Полет на Тайвань

Утром меня будит будильник. Сработал, наконец. Вскакиваю и, направляясь в ванную, не закрываю дверь: сейчас меня будет будить портье, и я должен буду снять трубку и поблагодарить. Все время своего утреннего туалета я прислушиваюсь, но напрасно: до моего выхода из номера в 6:15 так никто и не звонит. Прокололись-таки китайцы. Еще с вечера я гадал, когда утром открывается ресторан, ведь наша компания спускалась к завтраку довольно поздно. Поэтому было непонятно, удастся ли мне позавтракать в отеле, или уже только в аэропорту. Но когда я спускаюсь вниз, ресторан уже вовсю работает, и до намеченного выхода в полседьмого я успеваю проглотить завтрак.

Выходя, у стойки портье натыкаюсь на Цвику.

- Ты тоже улетаешь? Куда?
- В Шанхай.
- Счастливо.

Ко мне подскакивает носильщик:

- Вызвать такси?
- Да, пожалуйста.
- Куда вы едете?
- На гонконгскую таможню.

Такси подкатывает через минуту или две. Носильщик говорит водителю, куда меня везти (первая записка Кенни не понадобилась), а мне вручает визитку с записанным номером такси.

- Зачем мне это?
- На случай, если будут какие-нибудь претензии.

Вот, оказывается, как наводили порядок с такси! Просто поставили всех под контроль.

Едем все тем же проспектом. Я взял с собой в поездку камеру и в машине я ее вынимаю из сумки и включаю, готовясь снимать на ходу. Но изображение в видоискателе какое-то мутное, и я не сразу понимаю, что объектив запотел, как только я его открыл. Протереть у меня не чем, кроме платка. Пока я вожусь с объективом, проскакиваем знакомую часть проспекта, и я так и не успеваю снять холмы, окаймляющие Шекоу, а жаль, утром они особенно хороши. Опять въезжаем в виденную вчера мельком часть города. Останавливаемся на перекрестке, и прямо перед собой я вижу уникальное здание. Тридцатиэтажный, примерно, небоскреб в форме треугольной призмы. Две сплошные стеклянные стены под углом порядка 60 градусов. И эти стены проткнуты насквозь фигурой распластанного в прыжке коня. На коне верхом – всадник в такой же динамичной позе. Красиво безумно, но и сильно отдает поведением нувориша, не знающего что делать со свалившимся на него богатством, и как это богатство людям продемонстрировать.

На следующем перекрестке сворачиваем направо и через несколько кварталов вырываемся из городской застройки и несемся по скоростной магистрали вдоль берега залива. По левую руку – открытое незастроенное пространство. Зелень, поля. Странно, ведь Найджел говорил, что таможня в центре города. Город снова надвигается на нас через несколько километров. Снова впереди маячат кварталы небоскребов. По левую руку остается какое-то огромное сооружение, то ли очень большой дворец спорта, то ли средних размеров стадион под крышей. Наконец, въезжаем в центр города. Жилые и административные башни стоят плечом к плечу. В стилобатах торговые центры, банки и прочие центры притяжения людей. Но рассмотреть все это мне не удается. Мы въезжаем на широкую площадь с множеством одно и двухрядных полос движения и останавливаемся. Водитель показывает, что приехали.

Я выхожу, ничего не понимая. С тротуаров между полосами движения лестницы поднимаются на какую-то эстакаду. За эстакадой – широкое приземистое здание с крупной надписью иероглифами по всему фронтону. Понять, что это такое, не представляется возможным. Люди выходят из подъезжающих автобусов, маршруток и такси и поднимаются по этим лестницам. Привезший их транспорт тут же исчезает, как сделал и мой таксист, прежде чем я попытался его о чем-то спросить. Растерянно оглядываюсь по сторонам. Ко мне кто-то спешит:

- Вам куда? – говорит он на вполне приличном английском.
- В Гонконгский аэропорт.
- Пожалуйста, - широкий жест в сторону черного Мерседеса, стоящего метрах в пятнадцати от нас.
- Да, но мне нужна таможня, - ни о каких мерседесах Найджел мне не говорил, речь шла об обычной маршрутке, и я просто тяну время, продолжая оглядываться по сторонам.
- Проведем через таможню в лучшем виде.
- И сколько это стоит?
- 250 гонконгских долларов.

