Знаки

Чековая книжка

Маленькая птичка

Рыжая собачка

Шмель над гробом

Лягушечка пришла

Телефонный звонок

Перекресток

Чистый лист писчей бумаги

«Маргарита, вы прославитесь...»

...странные вещи...

Может, это и к лучшему, что мы их не видим.

Туесок с незабудками (forget me not)

Картинка: Видение. Новогодняя ночь 68 г.

Чековая книжка

У наших друзей больше года назад умер старенький папа. Это случилось здесь, в Израиле, в Кирият Савте. Вскоре после похорон наши друзья решили перебраться в другой городок, поблизости. Но автомобиля у них нет, автобусное сообщение - неудобное, к тому же - забот полон рот; короче, они все никак не могли поставить папе надгробие. Недавно нашему другу подвернулась неплохая работа, но совсем уж далеко, так что они решили до переезда уладить, наконец, свои кладбищенские дела и приехали в Кирият Савту заказывать памятник. Нашли не очень дорогой вариант, договорились с мастером: он обещал на той же неделе все и закончить. Сказал: «Выписывайте чек!» Почему-то, ему нужен был именно чек. А книжка у них, как нарочно, только что закончилась. Новую заказывать – так опять же придется ждать. Одним словом, история с памятником снова затягивалась на неопределенный срок.. Но делать нечего – побрели они в банк ( их счет оставался в Кирият Савте), подошли к окошку и говорят на своем замечательном иврите: «Шалом! Мы, - мол, - такие-то и такие-то! Хотим, пожалуйста, заказать новую чековую книжку, а то старая у нас окончилась.» А девушка в окошке им и отвечает: «Шалом! Вы такие-то и такие-то? Хотите заказать новую книжку? Так вот же она лежит, вас дожидается. Когда вы ее заказывали?.» «А мы ведь ничего не заказывали! – говорит, волнуясь, наша подруга. – Понимаешь - по телефону, принимая во внимание наш иврит, мы бы просто не сумели. А в Кирият Савте мы давно уже не были. Так что не заказывали мы никакой чековой книжки!» Тем не менее, книжку они взяли, чек благополучно выписали и в тот же день успели расплатиться… Все в порядке с памятником! Такая вот история.

Маленькая птичка

У одной моей харьковской сотрудницы умер отец. Похоронили. После похорон его близкие каждый день ходили к нему на могилу и всякий раз они заставали там птичку – такую маленькую симпатичную птичку, которая что-то там клевала, суетилась и поглядывала на них веселым глазом. Так продолжалось в течение девяти дней. На десятый день птички не стало. И больше они ее не видели.

Рыжая собачка

В начале девяностых у моей подружки Тани скоропостижно скончался отец. Шел домой с работы, упал в подъезде. Соседи увидели, позвонили в дверь… Короче – внезапная остановка сердца. Ну, сразу начались погребальные хлопоты – очень тяжелые. Таня позвонила и сказала, что приведет ко мне дочку – пусть пока посидит у нас. Хорошо. И вот приходят они, и подруга мне говорит: «Представляешь, за мною по дороге увязалась какая-то рыжая собачонка! Бежит все время следом, ластится, играет… просто не знаю, что мне с нею делать! Сейчас мы к тебе вошли, а она в подъезде сидит, дожидается. Можешь посмотреть.»

Я отворила дверь и, действительно, увидела маленькую рыженькую собачку. Собачка тут же вбежала в квартиру прямиком и бросилась к Татьяне – не ко мне, не к ребенку – к Татьяне. Хвостиком виляет, передними лапками ей в ноги упирается. Так вдвоем они от меня и ушли…

Позже подруга рассказала следующее. Собачка бежала за ней до самого дома, до самых дверей ее квартиры. Дверь открыл Татьянин брат Гена. Собачка подошла к нему, какое-то время пристально на него глядела, а после развернулась и ушла…

От себя могу лишь добавить, что покойный Татьянин отец, Татьянин брат и сама Татьяна – все трое были рыжими…

Шмель над гробом

В позапрошлом году подружка написала мне из Харькова, что скоропостижно умер наш одноклассник - за две недели, от менингита. Одноклассник заболел в начале весны – время эпидемическое. Сначала думали, что у него просто тяжелый грипп; когда же поставили, наконец, правильный диагноз, уже ничего нельзя было сделать. На похоронах было много народу, принесли много цветов. Над гробом нашего одноклассника все время кружился шмель. Шмель? В такое время года? В такое время года на Украине, вообще, не бывает шмелей.

