Наш четвертый день в Италии

С утра пораньше мы рассчитались с толстым администратором, и прихватив вещички, отправились в контору проката автомобилей, где у нас, если вы помните, все было заказано и оплачено еще в Кфар Сабе. Местоположение конторы мы разведали накануне. Не вдаваясь в описание подробностей, скажу, что достался нам синего цвета Фиат с поломанной правой дверкой. Факт поломки выяснился, когда мы уже отъехали на приличное расстояние от центра, и возвращаться, терять время было ужасно неохота – мы и так уже достаточно  петляли по Риму, безуспешно пытаясь выбраться за его пределы. У дверки был испорчен замок: снаружи он открывался нормально, а изнутри – не открывался, хоть тресни. Короче, мы решили, что как-нибудь перебьемся. И перебились. Ничего страшного.

Довольно долго катили по промышленным пригородам, пока не достигли, наконец, живописного предместья под названием Тиволи  - а это уже какие-никакие горы; пальмы, кипарисы, дома старинной постройки под черепичными крышами, башенки, колокольни, колокольный звон, и опять же, множество туристов… В Тиволи мы посетили только виллу д’Эсте, широко известную своими парковыми фонтанами. Но последние находились на профилактике – без воды. В парке было сыровато, влажные осенние листья лежали на дорожках. Одну их дорожек замыкало скульптурное изображение богини плодородия Деметры, сплошь обвешенное большими и малыми грудями. Их у нее насчитывалось, по меньшей мере, семнадцать штук, и если бы включили воду, то из каждого соска тот час  бы хлынула  отдельная струйка. В симпатичной местной харчевне мы перекусили баклажанами и сладкими перцами, предварительно запеченными с сыром. Было очень вкусно. И сразу же после перекуса загрузились в свой Фиат и покатили на восток, в сторону Адриатического моря. Нам предстояло пересечь Аппенинский полуостров и засветло добраться до ночлега. Мы предполагали остановиться в Римини.

Итак, мы едем по горной дороге. Пологие склоны, густые темные леса. Низко опустились тяжелые облака, скрывают от наших взглядов вершины. Дорога часто уводит в длинные туннели – так, естественно, быстрей, но жаль пейзажей… Чем выше мы поднимаемся, тем заметнее  становятся волнующие  цвета  осени на лесистых склонах. Описать это великолепие невозможно, так что не стану и тужиться. Человеческое жилье попадается по дороге крайне редко. Несколько раз проезжали мимо оливковых садов. В Италии они не такие, как у нас – гораздо обширнее. И сами оливы тоже другие – высокие, спокойные, величественные. А наши – вы же знаете - с узловатыми стволами,  будто бы перекореженные от боли, будто бы и не деревья, а живые, страдающие существа…

В Италии другое. Начну издалека:

Впрочем, мой почтенный супруг не давал мне особо углубиться в подобные размышления и созерцания: потому что все время норовил разогнать автомобиль до ста сорока-ста пятидесяти километров в час – что в Израиле, например, решительно запрещено... Да и тут перед въездом на горную трассу я заметила щит с цифрою «110». Естественно, я пыталась удержать Илюшу в этих рамках. Но он утверждал, что «110» не имеет отношения к ограничению скорости. Я продолжала тянуть свое, в результате чего мы всю почти дорогу ссорились, но он все равно делал, что хотел. С тем мы и выкатили на побережье. По левую руку от нас тянулись теперь отроги Аппенинских гор, а по правую – воды Адриатического моря: портовые сооружения, корабли, курорты, железнодорожная ветка… Однажды на вершине горы мы увидели средневековую крепость. Вот бы заглянуть туда! Но время… Солнце еще стояло относительно высоко, когда мы,  достигли городка Римини, курортной его части.

На длинной улице, ведущей к пляжам, мы постучали в двери одной из многочисленных  двухэтажных гостиниц, где нас не приняли – показали знаками, что все у них занято. Тогда мы свернули на боковую улочку, тоже сплошь застроенную маленькими отелями, больше похожими на уютные семейные дома южного фасона – с открытыми балкончиками, цветниками, окруженные плодоносящими садами и увитые виноградом. Наша следующая попытка оказалась удачной, и мы поселились в милом и весьма недорогом заведении (названия не помню), с одной-единственной звездочкой на вывеске. Номер наш располагался на втором и самом верхнем этаже. Изнутри выглядел скромно – но все, то нужно для отдыха в нем имелось: двуспальная кровать с чистым бельем и двумя выношенными солдатскими одеялками; службы с душем и с прочими приборами, включая биде. Имелся также чудесный балкончик, выходивший в соседский сад. На балкончике стоял космополитический пластмассовый столик со стульями, и висела между перил веревочка с прищепками – чтобы, вернувшись с пляжа сушить на ней купальники и полотенца. Одним словом, прелесть!