Ясно. Цена, которую называл Найджел – а у меня нет большего авторитета – 150 гонконгских долларов, и я, промычав что-то невразумительное, начинаю подниматься на эстакаду. Куда-то же испарились люди, которые приехали одновременно со мной! Уже сверху я вижу не такую огромную, но вблизи хорошо заметную надпись: «People Republic of China. Custom”. Она на уровне второго этажа, и с той площади, куда подъезжает транспорт, ее не видно. Вход тоже на втором этаже, прямо с эстакады. Сюда-то мне и надо. Вхожу. Малюсенькая девушка (да кто их разберет, может ей уже много лет!) подскакивает ко мне.

- Вам куда? – ее английский вполне понятен.
- В Гонконгский аэропорт.
- 150 долларов.

И она шлепает мне на грудь круглую наклейку. О наклейке Найджел рассказывал, хотя мне казалось, что это должно было произойти после прохождения таможни. Но цена соответствует описанию, поэтому я лезу в кошелек. Но у нее нет сдачи. Я растерянно смотрю по сторонам, спрашиваю, нельзя ли заплатить по ту сторону границы, вдруг там есть банкомат, но она все упрощает:

- А 160 юаней у вас найдутся?

Так я узнаю обменный курс между гонконгским долларом и юанем. Я выгребаю все, кроме купюр по одному юаню, и это как раз 160. Она вручает мне что-то вроде билета, на котором написан номер микроавтобуса, и показывает на этом билете эмблему перевозчика, которая будет и на микроавтобусе, чтобы легче было искать, и я спускаюсь на первый этаж к паспортному контролю. Очереди нет, и я очень быстро оказываюсь... Нет, не по ту сторону границы, а на нейтральной полосе. Это, так сказать, между Китаем и Гонконгом. Как и предупреждал Найджел, гонконгская таможня мне еще предстоит. Выхожу наружу. Длинная платформа, к которой припаркованы десятки автобусов, маршруток и легковых машин (вот, кстати, подруливает и Мерседес; нашел-таки своих пассажиров). Плотный поток людей выкатывается из дверей таможни и быстро заполняет весь этот транспорт, который все время отъезжает, а на его место прибывает следующий. Где-то на правом краю платформы я нахожу свою маршрутку и занимаю место сзади, рядом с двумя японцами. Через несколько минут маршрутка отъезжает.

Я считал, что широкая площадь, на которую выходят двери таможни – это и есть нейтральная полоса, и где-то на другом ее краю покажется гонконгская таможня. Но мы выезжаем на хорошую дорогу. Дорога пока что идет вдоль забора, отделяющего нас от Китая, и за забором я вижу какое-то странное сооружение. По мере приближения оно все больше напоминает многоэтажную этажерку каркаса здания, лежащую на боку. Очень странно, тем более что мне хорошо видны аккуратные срезы колонн у основания. В это время дорога, по которой мы едем, широким кругом делает поворот на 360 градусов с подъемом на несколько метров, чтобы перешагнуть железнодорожные пути. Мы оказываемся над странным сооружением, и тут я к ужасу своему вижу, что это три башни, поваленные одна на другую, как костяшки домино. Верхняя, которую мы видели издали, действительно не имеет стеновых ограждений и выглядит, как этажерка, а те, на которые она упала, выглядят вполне законченными жилыми домами. Возможно еще без стекол – я не успеваю заметить. Японец, который сидит рядом со мной тихо говорит:

- Упали в процессе строительства, - и я остаюсь в неведении, знает ли он или только предполагает.

Путь по нейтральной полосе, около трех километров по хорошей двухполосной дороге, занимает 2-3 минуты. Наконец, мы прибываем на гонконгскую таможню, которая – так мне кажется – выглядит подобно толу – пункту оплаты за проезд по платной дороге или мосту, такие же арки с будочками. Водитель собирает паспорта у всех пассажиров и, остановившись у будочки, протягивает стопку паспортов пограничнику через окно. Через несколько минут все паспорта возвращаются, водитель передает их, чтобы роздали пассажирам, и мы трогаемся уже по территории Гонконга.