Лягушечка пришла

У моей подружки этой весной внезапно умер муж. У себя на даче, от сердечного приступа. Его старенькая мама жила в деревне. Утром пришли к ней люди и говорят: «Збирайся, бабо, поiдемо до Харкова…» «Вовку ховати? Так я вже зiбралася..» «Хто ж тобi сказав, що вiн помер?» «Та вчора увечерi лягушечка до мене приiйшла, вона менi й сказала…»

Телефонный звонок

Моя свекровь умерла в феврале девяностого. Примерно, через год после этого я увидала ее во сне. Вернее, я ее не видела, а приснилось мне, будто бы у нас дома зазвонил телефон, я подняла трубку и услышала голос свекрови. Чему нисколько не удивилась. Бывают такие сны, которые ты воспринимаешь, как стопроцентную реальность. Все было совершенно обыденно. Мне показалось, будто ее голос звучит немного грустно и тревожно – вообще-то, она была человек милый и доброжелательный – может, устала или плохо себя чувствует? Обычно, она говорила со мной по телефону коротко – сразу же звала Илюшу. После перенесенной в детстве скарлатины моя свекровь очень плохо слышала– и потому ее дети привыкли говорить громко. Ну вот. На этот раз мы беседовали с ней дольше обычного, о каких-то незначительных, обыденных вещах. Потом она вдруг спрашивает меня грустным голосом:

- Ну, как там Нина?

Нина – это младшая сестра свекрови, которую та, можно, сказать, вырастила.

- Нина? – отвечаю, - нормально, по-моему…

Больше свекровь ни о ком не спрашивала, она сказала: «Все!» и повесила трубку.

Когда я пересказала этот сон Илюше, тот немного удивился:

- Знаешь, это характерная мамина манера – так неожиданно и резко обрывать телефонный разговор.

А младшая сестра ее Нина в следующем году умерла…

Перекресток

Несколько лет назад у одной моей подружки-сотрудницы умерла мама. Случилось это, когда моя подруга и ее младшая дочка-подросток были в Крыму, в туристическом походе. Мама оставалась в квартире одна. Наши туристки ходили с группой по горам и лесам, ночевали в палатках, готовили пищу на кострах вдали от всякой цивилизации. Домой ни разу не позвонили – неоткуда было. Добравшись, наконец, до телефона – не сумели дозвониться. По возвращении домой, трезвонили, стучали в дверь – им никто не ответил. Думали: может, мама вышла в магазин, либо еще куда-нибудь. Скоро вернется. Но она не вернулась. Когда моей подруге с дочерью удалось проникнуть в свою квартиру, они обнаружили в ней следы запустения…. Короче, они нашли свою маму в морге. Она давно уже там находилась – несколько дней назад ее сбила на перекрестке машина… Название перекрестка ничего не скажет читателю – это случилось в городе Донецке. И тут моя подруга вспомнила, что несколько месяцев назад она читала некую книжку мистического содержания, и там в какой-то главе речь шла о смерти. По прочтении этой главы перед внутренним взором моей подруги предстала картина вышеупомянутого перекрестка. Тогда она очень удивилась этой картине и хорошо ее запомнила…

Чистый листoк писчей бумаги

Летом восьмидесятого года мы отдыхали семейством в Планерском. Я точно помню – тогда еще была Олимпиада в Москве и умер Владимир Высоцкий. Так вот, в Планерском мы снимали у хозяйки сарайчик, смежный с ее подсвинком. Эта тетка обстроила свой тесный дворик несколькими такими сарайчиками, в летние месяцы народу у нее набиралось «под завязку»; кому не хватало места под крышей, ложились спать под открытым небом - а ночи, помнится, тогда были звездные; воздух обалденный – свежий от моря и от степи...

