплый день октября мы ездили с ней их на дачу, и там она выкопала для меня эти кустики. В опустевших садах висели на голых ветках забытые хозяевами яблоки, и было ясно, что тепла уже не будет. К нам подбежала хорошенькая кошечка. Танина мама заговорила с ней: видно было, что они старые знакомые. Потом старушка развернула газетку со специально припасенным для кошечки угощением:

- Кошка ничья, она живет в садах, мы все ее кормим.

Неожиданно появилась другая кошечка, и тихо усевшись поодаль, стала наблюдать, как кушает первая, не пытаясь присоединиться к трапезе.

- Это ее дочка, - объяснила танина мама, - она всегда ожидает и, пока мама не насытиться и не отойдет, она к еде не притронется - так принято у кошек.

Может, это и правильно? Как вы думаете?

Кот Татьяны Ивановны. Поучительная история

Есть у меня подруга Таня, Татьяна Ивановна; известная, кроме всего прочего, своею любовью к котам. Кот у нее в семье - главная персона. На первом, втором и третьем месте у нее всегда был кот; а муж, ребенок, и все остальные - начиная с шестнадцатого места и далее.

Только почему-то ей с котами ужасно не везло. Все попадались какие-то скверные, сварливые, нудные…, прямо-таки, мизантропические коты - требовательные, в пище переборчивые, капризные. Она их, буквально, с рук кормила; сама недоест, а своему котику лакомый кусочек припасет… Кот же, бывало, по несколько раз за ночь разбудит: "Подавай, дескать, на стол!" Она подаст, а он морду воротит - не то! Или гадит, где попадя, чтоб только ей «кисло в борщ» сделать.

Время от времени коты пропадали. Уходили и не возвращались. То ли вольной жизни ради, то ли вследствие какого-либо несчастья: коту ведь постоянно грозит опасность! Татьяна переживала ужасно, тосковала, мучилась. И однажды решила: "Хватит! Все! Больше так не могу! Отныне и вовеки нового кота в моем доме не будет!"

Какое-то время она держалась. Но вскоре к ней стал захаживать молоденький соседский котик с нижнего этажа. Хозяйка, видимо, его особо не баловала - потому что он, бедняжка, радовался каждому куску, каждой ласке. Милое, веселое существо, благодарное и неприхотливое. Им было хорошо вместе, и Татьяна решила-таки забрать котика к себе. Соседка не стала возражать, и он переселился к Тане.

Я даже порадовалась за нее: "Ну наконец-то моя подруга нашла то, чего искала. Уж кто-кто, а она определенно заслуживает благодарности и ответного чувства!"

Через месяц я заглянула к ней в гости. И что ты думаешь, я там увидела! - Кота! - Сварливого, ленивого, кислого… перебирающего харчами. А уж чего ему не хватало - разве что, птичьего молока! Если разрешал себя погладить, то делал такую морду, будто его сейчас вырвет.

- Э-ге, Татьяна! Дело-то не в котах! Все дело в тебе, оказывается!

А кот его ждал...

Когда-то в Харькове у давнего моего приятеля Бори жил в доме кот – большой, красивый и любимый домашний кот. Однажды Боря поменял свою квартиру и съезжал со старой на новую. Вместе с грузчиками он стащил вниз всю мебель и вещи, запер входную дверь, передал ключи «сменщикам» и принялся перевозить свое добро. В один грузовик это добро, к сожалению, не поместилось. Боря уехал, бросив у крыльца весь оставшийся скарб с тем, чтобы забрать его во вторую ездку. Там же, у крыльца, он оставил и кота.

- Жди меня здесь и никуда не уходи! – наказал ему Боря. – Я скоро вернусь и заберу тебя с собой.

Когда Боря вернулся, его кота уже не было в живых. Соседи говорят, будто бы его дразнили мальчишки, кидались камнями и так, видимо, убили. Казалось бы, что стоило нормальному здоровому коту убежать от мальчишек? Но он и с места не сдвинулся – как велел ему Боря. Кот его ждал.

Дети в зоопарке

…В начале апреля мы с родственниками поехали в тель-авивский зоопарк «Сафари»: четверо немолодых уже взрослых и двое детей: наш четырнадцатилетний племянник Андрюша и внучатый племянник Гай («Гаечек», «Гайченко», «Гайка» и т.д. и т.п.) В феврале ему исполнилось два года, и это был его первый выход в зоопарк.