В Китае правостороннее движение, а в Гонконге, ставшем формально частью КНР в 1999 году, движение осталось левосторонним со времен «британского владычества». Мы пускаемся в путь по ухоженной скоростной трассе. Дорога очень живописна, она пролегла долиной между зелеными холмами. На склонах холмов, как правило, в их нижней части тут и там поселки, может, даже скорее – хутора, т.е. несколько домов с прилегающей к ним явно сельскохозяйственной территорией. Четко читаются поля, сады и плантации. Железнодорожная линия, начавшаяся от той же таможни, плавным полукругом уходит влево, в обход гряды невысоких покрытых лесом гор, к которым стремительно несется наша машина. У самого основания горы мы ныряем в туннель. В туннеле три ряда движения и все в одну сторону. Надо думать, что встречное движение – по соседнему туннелю. Света в конце не видно, да он и не нужен: туннель и так залит светом фонарей. Несколько минут движения при искусственном освещении, и, наконец, вырываемся наружу. Проткнутая туннелем гора осталась позади, и мы оказываемся на окраине Гонконга, и движемся в сторону Down Town, который виднеется далеко впереди. Справа от нас внизу берег моря – и когда только мы успели подняться так высоко? И справа, прижатые к воде, и слева, взбирающиеся на холмы, тут и там - группы жилых домов-башен. Сплошной застройки пока не видно. Центр все еще маячит далеко впереди.

Так и не доехав до него, мы поворачиваем направо плавной дугой и въезжаем на гигантский вантовый мост. Впечатляет и длина, и высота опор, и вся его летящая архитектура. В какой-то момент мне даже кажется, что мы проезжаем пересечение двух вантовых мостов, но, скорее всего, это не так. Скорее всего, это сложное пересечение дорог у основания моста. Длина моста несколько километров – достаточно, чтобы при проезде насладиться впечатлением. Наконец, мы снова на твердой земле. И трасса продолжается уже по острову. Этот остров практически не заселен, вся его территория – крутые холмы, может даже правильнее назвать их горами. Горы сплошь зеленые, и на них тут и там взбираются линии электропередачи (значит, где-то должны быть и потребители энергии, но их не видно), видны какие-то дорожки, взбирающиеся наверх серпантином, изредка можно увидеть небольшие сооружения. Справа от нас в том же направлении устремлена железнодорожная линия. Проехавши с десяток, если не больше, километров по острову, мы проезжаем микрорайон, состоящий из дюжины, примерно, жилых домов-башен, каждая выше 30 этажей. Микрорайон стоит на берегу моря, у основания холма.

И вскоре за этим микрорайоном остров становится плоским как стол, и мы подъезжаем к зданию аэровокзала. Впоследствии я выясню, что плоский – это отдельный остров, а не часть холмистого, и что этот остров насыпан специально для возведения на нем аэропорта. То есть, мы где-то перебрались по мостику через узенький пролив, отделяющий один остров от другого, но я этого даже не заметил.

Здание гонконгского аэровокзала – самое большое в мире крытое сооружение, но находясь внутри, трудно это почувствовать, поскольку просто нет такой точки, с которой его можно было бы окинуть взглядом. Но это я узнаю уже дома, а пока я гадаю, больше ли этот аэропорт знакомых мне франкфуртского и сан-францисского. Стойка тайваньской авиакомпании Cathay Pacific оказывается рядом с входом, возле которого меня выгрузили из маршрутки, поэтому мне не приходится измерять ногами гигантское здание. Я получаю билет, а при регистрации - карту аэропорта, на которой отмечена стойка регистрации и нужный мне выход на посадку, чтобы не заблудиться. В зале регистрации мне делать нечего, и я сразу иду на паспортный контроль. Отличительной особенностью паспортного контроля в аэропорту Гонконга является то, что перед окошком каждого пограничника стоит блюдечко с мятными лепешками. Я вижу, что почти все пассажиры в ожидании, пока пограничник шлепнет штамп в паспорте, берут лепешку с блюдечка, и, естественно, тоже беру. Эта нехитрая процедура делает время ожидания, и без того недлинное, совершенно незаметным. Такие вот маленькие хитрости.