Из всех наших соседей по сараям мы сошлись по-приятельски только с компаний москвичей. Москвичей было четверо - две интеллигентные пары в возрасте от тридцати, наверное, до сорока лет... вероятно, ближе к тридцати, чем к сорока... впрочем, это неважно. Собственно, от них мы и тогда узнали о смерти Высоцкого: они в открытую ловили по приемнику «голоса». Однажды мы встретились с ними на пляже. Москвичи сфотографировали нас моментальным аппаратом «Полароид», и тут же подарили нам карточку - прежде о таких чудесах мы знали только понаслышке. Хозяин аппарата объяснил нам, что связан по работе с научными организациями в Америке, и время от времени летает в командировки – оттуда и «Полароид». Короче, слово за слово: «Ой, какая прелесть! Спасибо большое!... нет, просто невозможно поверить – никакой мороки: ни проявки, ни печати – и цветное фото!... Вы довольны своим аппаратом?» - «О да, разумеется!» - «А какая в нем фотобумага?» - «Нужна специальная.» - «Где вы ее достаете?». – «Вот с этим есть проблема. Когда бываю в Америке, покупаю там. Проблема в том, что на всю жизнь не накупишь, а в Москве не достанешь...» - «А что за бумага? Как она выглядит?» - «Ну, это целый блок, закрытый... Вставляешь блок в аппарат, а он потом выдает тебе готовые снимки поодиночке... Кстати, был у нас по дороге в Крым интересный случай...»

Компания москвичей ехала в Планерское на своем автомобиле. Жарким солнечным днем, пересекая украинскую степь, они увидали вдруг над своими головами летающую тарелку. Впечатление, разумеется, было сильное: «Что это?.. Как это?.. Неужели правда?!!»... Автомобиль продолжал двигаться по степи, «тарелка» следовала за ним. - «Рассказать кому – так ведь не поверят!» - Короче, вытащили они «Полароид», щелкнули «объект». Однако вместо ожидаемой карточки из аппарата выпал белый листик – и даже не светочувствительной бумаги, а самой, обыкновенной, писчей. - «Что за ерунда? Ведь я уже много лет снимаю «Полароидом», и ни разу за эти годы ничего подобного не случалось. Подумайте – в аппарат вставляется блок светочувствительной бумаги: специальный, герметически закрытый блок фабричного изготовления. Каким образом в него мог попасть этот листик – и такого же точно размера! – совершенно непонятно. И это при том, что все предыдущие последующие фотографии получились нормально. Вот, хотя бы ваша!...»

А «тарелка» после этого сразу же исчезла, как будто растворилась.

P.S.

Мне и самой довелось однажды наблюдать нечто необыкновенное. Дело было зимним вечером, в начале или в середине восьмидесятых годов – еще до перестройки: мы все тогда еще боялись ядерной атаки из Америки. Поэтому, когда я выглянула в окно своей комнаты и увидала на небе «эту штуку», то сразу подумала: «Все, кранты! Началось!.. Ракета!..» - и похолодела от ужаса. Но потом сообразила: «Нет, на ракету мало похоже - что-то другое...». В темном небе, невысоко над горизонтом, и составляя с ним угол, примерно в сорок пять градусов, висело нечто серебристное, довольно, как мне показалось, крупное, удлиненное, как сигара. «Сигара» светилась по всей своей длине разноцветными, мигающими огнями. Она висела без движения довольно долго, а мне еще нужно было делать домашние дела, я задвинула штору и пошла на кухню. На другой день стало известно, что многое люди в нашем и ближайших районах тоже видели эту «сигару».

«Маргарита, вы прославитесь...»

Эту историю я услыхала много лет назад от одной своей весьма неблизкой знакомой, которую звали Маргарита. Она возбужденно рассказывала – не только мне одной, а целой компании собравшихся за столом женщин – о том, что несколько дней назад увидала во сне свое собственное тело, лежащее где-то на полевой меже, либо на обочине проселочной дороги. Помню, что в ее сне присутствовали то ли весенние, еще не засеянные – то ли осенние, уже убранные, холодные поля. Земля их была черной и влажной, воздух тоже был влажный, прохладный, пасмурный. Маргарита смотрела на свое тело – неподвижное и бездыханное – лежащее внизу; а сама она парила над полями, ощущая никогда прежде испытанную легкость полета и радость освобождения. При этом, вид собственного, оставленного тела не вызывал у нее ни огорчения, ни сожаления, ни страха. Оно было ей совершенно безразлично – как выброшенная, изношенная одежда. С этим ощущением счастья, освобождения и полета Маргарита проснулась, и потом еще долгое время вспоминала этот сон, мечтая о повторении полета.