Животные там содержатся либо на широких открытых пространствах, и тогда за ними можно наблюдать из окон автомобиля, - либо в просторных клетках и вольерах. Вначале мы ехали через «саванну», видели стада зебр, газелей и антилоп; видели лежащих в огромной луже бегемотов, а также носорогов, которые не обращали на автомобили ни малейшего внимания. В отличие от них всякая рогатая мелочь, а также многочисленные бродящие вдоль дороги страусы. чуть ли не кидались под колеса, требуя себе угощений. Более того, некоторые страусы, просунув голову в окно машины, инспектировали интерьер – не прячем ли мы от них чего-нибудь вкусного? Хлеб, булочки, печенье, банановая кожура; - все проглатывалось мгновенно и охотно. Гайка глядел на это несколько отрешенно и растерянно. А когда, оставив автомобили на стоянке, мы подошли к вольерам и клеткам, ребенок растерялся еще больше: ведь никогда в своей жизни он не видел не то, чтобы и такого количества зверей, - он не видел такого количества людей, и не слыхал такого шума. Конечно же, взрослые поднимали его на руки, говорили ему: » Гаечка! Посмотри - это мишка!.. А это слоник…видишь? А это не кися, это тигр!.. Он спит. Спит…. правильно… Скажи «тигр»!»… Но больше всех, естественно, старался Андрюша. Он хватал малыша подмышку и нырял с ним в какие-то подземные лазы, и потом они вместе выглядывали из приземистых прозрачных цилиндров и махали нам руками, одинаково довольные и счастливые. Андрюша гораздо лучше, чем взрослые, понимает гайкины интересы и умеет его развеселить. Вообще, между этими двумя чуть ли не с первого дня возникла нежнейшая привязанность: старший проявляет по отношению к младшему внимание и заботу, а младший отвечает ему радостью и восхищением…

Есть в тель-авивском «Сафари» большой обезьянник, в котором представлены, кроме всех прочих, еще и человекообразные – орангутанги, гориллы, шимпанзе. Более всего мое внимание привлекли последние: настолько, что мне не хотелось отходить от их загородки. В вольере находилось достаточно много обезьян-шимпанзе– разного пола и возраста. Про то, что с виду они до неприличия похожи на людей, я даже не говорю. Но их поведение! Каким явным образом эти узники выражали друг другу свою любовь и привязанность! Их объятия и ласки. Не из тех, что предшествуют совокуплению. О, нет! – родительские, дружеские, детские, братские, – ну, я не знаю, какие. Один подросток-обезьеныш, бережно поддерживая совсем еще крошечного мохнатого малыша, осторожно раскачивался с ним на искусственных лианах, перепрыгивая с трапеции на трапецию, а малыш из-за всех силенок держался ручками за его шерсть. В конце концов, старший прекратил игру, спрыгнул на землю, и оба ребенка – большой и маленький - бросились к двум взрослым обезьянам, которые все это время сидели рядом и с беспокойством за ними наблюдали – может быть, мама с бабушкой. Взрослые протянули к детям свои руки, и те буквально упали к ним в объятия. Я видела, как все четверо замерли в умилении, нежно прижавшись друг к дружке…

- Механика инстинкта, говорите? Ну, это вряд- ли…

…его спасли дельфины…

Эту историю я прочитала в одной израильской газете года, наверное, четыре назад. Заметку я, к сожалению, не сохранила, потому пересказываю своими словами.

Итак, группа аквалангистов отправилась из Европы в Аккабу – на Красное море. Однажды эти ребята вышли на катере в залив и стали там погружаться в глубокую воду. Они провели под водой достаточно много времени, любуясь коралловыми рифами, морскими растениями и красивыми рыбами. Когда настало время подниматься, вся группа вернулась на корабль. Только один молодой англичанин задержался в море – он играл с дельфинами. И вдруг… Вдруг, откуда и возьмись, появилась большая акула и двинулась в атаку на англичанина. Тот вынырнул на поверхность и быстро поплыл в направлении катера. Но акула тем временем продолжала яростные атаки. Отдалившись от своей жертвы на какое-то расстояние, она затем разгонялась и наносила мощный удар; разгонялась и наносила еще один удар… Морская вода вокруг пловца окрасилась кровью, он отчаянно звал на помощь. Друзья развернули катер, но расстояние между ними было слишком велико… Слишком велико..

И тут приплыли дельфины - те, с которыми играл молодой аквалангист. На огромной скорости они принялись носиться вокруг раненого юноши, наворачивая круг за кругом. Так они мельтешили перед самым носом у акулы, пока окончательно не сбили ее с толку – ведь, как известно, акулы, не очень-то смышленые существа. Потеряв из виду свою добычу, она развернулась и уплыла восвояси. А тут как раз подоспели люди, вытащили парня из воды, отвезли в больницу. Короче, выжил аквалангист. Говорят, что таким образом дельфины спасают от акул собственных детенышей…