Я не выспался ночью, проделал с утра уже немалый путь, и потому не имею ни малейшего настроения знакомиться с местными duty free. Просто делаю небольшой круг, чтобы убедиться, что здешний аэропорт – это еще и огромный торговый центр, поболее, чем у нас в Израиле и несоизмеримо больше, чем в других аэропортах, где мне довелось бывать. Заглядываю я только в магазинчик электроники, чтобы убедиться, что заказанного Мариком адаптера нет и здесь. Нужные мне ворота оказываются, чуть ли не первыми в уходящем в бесконечность зале посадки. До начала посадки еще больше получаса, и я попросту засыпаю в кресле рядом с воротами. Когда же объявляют посадку, я первый у стойки, и, усевшись в самолете в свое кресло у окна, продолжаю дремать. Сплю я и в полете, просыпаясь только, когда разносят легкий завтрак.

Впрочем, смотреть в окно бесполезно, поскольку пасмурно, и в окно видны лишь облака. Мы пролетаем весь Тайвань с юга на север, но ничего не видим. Самолет выныривает из облаков, только уже заходя на полосу, и разглядеть на земле я не успеваю ничего. После гигантского и роскошного гонконгского аэропорта тайваньский выглядит мрачноватым и тесноватым. Впрочем, функционально он вполне «на уровне», и через несколько минут после приземления я уже выхожу в зал прибытия. Проходя сквозь строй встречающих, я замечаю коренастого широкоплечего китайца, стоящего у барьера слегка сутулясь. В руках он держит листок с надписью: «Mr. Ilia Vinikovetsky, Frontline». Ну что ж, мы оба точны. Я вышел в зал ровно в 12:00, как и предсказывал Найджел, а Гиппо уже меня встречает.

С Гиппо мы знакомы по переписке: в последние недели перед командировкой он забрасывал меня кучей писем, и сейчас он единственный остался в тайваньском офисе, в то время, как все остальные проходят курс в Шеньчжене. Он будет сопровождать меня весь сегодняшний день. Здороваемся. У него не очень хороший английский, где-то на моем уровне, может, чуть получше, и сильный акцент, а поскольку «хромаем» мы на разные ноги, нам предстоит сегодня напрягаться, чтобы понять друг друга. Находим машину Гиппо на стоянке и двигаемся.

На Тайване пасмурно, мокрые тротуары и дороги, похоже, дождь кончился сравнительно недавно. О зонте я, конечно, не подумал, так что остается надеяться, что нас дождь не достанет. По обе стороны трассы, по которой мы движемся – сплошная сочная зелень. Я не успеваю заметить, что это за поля. Остается только впечатление обилия зеленого цвета, по которому в Израиле явно скучает глаз. Впереди показывается город, с дороги не видно, велик ли он, но видны группы высоких зданий. Может, не таких высоких, как в Гонконге или Шеньчжене, но и здесь просматривается стремление строить башни. Что это: следствие нехватки территории или национальная черта?

- Это Тайпей?
- Нет, до Тайпея еще 20 километров. Это Тау Юан.

И почти сразу после этой фразы мы сворачиваем в этот город. Ну вот, а я-то думал, что хоть краем глаза увижу Тайпей, а оказывается, и тайваньский офис Орботеха, и наш основной заказчик на Тайване, фирма Чин Пун находятся здесь, в Тау Юане.

С момента знакомства Гиппо непрерывно поддерживает неспешную светскую беседу, обо всем и ни о чем, лишь бы гость не скучал. Мой вопрос о Тайпее наводит его на новую тему:

- Приезжая в Тайпей в будний день, я всегда удивляюсь: что все эти люди делают на улице в рабочее время? А то же, что и в выходные: они делают шопинг. Моя жена страшно любит шопинг, а я к нему равнодушен. Мы приезжаем в Тайпей, она идет делать шопинг, а я спокойно усаживаюсь в каком-нибудь ресторанчике и отдыхаю. И оба довольны. А ваша жена любит шопинг?
- Да нет, моя жена к нему равнодушна, а вот сестра очень часто делает шопинг.