Примерно с такими мыслями и чувствами она поднялась однажды в обычный городской троллейбус, где после недолгих поисков заняла свободное место у заднего выхода. Вы помните, как это было когда-то устроено в троллейбусах? На задней площадке никаких сидений не было – она предназначалась исключительно для стоячих пассажиров. Последняя пара сидений, обращенная в сторону, обратную ходу троллейбуса, примыкала к ступенькам входа-выхода. Маргарита расположилась с краю – потому что возле окошка уже сидел какой-то не примечательный с виду пассажир,. Во всяком случае, она сперва не обратила на него внимания и принялась рыться в сумочке в поисках проездного талона. (помните?). Обнаружив, наконец, непробитый талончик, Маргарита уже приготовилась передать его на компостер, как вдруг услышала голос своего непримечательного соседа: «Извините, пожалуйста! Не могли бы вы передать заодно и мой талончик?» «Пожалуйста!» Маргарита повернулась к соседу, тот протянул ей свой талончик и, глядя прямо в глаза, отчетливо произнес: «Маргарита!... Маргарита, вы прославитесь...»

Я уже собиралась кокетливо ему улыбнуться, – возбужденно говорила моя знакомая, - собиралась ответить шуткой: а я, дескать, и так уже давно прославилась. Ну, вы понимаете? Ведь зовут-то меня Маргаритой!... Это такое имя... но стоп!!! - откуда этот мужик может знать мое имя? Я-то его точно в первый раз вижу...

Тем временем троллейбус подрулил к остановке, маргаритин сосед тихо поднялся со своего места у окошка, и ни слова не говоря, вышел наружу. Маргарита, уже открывшая рот для вопроса, бросилась за ним вслед: «Эй, постойте! Подождите! Откуда вам известно мое имя? Я...» - но тут она с размаха врезалась лбом в прозрачную пластиковую перегородку. Помните, как это устроено в троллейбусах? – с последнего сидения невозможно попасть на ступеньки: сначала следует выбраться на площадку и с нее уже спускаться. Ступеньки огорожены- либо низкой перегородкой из металлического листа, либо высокой - из прозрачного пластика. Маргаритин сосед прошел через этот пластик, как через воздух, и пропал, будто его и вовсе никогда не было. «Может, привиделось?» – Да нет! - в руке у Маргариты остались зажатыми два троллейбусных талончика...

Вот такая история.... Сама же Маргарита толковала эту встречу следующим образом. После пережитого ею во сне счастья освобождения и полета, она больше не чувствовала в своей жизни ни смысла ни вкуса: все казалось пресным и безразличным; и хотелось только одного - повторения счастья. Вот тогда и явился Маргарите так называемый «пассажир» со своей загадочной фразой «Вы прославитесь».

...странные вещи...

9.03.01. Продолжаю. С Катюшей творятся странные вещи, хочу узнать твое мнение. Пару недель назад пошли они с подружкой в центр, в какой-то магазин на Советской. Идут обратно по Сумской, подходят к ним 3 женщины и спрашивают, как пройти к оперному театру. Девочки сказали, что они идут в том направлении и покажут. Шли, шли, оборачиваются - нет тех женщин. Дошли домой, идут по Маяковского, видят - впереди 3(!) пацаненка-бомжа. Катя говорит: давай перейдем на другую сторону улицы, чтобы они нас не зацепили. Перешли, обернулись на них - а их нет, как сквозь землю провалились. Когда Катюша это рассказывала, у меня возникла прямая аналогия с Доном Хуаном, думаю, и у тебя тоже.

Может, это и к лучшему, что мы их не видим.

