|
|
|
|
Я сплю весь обратный полет, просыпаясь только, когда раздают ужин. Кормят все-таки. Я, правда, не голоден, но кто знает, когда удастся добраться до отеля. Сегодня очень уж длинный день.
Без четверти девять садимся в Гонконге, и я бегом спешу к стойке продажи билетов на паром. Но паромов сегодня уже не будет, и – вот она, первая ошибка Найджела – даже если бы я вылетел в 18:10 на последний паром, отправляющийся в 18:40 я бы не попал. Что ж, придется добираться сухопутным путем, как сегодня утром. Иду к стоянке маршрутных такси, но оказывается, что их работа на сегодня закончена, и единственный способ добраться до китайской таможни – автобус. Между прочим, станции маршруток и автобусов находятся в противоположных крыльях аэровокзала, и мне впервые приходится вживе знакомиться с его размерами. Но и на автобусной станции не чувствуется большого оживления. С трудом удается найти один сиротливо стоящий автобус. С меня берут деньги за проезд, и я надолго усаживаюсь ожидать отправления. Нет водителя, но нет и пассажиров. Нас, ожидающих, всего человека четыре. Проходит минут сорок, и, наконец, собрав меньше десяти пассажиров, автобус отправляется. Путь, проделанный утром при свете солнца, я теперь проделываю ночью в обратном направлении. Единственным преимуществом ночной езды является сверкающая панорама Гонконга, открывающаяся в конце моста. Утром центр города был виден сквозь дымку, а теперь сияет во всем своем великолепии.
Я пытаюсь задремать, но мысль о перечеркнутой китайской визе не дает полностью расслабиться, хотя и не слишком меня сверлит. Подъезжаем к гонконгской таможне. На этот раз нас высаживают перед таможней, и мы идем не через тол, а входим в здание таможни. Гонконгскому пограничнику нечего, по сути дела, проверять в моем паспорте, но он вдруг почему-то спрашивает:
- А китайская виза у вас есть?
- Есть, конечно.
Я первым прохожу таможню и выхожу на противоположную сторону в поисках автобуса. Водитель перехватывает меня на ходу. Интересно, как он запоминает всех своих пассажиров? Подтягиваются остальные, и автобус трогается теперь уже по нейтральной полосе к китайской таможне.
Вот и знакомое здание. В такой час здесь очень мало народу, и практически сразу я оказываюсь перед стойкой пограничника. Стойка невысокая, и мне хорошо видно, как он вертит в руках мой паспорт и, не поднимая головы, говорит:
- У вас нет визы.
Я, в общем-то, к этому готов, но – странное дело – я возбуждаюсь и начинаю «качать права».
- Как это нет? У меня есть виза.
- Ваша виза использована, а другой у вас нет.
- Но как же так, у меня в Шеньчжене в отеле остались вещи.
Ну, это я так, чтобы время потянуть. И потом - а вдруг они здесь могут что-то сами решать? Но пограничник по-прежнему смотрит не на меня, а в мой паспорт. Он снимает трубку и что-то говорит. Через несколько секунд у меня из-за спины появляется еще один пограничник. Он выслушивает от первого объяснение, и, взяв у него мой паспорт, говорит:
- Пройдемте со мной.
Через две стойки «проход через границу» загорожен деревянным заборчиком, и между двумя стойками образовался закут. В закуте – стул. Мне предлагается посидеть. Тем временем пограничник, приведший меня в закут, звонит по телефону – он говорит, стоя за соседней стойкой, и мне хорошо видно все, что он делает. Мой паспорт он держит в руке, и, размахивая им, что-то кому-то объясняет. Этот разговор длится несколько минут, после чего он приглашает меня следовать за ним. Мы следуем вдоль стоек по китайской стороне границы и переходим в соседний зал. Сразу за проходом в этот зал вдоль «линии границы» - забор, массивная металлическая решетка выше моего роста. По ту сторону показывается женщина в пограничной форме. Сквозь решетку она просовывает ключ, и приведший меня пограничник открывает этим ключом «калитку» в заборе. Он проводит меня на нейтральную сторону. Здесь рядом с калиткой, которую он за собой закрывает, находится загон, выгороженный такой же массивной решеткой, проще говоря - клетка. В клетке скамейка типа «садовый диван», только металлическая. Мне предлагают занять там место.