Своим вопросом он включил и меня в процесс светского общения, а то я до того все больше помалкивал, и это могло выглядеть не совсем вежливо. Поэтому я благодарен ему за его реплику. Но тема шопинга исчерпана, и Гиппо тут же переключается на следующую:

- Тайваньцы очень любят мотороллеры, они здесь дешевы, и поэтому каждой семье по карману иметь их несколько. Из-за обилия мотороллеров приходится очень осторожно ездить по городу. Их очень много обычно припарковано возле жилых домов, особенно вечером, когда большинство обитателей - дома.

Мы практически никуда не сворачивали с тех пор, как въехали в город, и, похоже, едем по одной из центральных его улиц. Сначала какое-то время по обе стороны улицы шли всевозможные мастерские, гаражи и прочая мелкая промышленность. Затем их сменили более солидные деловые здания. Все это разительно отличается от Шеньчженя, из которого я выехал только сегодня утром. Прежде всего, на улице читается история. Я имею в виду, что здания не все почти одного возраста - здесь можно различить и новые, и довольно-таки старые. Не сотни лет, конечно, но все же. После Шеньчженя разница - как визит в нормальную семью с хорошим достатком после визита к нуворишу. Здесь не «евроремонт», а сложившийся десятилетиями стиль жизни. Кстати, и тех высоких зданий, которые я заметил с трассы, вокруг тоже не видно. Скорее всего, они в другой части города. И в этом тоже отличие от Шеньчженя, где небоскребы повсюду. Просто в центре они стоят сплошным массивом, а в Шекоу отдельными зданиями или группами, но видны отовсюду. А здесь, в Тау Юане они хоть и есть, я это точно знаю, но в глаза повсюду не лезут.

Справа от нас появляется массивное здание, на котором написано, что это «мол», т.е. торговый центр (название забыл). Гиппо говорит:

- Офис Орботеха здесь же, напротив, и мы часто ходим сюда обедать. Сейчас уже полпервого, и нам тоже надо пообедать перед тем, как ехать к заказчику.

Он сворачивает на боковую улицу и, объехав мол, въезжает на многоэтажную стоянку, паркуя машину как раз против входа. Войдя внутрь, оказываемся в обстановке довольно знакомой по израильским каньонам, но менее шумной. Впрочем, в Израиле я ведь не бываю в каньонах в рабочее время.

- Какой ресторан вы предпочитаете?

Ничего себе! Как я могу выбирать из того, о чем не имею понятия! Поэтому я даю единственный, на мой взгляд, разумный ответ:

- Ваш выбор.
- О, тогда я очень люблю этот японский ресторан. Согласны?
- Конечно.

Перед входом в ресторан – стенд с фотографиями блюд. Гиппо останавливается у стенда и просит меня выбрать, что я буду заказывать. Понять по фотографиям, что это за блюда, довольно затруднительно. Поэтому я тычу пальцем в то, что кажется мне знакомым:

- Это рыба?
- Конечно, у японцев все блюда – рыба.

Оставим это мнение на совести Гиппо. Лично я совсем не уверен, что японцы не едят ничего, кроме рыбы. Но я, по крайней мере, свой выбор сделал, и мы входим внутрь. Ресторан небольшой, полдюжины столиков, уютный, японские гобелены по стенам и гобеленовые ширмы. Одежда официантки стилизована под кимоно. Простая, без затей мебель. Со стола, накрытого на четверых, исчезают два прибора, а нам приносят меню. В меню те же фотографии блюд, что и на стенде перед входом, но, естественно, помельче. Делаем заказ. В «деловой обед» кроме второго блюда входит суп – я выбираю грибной - какие-то салаты, рис и, разумеется, десерт. Когда подают салаты, Гиппо вдруг вскидывается: не попросить ли принести мне вилку, но я говорю, что попробую управиться палочками, и, в общем, справляюсь. Приносят суп. Суп очень вкусный. Кроме грибов в нем плавают кусочки чего-то белого. Я не могу на вкус определить, что это. Спрашиваю у Гиппо.