Вчера закончил анимацию на 1400 кадров, поставил на ночь на рендер и утром уже посмотрел фильм. Сидел довольно поздно ночью, спешно заканчивал, и поэтому мне приснился странный сон по мотивам этой анимации, который, хоть и странный, исчерпывающе объясняет устройство Вселенной... :-)

Дело в том, что у меня там на последних стадиях появляются некоторые объекты (размерные линии и размеры), которые образмеривают объект, прекративший движение. И вот я построил их на стадии остановки этого объекта, чтобы они совпадали с ним, а потом запустил анимацию сначала и увидел, что эти конусы, цилиндры и надписи летают по всему объекту, крутятся, как хотят, меняют размеры и вообще хулиганят. Времени выравнивать их траектории уже не было, и поэтому я просто сделал их невидимыми в начале фильма и приобретающими плотность в конце, когда они занимают свое место. Таким образом при эскизной проверочной анимации я видел, как они летают в небе, но в окончательном фильме они как бы постепенно появлялись из ниоткуда именно там, где надо.

И вот мне приснилось, что то, что мы называем духами, призраками и вообще вся мистика - на самом деле гораздо прозаичнее. Кто-то, кто проектировал наш мир (и делал это явно в спешке... :-)) просто поставил на всяческих идеальных сущностях ремарку "hidden", убрав их таким образом из нашего восприятия. Сам-то Он их прекрасно видит, но решил, что нам их видеть необязательно... :-)

Может, это и к лучшему, что мы их не видим.

Проснулся с ощущением легко разгаданной загадки... А потом сообразил, что не так все просто, - на электронном уровне сделать невидимым объект очень просто, а на химическом - посложнее... :-)

Туесок с незабудками (forget-me-not)

Зовут ее Ада. Имя, естественно, вымышленное, вернее, измененное - как и все прочие имена в настоящей истории. Но сама история – подлинная, можете не сомневаться. Ада несколько старше меня – лет ей, наверно, около шестидесяти, (плюс-минус), а более точной цифры я не назову. Минувшим летом мы вместе с ней посещали вечерний «ликбез» по Кабале в местном Доме престарелых, и познакомились по дороге домой – она, так же как и я, предпочитала пешие прогулки. Путь наш был не такой уж близкий – длиною в несколько автобусных остановок. Жара, при этом, стояла на улице изрядная, и если с заходом солнца температура воздуха чувствительно падала, то так же чувствительно поднималась его влажность - ведь до Средиземного моря от нашей «деревни», как говорится, рукой подать. Естественно, что немолодому пешеходу в подобных условиях трудно развить нормальную скорость. Так что у нас с Адой оставалось достаточно времени для тихих, неторопливых бесед. Дорога вела нас мимо орошаемых огородов, неорошаемых выжженных солнцем лужаек, мимо апельсиновых пардесов-садов. Летними вечерами краях влажный, горячий воздух в наших вбирает в себя все густые ароматы живых растений и засыхающих трав, смешивая их в сладкий наркотический настой... Кроме того этот влажный вечерний воздух придает зыбкое мерцание отдаленным огням на холмах Самарии; и цвет его - глубокий, иссиня-фиолетовый в бархат – создает неповторимый фон для укрупненных звезд южного неба и медового лика Луны…. Короче, примерно, так это выглядело снаружи. А внутри у нас резонировали, затухая, речи «русского» рава Элиягу – поэзия Учения, непостижимая и пьянящая… Извините, но я еще забыла упомянуть про пение цикад… Так вот, по пути мы Адой старательно пытались разобраться в содержании прослушанных уроков. Оказалось, что в таких делах она - новичок, и в отличие от меня, никогда прежде подобными вещами не интересовалась. Но после смерти дочери, и сама Ада, и ее жизнь, и ее интересы в жизни резко переменились…

Адина дочь Лариса была успешна во всем - в учебе, в работе, в семье, в карьере – во всем… Молодая, талантливая, полная энергии и планов на будущее; любимая жена и мать двоих замечательных детей - она вдруг внезапно заболевает. Помочь ей невозможно, потому что диагноз - саркома… Тридцати двух лет от роду Лариса уходит из жизни: сгорает на глазах у своих родных. Некоторое время спустя ее подрастающая девочка спросит у Ады: «Бабушка, почему нам в садике говорят, что Бог добрый? Ведь если бы Он был добрый, Он не забрал бы нашу маму!» Но этот вопрос прозвучит уже здесь, в Израиле. А Лариса умерла в Москве, в то время, когда никто из ее близких еще и не помышлял о репатриации…