Про собачку Мушку

Ребенок и волчица

Эту историю я услыхала по радио во время уроков языка иврит. Доктор Барух Подольский зачитывал ее на иврите из газеты, а затем переводил на русский – фразу за фразой. К сожалению, этой газеты у меня нет, всю статью от начала до конца я не слышала. Знаю только, что статья включает в себя несколько глав из книги, которую написала о своей жизни уцелевшая в Катастрофе женщина-еврейка. Когда началась война, она была ребенком, ее называли Мишкой. Имя такое – Мишка. Она жила с родителями в одной из европейских стран. Когда эту страну заняли немцы, Мишкины родители переправили дочку в деревню, заплатили какой-то деревенской, возможно, знакомой женщине большие деньги, чтобы та спрятала у себя ребенка. Мишке было девять лет. Приютившая девочку женщина обращалась с ней грубо, держала в черном теле. Мишка боялась злую тетку, тосковала по родителям, по родному дому. Единственным человеком, который относился к Мишке по-доброму, был соседский дедушка, старенький старичок. Он был с нею ласков, рассказывал ей сказки и разные истории. Однажды он подарил девочке настоящий компас и научил, как им пользоваться. Вскоре после этого Мишка случайно подслушала разговор своей хозяйки с мужем. Из этого разговора она поняла, что те собираются выдать ее немцам. И Мишка решила уходить. Но куда могла уйти такая маленькая девочка? Мишка решила, что она вернется домой – к маме и папе, в свой родной город. Направление движения ей было известно: видимо, научил соседский дедушка; компас – единственное Мишкино достояние - был у нее в руках, и девочка ушла. В тех краях росли густые леса, и Мишка шла через лес, ориентируясь по компасу. Долго ли, коротко ли, научилась она выживать в лесу – как маленький зверек. Питалась грибами, кореньями, дикими ягодами… Спала, зарывшись в опавшие листья, в иголки. Если по пути попадалась деревня, Мишка старалась незаметно туда проникнуть и стащить какой-нибудь еды. Мешали сторожевые псы.

Как-то раз оказалась Мишка на околице одной из таких деревень. Крестьяне, во-видимому, все отправились на полевые работы, деревня выглядела пустой. Мишка заглянула в первый попавшийся двор и обнаружила там что-то съедобное. Кругом не было ни души, и девочка расслабилась возле человеческого жилья, не спешила уходить. Вдруг ее схватили чьи-то сильные руки: «Ага! Воруешь?! Ну я тебе сейчас задам!…» Это был, наверное, хозяин дома. Он принялся избивать голодного ребенка, чем-то ранил Мишку. Та сумела извернуться; кажется, укусила своего мучителя за руку, вырвалась и убежала в лес. Дядька не сумел ее догнать. Там, отдышавшись в глубине леса, Мишка заплакала в голос, завыла, закричала отчаянно и горько – от боли и обиды; страха и одиночества. Она каталась по поляне выла и кричала – бедный, покинутый малыш. И вдруг откуда-то из чащи к ней вышла волчица. Большая взрослая волчица. Она услыхала плач ребенка и пришла. Эта волчица взяла Мишку под свое покровительство. С тех пор они жили вместе. Вместе играли, резвились, купались в лесных ручьях. Волчица охотилась для Мишки, приносила ей добычу. Мишка гладила ее, ласкала. Потом к их семейству присоединился волк. И они стали жить втроем. Но однажды волк ушел на охоту и не вернулся. В другой раз на охоту ушла волчица, и вскоре прозвучал выстрел. Мишка побежала на звук выстрела и увидела охотника, который тащил в деревню свою добычу. Это была Мишкина волчица…

«Вжииик!»…

Однажды наши харьковские друзья – супружеская пара с ребенком – сплавлялись на байдарке, уж и не помню, по какой реке. Летнее, отпускное путешествие, кейф. С ними были еще и другие туристы, но группа собралась небольшая: два, наверное, или три семейства. Как-то погожим вечером разбили они лагерь в лесу, на прибрежной поляне. Установили свои палатки, развели костер, приготовили ужин; поели, попили и отправились спать. Топор, которым рубят дрова, и весла в таких случаях всегда затаскивают с собой в палатку – мало ли что! – места кругом лесные, пустынные… И вот глубокой ночью просыпается вдруг наша приятельница от того, что слышит отчетливое: «Вжииик!» – как-будто бы острым ножом по парусине. «Вжииик!» Может, приснилось? Но через некоторое время снова: «Вжииик!».

- Илюшенька, Илюша, вставай! – принялась она расталкивать мужа. – Вставай! Кто-то снаружи режет нашу палатку!

Муж проснулся:

- Ну что ты, Леночка! Тебе почудилось. Кто станет резать нашу палатку? Зачем?

- Не знаю. Кто-то резал.

- Не выдумывай. Давай-ка лучше спать.

И вдруг снова: «Вжииик!» Тут и супруг перепугался. Короче, берет он свой топор, Леночка – весло, и оба вылезают наружу. Встали они на ноги, огляделись по сторонам – вокруг ни души. Луна сверкает во всю силу, звезды – светлая ночь, хорошо видно: никого на поляне. И снова слышат: «Вжииик!». Что за наваждение! Так и стояли наши друзья в недоумении, пока не заметили довольно крупную лягушку, которая взбиралась по скату их палатки. Оказавшись на самом верху, лягушка изловчилась и по другому скату палатки съехала вниз, как будто на салазках: «Вжииик!».

- Елки-палки! Ты только посмотри - эта лягушка с нашей палатки, как с горки катается!

История рассказана в начале девяностых в Харькове, записана в окт. 2000 г. в Израиле