- О, это то-фу, - он произносит это слово с явным разделением слогов и с интонацией: дескать, вы все равно не знаете, что это такое.
- Ах, тофу. Знаю, конечно. Пробовал. Моя жена – вегетарианка, она часто ест тофу и очень любит его.
- О, в таком случае, в следующий раз вам непременно нужно приехать сюда вместе с женой: такого тофу, как на Тайване, вы нигде не найдете.

Этот эпизод в моем пересказе произведет неизгладимое впечатление на Наташу, и несколько недель она будет повторять: «Слетать на выходные на Тайвань, отведать тофу...».

А пока что мы продолжаем обед. Рыба, которую я видел на снимке в меню, оказывается лососем. Он очень вкусно зажарен, и, что очень важно для меня, от него легко отламываются кусочки палочками, а рис липкий, и от него тоже легко отделить комочек и ухватить палочками. В общем, японская кухня меня не подвела, и я не ударил в грязь лицом. Когда приносят счет, Гиппо решительно пресекает мою попытку вынуть кошелек:

- Вы гость. Когда я приеду в Израиль, вы будете платить в ресторане, а здесь плачу я.

Хорошо, что заказанный мной лосось – блюдо сравнительно дешевое, ведь в меню были блюда и вдвое дороже. А так меня меньше будет грызть совесть.

Покинув ресторан, выезжаем со стоянки, но на центральную улицу уже не возвращаемся, а уходим куда-то вправо. Вид за окном машины меняется. Вперемежку стоят приземистые, вплоть до одноэтажных, и высокие жилые дома. Приэтом одноэтажные дома отнюдь не смотрятся шикарными виллами. Вот жилая башня, возможно, одна из тех, что видны на подъезде к городу. Вокруг нее припарковано несметное число мотороллеров, в соответствии с рассказом Гиппо о пристрастии тайваньцев к этому виду транспорта. А ведь сейчас середина рабочего дня, и тех мотороллеров, на которых их хозяева уехали на работу, не должно быть около домов. Я указываю на эту стоянку, и Гиппо согласно кивает. Башня стоит почти на берегу речки. Это уже вторая речка на нашем пути из аэропорта, и я замечаю:

- Похоже у вас тут много воды.
- Что вы хотите, ведь на Тайване большую часть года идут дожди. Без зонта, как правило, никто не выходит из дому.

Мне остается только позавидовать, хотя я не уверен, что сильно бы обрадовался необходимости носить при себе зонт круглый год. За рекой пейзаж меняется еще раз. Теперь по сторонам перемежаются промышленные здания и небольшие жилые дома. Наконец, развернувшись, Гиппо паркует машину возле какого-то дома и объясняет мне, что подъехать вплотную к заводу Чин Пун нам не удастся, так как там негде поставить машину. Мы выходим из машины и сворачиваем с улицы, по которой приехали. Идем по неширокому переулку. Справа и слева – заводские корпуса. Некоторые поновее, другие – постарше, но все без того шика (бетон, стекло, металл), с которым построены заводы в Шеньчжене. Да и в среднем они заметно старше. Переулок заканчивается тупиком, и Гиппо объясняет мне, что два заводских корпуса, в которые упирается тупик – это и есть Чин Пун, наш пока единственный заказчик на Тайване. Заводской двор от переулка отделяют ворота, но они открыты настежь, так что кажется, будто их и вовсе нет. Подходим к конторке справа от въезда, и Гиппо представляется охраннику. Охранник (он, кстати, один) звонит по телефону, вручает нам гостевые бирки и что-то говорит Гиппо. Мы останавливаемся у проходной и ждем. Я знаю, что Гиппо устанавливал у заказчика сервер, значит он здесь частый гость, и я не понимаю, чего же мы ждем. Спрашиваю. Гиппо объясняет, что за нами должны прийти. Вот вам и разница нравов. В Topsearch на третий раз меня впустили на территорию одного, а здесь войти можно только в сопровождении кого-то из сотрудников. Терпеливо ждем в десяти метрах от входной двери, пока нас заберут.