Поначалу Ада взяла внуков к себе – мальчика и девочку. Их отец, достаточно известный ученый, получил контракт в Иерусалиме и уехал. Позже он оформил израильское гражданство и забрал детей к себе. К тому времени он, кажется, уже успел объединиться с некоей «русской» женщиной, которая тоже одна воспитывала дочку. Внуки звонили бабушке в Москву плакали и просили: «Приезжай!» Муж Ады, Семен, еще вполне активно работал в России, и ему не очень-то хотелось становиться просто дедушкой. Но для Ады не было вопроса, ехать или нет. Короче, они приехали. Зять снял для них небольшую квартирку. Заранее было договорено, что первую ночь Ада с мужем проведут в его доме, а утром отправятся на олимовский склад, купят себе необходимые вещи, и после этого уже обоснуются на собственной территории. Зять встретил их в аэропорту, но к себе не повез. По его лицу Ада поняла, что планы у него изменились.

- Ну что, - спросила она, - я вижу, ты не можешь нас принять?

Тот опустил голову:

- Не могу… Обстоятельства не позволяют.

Позже выяснилось, что накануне между его матерью и подругой произошла «разборка» на тему подругиного отношения к мальчику и девочке. По-видимому, ссора вспыхнула во время семейного чаепития, потому что мать плеснула в лицо подруге горячим чаем, в результате чего последняя потребовала: «Чтобы впредь никаких бабушек и дедушек в этом доме не было!» Или что-то в таком же роде. Короче, первую ночь Ада с Семеном провели в своей квартире на голом полу. На мое возбужденное: «Ну как же так?» , Ада спокойно ответила:

- Да что вы! Это все такие пустяки! Раньше я могла бы обидеться, а теперь это не имеет ровно никакого значения… Зять попал в сложное положение, я его понимаю…

В бытовом, так сказать, смысле внуки не нуждались в бабушкиной опеке. Отец держал прислугу, которая выполняла всю домашнюю работа и смотрела за детьми. Поскольку путь для Семена и Ады в дом зятя был заказан, девочка и мальчик сами прибегали к ним в свободное от занятий время. Или же вместе ездили куда-нибудь в выходные дни. Несомненно, старые и малые были очень нужны друг другу. Очень нужны… Однако через два-три месяца Ада заметила, что муж томится своей бездеятельностью, тоскует.

- Возвращайся-ка ты в Москву! - сказала она Семену.

- Поедем вместе!

- О нет, я останусь. А ты поезжай. И не мучайся - я ведь все понимаю…

И тот уехал. Продолжает там себе работать в кейф. Часто звонит. Схема ее отношений с внуками осталась прежней. Старшему – мальчику - Ада пытается помочь решить его внутренние проблемы; девочка оказалось психологически более стойкой, с ней они болтают, как две подружки, вместе шьют платья для ее кукол, ходят на музыку, гуляют. В последнее время Ада болеет.

- Врач, он сказал мне, что я похожа на дом, в котором оборвался лифт. Снаружи – все как будто бы в порядке. А внутри… Да я и сама это знаю: когда Ларочка умерла, во мне сразу все оборвалась…

На одном из своих уроков рав Элиягу рассказывал нам о том, что такое Сон и что такое Смерть.

«Наши мудрецы говорили, что сон - есть одна шестидесятая часть смерти. Душа человека имеет десять измерений, а тело – всего лишь четыре. Душа страдает в теле, ей очень тесно; представьте, что вам втиснули ногу в башмак, который на вас мал. Во время сна душа поднимается в свои многомерные высокие миры, и там заряжается энергией, без которой ей не вынести тягот земной жизни…. А после возвращается в оставленное тело…». «Когда же человек умирает, душа оставляет его тело навсегда, и пребывает в высоких мирах до тех пор, пока опять не наступит ее черед совершить на Земле новый круг воплощения… ». Рав говорил о Законе Исправления, о природе и смысле сновидений, о жизни души в иных мирах.

- А правда ли, что на том свете человека встречают души его умерших родственников? Про это сейчас много пишут в прессе.

