Разговор на улице

«Всевышний дал мне компенсацию...»

Гайе Филипповне Коротаевой

  Теплый майский вечер. Мы с Ильей идем по  Вайцман -  центральной улице Кирият Савты. Прохожие уже по-летнему раздеты - шорты, майки, сандалии на босу ногу. Молодые ребята щеголяют наколками - не знаю: взаправдашними, или это, вроде как, переводные картинки. Такая  у них теперь не понятная мне мода. Пытаясь разглядеть многофигурную композицию на загорелом плече, я немного поотстала, и догнала своего мужа на переходе, посередине проезжей части. Рядом с ним шагал невысокий, темный,  быстрый в движениях, сухой седобородый мужчина -  на голове кипа, заправленные за уши пейсы; - с виду похож на выходца из какой-нибудь восточной общины. В одной руке он  держал  стеклянный абажур или что-то в этом роде; другой, свободной, возбужденно жестикулировал, обращаясь к Илье. Я уловила только обрывок фразы:

Седобородый: - … нету розум! Нету у них розум!…

Автор: - У кого?

Седобородый:     - а, …у тех… у водителей… Розумеете?… Я из Ческо… Словакии.

Автор: - Серъезно? А по-украински, знаете, как это будет? - ”Нема в них розуму!” Правда, похоже?

 

Продолжаем путь втроем.

Седобородый:  Я из Ческословакии… приехал  после войны… Я был в Ош… Ошвиц. Знаете Ошвиц?

Мы молча киваем головами.

Седобородый сгибает  смуглую  худую руку. Мы видим  поблекшую от времени синеватую наколку - лагерный номер Освенцима.

Седобородый:  - Вот!

Автор:-  Оооо…!

Седобородый (волнуясь):  Было дети… Девять дети… Один я остался…

Автор:  - У вас было девять детей?

Седобородый: - Нет!

Илья:  - Не детей, а братьев! Девять братьев?

Автор: - Дети или братья? “Ахим”? Правильно? Говорите на иврите, мы понимаем.

Седобородый: - Ахим, ахим… не одни братья,  сестры были… Все… Когда освободили Ошвиц, мне было двадцать четыре год и двадцать пять кило…  Розумеете?

Мы с Ильей молча глядим в его лицо.

Седобородый: - Двадцать пять кило… А жена была в Брезинке (?). Знаете? Концлагерь. В тридцать пятом годе мы поженились и уехали в Исраэль.

Автор: - В сорок пятом. По-русски говорят: “в сорок пятом”.

Седобородый: - Сорок…, как это… , четырдесят…пять… А!… - Знаете, сколько у меня дети? Много: дети, внуки… Ниним… Как это?

Автор: - Правнуки

Седобородый: - Моей … нине… уже ахат эсрэ! Розумеете!

Автор: - Одиннадцать! Вот здорово!

Илья: - Что значит: ”нина”?

Автор: - “Нина” - правнучка

Седобородый: - А мне сколько? Что вы думаете?

Автор: - Я думаю… э… шестьдесят…”шишим”…

Илья: - Нет, “шивим  вэ”… семьдесят….

Автор: - Я бы сказала, что вам… шестьдесят…. пять - “шишим вэхамеш”.

Илья: Да нет! “Шивим вэшеш”… семьдесят шесть!

Седобородый  (хохочет): - Да! Верно!… Как ты узнал?

Илья: - Вы же сами сказали, что в сорок пятом вам бьло двадцать четыре. Значит, вы родились в двадцать первом!

Седобородый (продолжает смеяться) : - Смотри - два раза резали. Операция. Вот так! (показывает рукой линии, как бы пересекающие грудь и живот)

Автор: - Здесь, в Израиле?

Седобородый: - А где? Здесь! Пятнадцать лет тому… Сердце... Ничего, бегаю…

Автор: - Вы оптимист?

Седобородый: - Конечно! После таких чудес, которые сделал мне Всевышний! … Моя жена, она была в Брезинке… Когда пришли… эти… “бритим”… ну…

Автор: Англичане.

Седобородый: - Когда они освободили Брезинку, …там  мертвые лежали… три метер высота - мертвые… И  жена там лежала. Она головой мало-мало двигала... Вот так. (показывает рукой слабое движение). Они заметили.  Так ее спасли…

Автор: Вы до войны с ней познакомились?

Седобородый: - Нет, после. Поженились и уехали в Исраэль… Я, знаете, не взял компенсацию из Германии… Не захотел!…  Ничего  мне от них не нужно!

Седобородый поднимает глаза  и  свободную руку к ночному небу:

- От Него я получил компенсацию! (иврит) За все! Всевышний дал мне компенсацию! Мои дети - вот моя компенсация!

Мы снова молча глядим ему в лицо.  Наши глаза встречаются. Седобородый опускает руку и улыбается:

- Э-гей!… Будет хорошо!…  Знаете, как у нас говорили? - У нас говорили: ”Жидже! Не дайща и не бойща!”

Автор: - Что-что? Я не поняла. Повторите, пожалуйста, еще раз.

Седобородый: - “Не дайща и не бойща”…

Автор: - Я не понимаю. Скажите, пожалуйста, на иврите.

Седобородый: - Ну, “жидже” - розумеете?

Автор: - Да…, но…

Илья: - Да что тут непонятного!  - ”Не сдавайся и не бойся!”

Автор: - Точно !- “Не дайща и не бойща”  Здорово!

 

Седобородый  приобнял Илью за плечи. Он, примерно, на голову ниже:

-  А знаете, сколько у меня детей?

Автор: - Сколько?

Седобородый: - А я их не считаю! (смеется)

 

Разговор наш, видимо, подходит к концу. Седобородый замедляет шаги:

- Ну шалом вам, до свидания и всего доброго! “Коль тув!”

Мы отвечаем ему теми же словами

Автор : - Как вас зовут?

Седобородый: - Мне зовут Элиша. Элиша  Крисберг (?). До свидания! (иврит) Я люблю весь  народ Израиля![1]

 

Писано в мае девяносто седьмого. Я хотела озаглавить этот “Разовор”  иначе  - “Встреча с Иовом”,  или что-нибудь в этом роде. Но решила, что не стоит  с самого начала навязывать читателю свои ассоциации.

Ваша Н.Вин.