В заводском корпусе не менее чисто, чем в Topsearch, однако никаких лифтеров и охранников на этажах нет и в помине. Вестибюль и коридоры на этажах даже украшены, чего совершенно нет в Topsearch. Поднимаемся на этаж и входим в отдел. Здесь контраст разительный. Человек пятнадцать сотрудников сидят в довольно большом зале. Столы просторные, разделенные легкими перегородками. Все сидят в центральной части зала, а его периферия образует широкий коридор, создавая впечатление простора. Это резко контрастирует со скученностью в таком же отделе в Topsearch. И встреча здесь более формальна и церемонна: нас приглашают в комнату заседаний, с нами входят двое сотрудников, знакомясь, протягивают мне визитки.

Секретарша приносит нам всем по чашке чая с молоком. Коротко обсуждаем ситуацию. Выглядит это довольно оригинально на мой взгляд. Сперва Менди и Ривер – так зовут сотрудников – что-то неспешно обсуждают с Гиппо, естественно, по-китайски. Мое присутствие их, судя по всему, нисколько не смущает, хотя по нашим понятиям это-то как раз неприлично. Затем обращаются с вопросами ко мне. Приэтом вопросы задаются через Гиппо, но мои ответы не требуется переводить, поскольку они достаточно хорошо понимают и так. Все заседание длится минут 15-20, я даже не успеваю допить свой чай, поскольку был занят разговором. После чего мы с Гиппо переходим в соседнюю комнату, где стоит сервер базы данных, и хозяева оставляют нас там одних. Ни малейшего любопытства, что я буду делать с их сервером, они не проявляют.

Положа руку на сердце, я не понимаю, зачем я сюда приехал. Разве что для успокоения Найджела. Для того чтобы удостовериться, что здесь никто не сделал такой же глупости, как сделал Джелли в Topsearch, мне хватит двух минут. Дальше я должен организовать у них регулярное сохранение базы данных. На это достаточно пятнадцати минут, поскольку все необходимые скрипты я привез с собой. Но после бессонной ночи полудня путешествий я просто плохо соображаю. Поэтому на настройку базы данных уходит час. Но когда процесс сохранения подготовлен и опробован и требуется организовать его регулярное выполнение в автоматическом режиме, я вхожу в полный ступор. Не выручает и звонок на работу нашему системщику Вадику. В итоге, когда уже мне надо спешить в аэропорт, автозапуск процесса все еще не налажен, и мне приходится ретироваться, пообещав немедля по возвращении на работу прислать необходимые объяснения, как это наладить. В общей сложности я провел у заказчика меньше трех часов. Конечно, я бы не смог сделать то же самое за три часа по переписке, да еще с пятичасовой разницей во времени, но во всех отношениях дешевле было сделать то же самое за три дня со своего рабочего места. Ведь никакой пожарной ситуации у заказчика не было. Но у меня и на размахивание кулаками после драки энергии уже не осталось.

Все, прощаемся. Прощание менее церемонно и не столь официально. Хозяева даже не удосуживаются поинтересоваться, что же я сделал. Видимо, они полагаются всецело на Гиппо, считая нормальное функционирование сервера его зоной ответственности. Так или иначе, мы раскланиваемся и спускаемся вниз.

Обратный путь по тупиковому переулку к машине Гиппо не сулит новых впечатлений, ведь я уже прошел его в одну сторону. Разве что отмечаю про себя, что заводы справа и слева больше похожи на мое представление о заводах, чем заводские территории, виденные в Шеньчжене на этой неделе. Неожиданно я обращаю внимание на женщину, копающуюся в земле, и не верю своим глазам. Крохотный клочок земли выходящий на улицу между двумя заводскими корпусами оказывается чьим-то огородиком, и женщина как раз что-то делает на грядке. Огородик малюсенький, куда меньше сотки. Он, кажется, даже не огорожен, только от улицы его отделяют бурьяны в человеческий рост, может потому я и не обратил на него внимания, когда мы шли на завод. Меньше всего это напоминает бесчисленные самозахватные огородики, возникшие в Харькове на рубеже восьмидесятых – девяностых годов. Да и женщина эта не выглядит сильно нуждающейся. Похоже, это просто привычка использовать любой клочок земли.