Рав взглянул на свою аудиторию, как смотрят на малых несмышленых детей:

- Знаете, я лично знаком с человеком, который пережил собственную смерть. Он уже полчаса находился в морге, в холодильнике, как вдруг кто-то из служителей заметил, что он шевельнулся… Этот человек, вообще, из религиозной семьи, но женился в молодости на светской женщине и стал жить, как она. Так вот, он сам мне рассказывал, как «там» его встретили покойные родители и другие близкие, и как ему хотелось тогда с ними остаться, но они велели: «Возвращайся! Тебе еще нужно кое-что сделать на Земле!» Вот так он и вернулся. И к религии тоже…

Разумеется, по дороге домой мы с Адой обсуждали последний урок, волнуясь более обыкновенного. Честно говоря, это я волновалась и трещала без умолку. Ада выглядела, как всегда доброжелательной и спокойной и больше слушала, чем говорила. Дело в том, что в годы своей юности я была, так сказать, увлеченной смотрительницей снов. Их образы и переживания казались мне намного ярче и значительней, чем моя «дневная» жизнь… Возможно, то была форма бегства; возможно, я тогда слишком много тогда спала… Но сны юности – теперь-то я понимаю – суть особая тайна среди тайн… Я даже, помнится, составила вполне осмысленную классификацию сновидений. Не сонник, нет – совсем другое. Однако, повзрослев, признала свои теории несерьезными и оставила их, как мне думалось, навсегда.

- Но теперь... оказывается… возможно… в этом все-таки что-то было… какое-то – елки-палки - зернышко истины и т.д. и т.п…

Припоминала я также всякие удивительные вещи, которые происходили со мной и с моими знакомыми, как во сне так и наяву: про бабочку, которая порхала над гробом нашего умершего одноклассника в такое время года, когда бабочек, вообще не бывает; про маленькую рыжую собачку, которую я видела собственными глазами… И еще много-много разного… К сожалению, история про собачку слишком длинная, чтобы здесь ее пересказывать… Но видимо, она произвела на Аду достаточно сильное впечатление, потому что в ответ на эту историю она рассказала мне свою.

Когда Семен и Ада были еще молодыми и растили своих детей (есть у них еще и младший сын), они каждое лето ездили отдыхать в Прибалтику, в какую-то латвийскую деревню. Жили всегда у одной и той же хозяйки, отношения с которой за долгие годы стали у них чуть ли не семейными. Места в Латвии, вы сами знаете, очень красивые – лесные, ягодные. Ада с Ларочкой очень любили ходить в лес за черникой. Было ее там видимо-невидимо. Хозяйка давала им свой плетеный туесок, и всякий раз они набирали его полным. И вот однажды отправились они, как обычно, в лес по ягоды; туесок, естественно, с собой прихватили, да заблудились – не могут найти свою черничную поляну – и все тут! Искали они ее, искали и, наконец, вышли–таки на поляну… но на другую - сплошь поросшую… не черникой, нет! – сплошь поросшую незабудками.

- Это было так необыкновенно красиво! – говорила Ада. – Представляете, вся в цветах – совершенно голубая поляна. И цветы такие, знаете, относительно крупные и очень характерные – голубые с переходом в розовое!

В общем, забыли мама с дочкой про ягоды, не стали их больше искать, а принялись собирать цветочки. Наполнили ими свой туесок, и когда принесли его домой, так все прямо ахнули, даже хозяйка, - до того они были красивые, эти незабудки! За все годы, что они отдыхали в Латвии, это был один-единственный раз. И больше не случалось им в лесу выходить на эту поляну.