Однако, задерживаться в номере мы не стали – очень уж хотелось поскорее выйти к морю. По дороге заглянули в ближайшую лавку – там продавался сумасшедшей крупности спелый виноград. Мы поглядели на виноград, на другие красивые фрукты, на заставленные винами  полки, и двинулись дальше. Решили, что скупимся позднее. До моря дошли за считанные минуты и увидели сероватую из-за низких облаков пустую водную поверхность до горизонта, длинный, слабо вспененный прибой и совершенно бесконечные широкие песчаные пляжи – насколько хватало взгляда. Задравши до колен штаны, я вошла в воду. Вода оказалась холодной– градусов, наверное, восемнадцать. При такой температуре в Паланге, например, все бы купались. По консистенции вода не такая густая и тяжелая, как в Средиземном море. И точно, я попробовала ее на вкус – напоминает черноморскую. На песке мы нашли несколько специфических ракушек – таких нам еще нигде не приходилось видеть. Солнце уже клонилось к закату, из прорехи в облаках на поверхность падали светлые лучи.. Продвигаясь вдоль линии прибоя, мы обнаружили, что большинство пляжей отгорожены от пустынной набережной заборами, и входы заперты на замки. По дороге нам встречались считанные одинокие пешеходы в сопровождении своих собак. Непосредственно возле входов – веселые балаганчики, кафе, душевые, туалеты, прокатные пункты и т.д. – все заперто, необитаемо: мертвый сезон.. Только бетонные плитки еще ведут к морю… Нетрудно себе представить, что здесь творится летом!

И тут мой Илюша вдруг запел, подражая Вертинскому, грассируя:

- Вот это да! – воскликнула я. - Прямое попадание, Илюша! – и баркасы ушли, и кабинки свезли, и виноградные кисти… – действительно, октябрь!!!… Вообще, вся атмосфера…Вот уж не никогда не думала, что сумею пережить это в реальности!

Выбрались на набережную не без труда – обнаружив, наконец, незапертую калитку в сплошном заборе. Подгоняемые голодом, мы направлялись к центру. Прохожих почти не наблюдалось, автомобилей тоже. В ресторанчиках – мы заглядывали в окна – посетителей  сидело  не густо. Отели – большие, многоэтажные, стояли с неосвещенными окнами. Повторяю, мертвый сезон в курортном городке. Даже немножечко грустно. Ужинали на террасе – это я помню - а что ели, не могу вам сказать: забыла. Но было исключительно вкусно. Илюша взял себе белого вина. В Италии, вообще, без вина не обедают, не завтракают и не ужинают. В любой харчевне или забегаловке обязательно подают вино. Мой муж сильно там к этому делу приохотился, и продолжает дома. Я еще раньше читала, что это  полезно для здоровья. Глядя на итальянцев, мы укрепились в этом мнении…  Да,  вот еще что интересно: за соседним с нами столиком расположилось германское семейство, две пары: солидная и молодая. То ли родители с дочерью и сыном, то ли родители с дочерью и зятем. Я думаю, что с зятем, а не с невесткой, потому что уж очень этот парень отличался от остальных – с виду натуральный левантинец – темный, кучерявый, смуглый, сильно разболтанный в суставах, обвешанный разными «цяточками». «Наш человек». Но  говорил-то он по-немецки…Может, так теперь выглядят немецкие евреи?..  Впрочем, какое это имеет значение!

Рассчитываясь с официантом, Илюша выразил ему восторг по поводу съеденного, а в особенности выпитого.

- Как называется это вино?

Официант, не скрывая удовольствия, ответил.

Мы не поняли. Тогда он написал на бумажке: TREBBIANO DI ROMAGNA. Кстати, мы находились в той области Италии, которая называется Романья.

Отужинав, прошлись еще немного по набережной. Заглянули в открытые церковные ворота – внутри шла проповедь. Мы вошли, посидели немного, послушали, не понимая; поглядели по сторонам – в числе прихожан находилось много молодежи, - и отправились спать в свою однозвездочную гостиницу. Надо сказать, что днем нас принимал не хозяин -  наверное, кто-то из работников. Мы обратили тогда внимание, что жилых помещений на первом этаже не заметно - в холле располагалась стойка администратора, висячая доска для ключей, большой аквариум с рыбками, телевизор – а перед телевизором кресла, диван и низкие столики… Неширокий проем связывал холл с дополнительным помещением – типа обеденного зала со столами и стульями. Тогда, в послеполуденного время, эти помещения были пусты, но сейчас в них было полно народу – посетители? Гости? Люди, сидевшие в холле, действительно, больше походили на гостей. Явно местные – смуглые южане - целыми семьями, чуть ли не в халатах и домашних тапочках – так заходят навестить соседа. Они смотрели телевизор, угощаясь при этом кофе и пирожными; мужики, по большей части, располагались за столами в «обеденном зале», пили вино, курили и очень громко общались. Все это выглядело совершенно по-домашнему. При нашем появлении публика в холле разом замолкла и уставилась на нас с откровенным удивлением. Даже странно – эка невидаль! Или русских евреев здесь никогда не бывало? Сопровождаемые пристальными взглядами, мы двинулись к стойке забирать свои ключи. На этот раз дежурил сам хозяин – низкорослый, коренастый, налитой силою мужик, лет, примерно сорока, сорока пяти. Загорелый до синеватого отлива, черный, кучерявый, с диковатыми глазами разбойника.[1] На толстой его шее  висела толстая золотая цепь, на руках сверкали браслеты, и вообще, одет он был в майку, которая открывала  могучий разворот его плечей и внушительные бицепсы. Взирал на нас как-то подозрительно. Похоже, мы были его единственными постояльцами. В коридоре второго этажа мы не встретили ни одной живой души, из-за дверей не доносилось ни звука.

- А что, если этот кудлатый хозяин, не кто иной, как крестный отец местной мафии? –думала я с тревогой, укладываясь в постель. - А вся эта публика внизу – его тетки, тещи, в домашних халатах  и тапочках,  братья, племянники… Одним словом,  «крестники», мафия… Нет, все-таки, очень подозрительно… А мы лежим тут, глупые, несчастные иностранцы – одни на всю гостиницу…

---