Едем обратно. За речкой замечаю какой-то покосившийся одноэтажный дом красного кирпича. Я даже не успеваю разобрать, жилой ли это дом или какая-то хозяйственная постройка. Видно, что он очень старый, а вот крыша у него черепичная, изогнутая. Я соображаю, что это первая «пагода» увиденная мной в этой поездке. Когда я гулял по Шеньчженю, Оля донимала меня SMS-ами, требуя описать, что я вижу вокруг. И после моего краткого описания пришло сообщение-вопрос: «А пагоды?». Пагод не было видно в Шеньчжене, а в Тау Юане единственной увиденной пагодой оказался то ли сарай, то ли хибара.

Путь назад в аэропорт оказывается неожиданно коротким. Я впервые обратил внимание на эту особенность восприятия 35 лет назад, приехавши в Тулу на несколько часов. Путь, который ты проделываешь впервые в новом для тебя месте, ощущается намного длиннее, чем тот же путь, проделанный во второй и последующие разы. Аэропорт показывается передо мной, когда я этого еще не ожидаю. Прилетев сюда, я видел на фронтоне аэровокзала со стороны летного поля надпись: «CKS International Airport» - мало информативно; теперь же, подъезжая, я вижу большую надпись на въезде на территорию аэропорта: «Chian Kai Shek International Airport». Вот это внятно: Аэропорт имени Чан Кайши. Господи, в наши детские годы, кажется, не было ругательства страшнее этого имени. Уже и с Китаем поссорились, а Чан Кайши все так же люто ненавидели, и представить себе, что когда-то я окажусь в аэропорту его имени... Я вдруг ощущаю невероятность происходящего.

У меня билет на 19:10, но есть еще рейс в 18:10, и Найджел советовал попробовать улететь этим рейсом, чтобы успеть на паром. Но, увы, рейс забит, свободных мест нет, даже несмотря на то, что Гиппо пытается выговорить для меня что-то по-китайски. В итоге я регистрируюсь на свой рейс. Из семи часов, проведенных на Тайване, шесть я провел в сопровождении Гиппо. И вот теперь мы прощаемся, надеюсь, что с взаимной симпатией.

При прохождении паспортного контроля замечаю, что пограничник шлепнул мне в паспорт какой-то штамп прямо на тайваньскую визу, надо будет посмотреть, что там такое, но не сейчас. Я слишком устал, чтобы бродить осматривать аэропорт, да и после гонконгского он выглядит очень скромно, чего уж тут смотреть. Нахожу маленькую харчевню и сажусь ужинать, не будучи уверенным, что в самолете удастся поесть, как следует: ведь утром меня в полете угостили лишь небольшим бутербродом. А поевши, усаживаюсь в зале ожидания выхода на посадку. Теперь можно заглянуть в паспорт, что он там шлепнул? На тайваньской визе нахожу штампик «Used». Та-ак, а что там на китайской? Переворачиваю страницу и вижу легкий косой крестик. Это что же, моя виза уже использована? И как же я вернусь назад в Китай? Ну да ладно, там узнаем, а пока можно подремать.

Взлетаем мы с последним светом сумерек, и сидя у окна, пока взлетевший самолет не врезается в облака, я успеваю рассмотреть, что земля под крылом – это сплошные усадьбы, то есть дома с небольшими примыкающими к ним полями. Вся земля расчерчена этими полями без малейшего намека на свободную площадь. Стопроцентная утилизация земли. В сущности, это вид, продолжающий тот огородик, который я заметил, выйдя из Чин Пуна. По виду все поля одного размера, не больше 50 соток, и земля выглядит, как шахматная доска с горошиной домика на каждой клетке. Впрочем, вид этот очень кратковременный: меньше, чем через минуту все исчезает за облаками.