И вот однажды - произошло это в Москве, когда Ларочки уже не было на свете – Семен и Ада вернулись домой после относительно долгого отсутствия. Мне кажется, что они отвозили внуков к отцу в Израиль. Но впрочем, я не уверена.… Вернулись они домой, а в доме - хоть шаром покати, нет ни крошки съестного. Семен сразу же заторопился на работу. Ада собрались в магазин – хотя бы хлеба нужно купить, яиц и бутылку кефира. Открыла она свой кошелек, а там всего лишь одна десятитысячная бумажка – и больше ни рубля. По тем временам не густо. Благо, у Семена нашлось еще пятьдесят тысяч. С тем она и отправилась. На улице Аде стало холодно и грустно. Был конец декабря, день накануне Ларочкиного рождения… Гастроном находился совсем рядом, всех дел у Ады было минут на пятнадцать максимум, возвращаться же так скоро домой ей очень не хотелось. Пока она стояла в нерешительности на остановке, подошел какой-то троллейбус, Ада села в него, даже не взглянув на номер. Троллейбус вывез ее к Крымскому Валу, где располагался знаменитый художественный базар. Недавно московский мэр распорядился соорудить там прилавки с навесами, как на настоящем рынке, чтобы художникам было удобнее торговать. Мне приходилось бывать на Валу, когда прилавков еще не было, и художественный товар лежал на чем попало. Масштабы торговли, конечно, были впечатляющее, но качество, в основном, на уровне «ширпотреб», хотя иногда попадались и стоящие вещи. Очень стоящие…

Короче, вышла Ада на остановке «Крымский Вал» и двинулась в направлении рынка. Чуть ли не у первого же прилавка она остановилась, словно вкопанная: какой-то симпатичный юноша выставил на продажу натюрморт – туесок с незабудками! Прекрасная работа! Цветочки получились, как живые. И что самое главное – это были те самые цветы! С голубыми, переходящими в розовое, лепестками. И туесок тоже был тот самый!

Прошло некоторое время, прежде чем Ада сумела обратиться к юноше:

- Извините, сколько стоит ваша картина?

- Восемьдесят пять тысяч.

- Как жаль! Слишком большая сумма.

- Но это же совсем не дорого за такую работу!

И парень рассказал Аде, что учится он, если я не ошибаюсь, в Строгановке, что уже несколько раз он успешно выставлялся и даже получил право ставить подпись художника на своих картинах.

- Я согласна, это совсем не дорого, - ответила Ада, - просто у меня нет сейчас таких денег.

- Ну что ж, возьмите тогда …. вот - натюрморт с ландышами. Он, правда, поменьше размером, но, мне кажется, тоже удался.

- Да, да, прекрасные ландыши! - Ада их и не заметила .- Но, к сожалению, мне они не нужны… Спасибо…

- Вы не любите ландыши?

Какое-то время Ада еще бродила по рядам, разглядывала всякий художественный товар, но перед тем, как уходить домой, все-таки вернулась к незабудкам, чтобы в последний раз на них полюбоваться. К счастью, симпатичный студент-живописец не свернул еще свою торговлю, и «Туесок с незабудками никто » у него до сих пор не купил. Заметив Аду, юноша ее окликнул:

- Послушайте, женщина! Знаете, что я подумал? Если вам так сильно нравится этот натюрморт, но у вас не хватает денег … то скажите, сколько вы можете за него заплатить?

- Пятьдесят тысяч. – ответила Ада.

- Хорошо. Я согласен. Берите за пятьдесят.

- Нет, нет! Ну что вы! Я ведь понимаю: эта картина стоит много дороже.

- Неважно! Я хочу, чтобы ее забрали именно вы!

Вот так купила Ада «Туесок с незабудками». Однако, история на этом не закончилась. Держа картину подмышкой, она спустилась по лестнице в подземный переход и направилась к своей остановке. Когда же она вынырнула из перехода, так сказать, на свет Божий, то обнаружила, что на снегу, прямо у нее под ногами лежит купюра в пятьдесят тысяч рублей…

Вечером вернулся с работы Семен, и увидев картину, тут же узнал и туесок и незабудки. Ада подробно рассказала мужу про удивительную свою покупку и про удивительную свою находку.

- Вот видишь, наша дочь к своему дню рождения сделала нам с тобой подарок….

P.S.

Однажды, по-моему, в наш первый (1995) год мой муж проснулся на рассвете оттого, что услышал за окном надрывный тонкий крик:

- Прекратите! Прекратите же!

По-русски.

- Что случилось? – подумал мой муж. – Может, автомобильная авария?

Он встал с постели и выглянул в окно. На улице все было совершенно спокойно. Никаких людей, вообще, не видно. Послышалось? И тут снова:

- Прекратите! Прекратите же!

Глядит Илюша – а это птичка на дереве кричит:

- Прекратите!