Мой паспорт переходит в руки женщины, которая передавала ключ сквозь решетку. Похоже она здесь старшая по смене. Рядом с калиткой – дверь в ее кабинет. Она выслушивает объяснение приведшего меня пограничника, после чего он удаляется на китайскую сторону границы. Пограничница подходит ко мне и просит объяснить ситуацию. Она заметно приветливее первых двух. Разговаривая, она смотрит на меня, и это почему-то внушает мне надежду. Я начинаю:
- Понимаете, произошла ошибка, я не знал, что у меня
одноразовая виза. Но в отеле у меня остались все вещи и билет на самолет. Я
просто не смогу улететь завтра домой.
- Вам придется вернуться в Гонконг. Я не вправе пропустить вас через границу.
Ну, еще бы, мне это понятно и без объяснений. Но может, существует какой-то выход, и если он существует, то мне он неизвестен, а она его может знать. Я продолжаю канючить:
- Но может быть можно что-то сделать? Может можно оформить
визу прямо здесь на таможне?
- Конечно можно, - она говорит со мной вполне благожелательно – но офис работает
до пяти часов, а сейчас уже полдвенадцатого. В такое время во всем Китае вы не
сможете получить визу.
Она уходит к себе в кабинет. Я слышу, что она говорит с кем-то по телефону, но не могу знать, связан ли этот разговор с моим делом. Но я уже понимаю, что придется возвращаться в Гонконг и начинаю действовать. Прежде всего, я включаю телефон. Тут требуется небольшое отступление.
Сотрудники нашей фирмы, которые часто бывают за границей, имеют сотовые телефоны от фирмы. Те же, кто, как я, ездят в командировки изредка, получают, как правило, телефон на поездку. В этот раз у Керен были какие-то трудности с получением для меня телефона, и она обратилась за разрешением к Моси отправить меня без связи: «Он же летит не один, а с Рони». Но с Рони я никак все эти дни не согласовывал свои передвижения – у нас просто разные задачи, а на Тайвань и вовсе летал без него. Собственный телефон я взял, но включал его только чтобы отправить или принять сообщение SMS. Кроме того я не взял зарядник: зачем он мне, если я собираюсь держать телефон большую часть времени выключенным? Только лишний вес. Тем не менее, эпизодически я включал телефон, и вот подъезжая к китайской границе, я обратил внимания, что батарея уже почти разрядилась. И вот я оказался в положении, когда только телефон и может меня выручить.
Первый звонок Моси:
- Привет, меня не пускают обратно в Китай. Моя виза оказалась
одноразовой.
- Звони Рони и держи меня в курсе дела. Я разрешаю оплату всех дополнительных
расходов.
Дальше звонок Рони:
- Меня возвращают в Гонконг. Все мои вещи в отеле. Возможно,
завтра я смогу получить визу на месте, но сейчас у меня нет вариантов, кроме как
ехать назад.
- Я посоветуюсь здесь с остальными, что делать. Позвони мне попозже еще раз.
Ну и, наконец, звонок домой. Я откладывал его напоследок, понимая, что ввергаю Наташу в панику. Но это тот случай, когда лучше, чтобы она с самого начала знала, что происходит. Наташа требует подробностей, но я вынужден прервать связь:
- У меня садится аккумулятор, а мне еще нужно связываться с Рони и нужно оставить заряд на самый крайний случай.
Все эти разговоры я веду из железной клетки, сидя на железной скамейке. Наконец, возвращается пограничница:
- Я ничего не могу для вас сделать, - неужели все это время она изыскивала возможности помочь мне? – Сегодня вам придется вернуться в Гонконг, а завтра с утра приезжайте на таможню, и вы сможете здесь получить визу и забрать ваши вещи из отеля.
Я выхожу из клетки, иду за ней в кабинет, что-то уточняю. Затем прощаюсь, благодарю, - в конце концов, она ведь меня не отправила в кутузку за попытку нелегального перехода границы, и даже явно пыталась помочь – и направляюсь к выходу. Но через три шага возвращаюсь:
- Простите, где здесь туалет?
- Как выйдите из таможни, налево.
Я направляюсь согласно указанию. Когда через несколько минут я выхожу из туалета на улицу, моя пограничница спешит мне навстречу почти бегом. Двумя руками – что значит, впитано с молоком - она протягивает мне мой паспорт:
- Вы забыли его у меня на столе.
Ну, хорош бы я был, ведь даже не вспомнил...
|
|
|
|
