ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Однажды вечером я собиралась на Библейский урок и по дороге решила заглянуть на минутку к Аарону. Обогнув угол, я к своей радости заметила свет в его окнах и решила его разыграть. Постучав в дверь, я быстро спряталась за ближайшим выступом стены – чтобы внезапно выскочив оттуда, захватить его врасплох. Но не успела я и глазом моргнуть, как он сгреб меня крепкой армейской хваткой и зажал мне рот. Пока я восхищалась его ловкостью и военной выучкой, одновременно наслаждаясь близостью и теплом его тела, он нежно прошептал мне на ухо: «Любимая, здесь мои родители. Так что сегодня или никогда».

От этой перспективы у меня едва не выскочило сердце из груди. В тот вечер на мне были облегающие розовые джинсы, коричневые кожаные сапоги до колен и мешковатое, видавшее виды светло-оранжевое джерси! Я подумала, что никогда в своей жизни ничего этого больше не надену. О, если бы я могла знать заранее, что меня ждет! В дополнение ко всем перечисленным кошмарам, у меня в руках была пластиковая бедуинская корзинка, в которой четко просматривалась огромная Библия – Ветхий и Новый Завет. Даже если бы я специально старалась произвести на своих будущих свекра и свекровь наихудшее впечатление, мне вряд бы ли удалось придумать для этого более подходящий наряд. А ведь они и без того относились ко мне достаточно враждебно.

- Ах, нет, Аарон, нет! – взмолилась я. – Пожалуйста, только не сегодня, не в таком виде!

Аарон отступил от меня на расстояние вытянутой руки и принялся рассматривать как бы глазами своих родных. Затем он прошептал с улыбкой: «Любовь моя, ты прелестна. Просто будь такой, какая ты есть». Но ведь вся проблема именно в том и состояла, что я такая, как есть!

Если бы можно было сейчас пробежать милю, чтобы добраться до ближайшего магазина религиозной одежды, я бы с радостью это сделала. Но такой возможности у меня не было, и я вздохнула: «Окэй! Сейчас или никогда!»

- Вот и славно, моя девочка! – одобрительно улыбнулся Аарон.

Он обнял меня и почти силой перетащил через порог. Мне было так страшно, как будто впереди меня ожидал ров со львами.

Они оба сидели в гостиной – те, кого так любил Аарон, и кого я так боялась – его родители.

Несмотря на то, что в тот день была еще не пятница, мистер Соломон был одет в строгий черный костюм и белую рубашку. Его черная шляпа с полями лежала на кофейном столике, копну его серебряных волос венчала кипа. Длинная седая борода достигала второй пуговицы его рубашки, а верхняя губа под густыми усами заметно дрожала. Из этого я заключила, что он не меньше моего боится предстоящей встречи.

Его жена сидела неподвижно, глядя прямо перед собой и никак не реагируя на мое появление. На ней было красно-коричневое платье до самых лодыжек, толстые чулки и туфли на шнуровке. Кроме лица и рук не было видно ни сантиметра ее плоти, и я только безмолвно благодарила Бога за то, что не надела сегодня одно из своих самых откровенных мини – потому что и оранжевого с розовым было вполне достаточно! В дополнение ко всему на голове у нее был старомодный шаттел – как будто с карикатуры, изображающей ортодоксальную еврейскую матрону.

- Аба, има, это Элизабет.

- Шалом! - отозвался мистер Соломон дружелюбнее, чем я ожидала. Его жена продолжала хранить молчание.

По мере того как два наших столь различных мира шли на сближение, атмосфера в комнате все заметнее уплотнялась, и вскоре ее уже можно было резать ножом. Решив не замечать ледяной холодности со стороны миссис Соломон, я начала искусственную и довольно поверхностную беседу с мистером Соломоном, который отвечал мне вежливо, но односложно. Я чувствовала себя не в своей тарелке, но, тем не менее, продолжала трещать без умолку, изо всех сил разыгрывая роль, которая, как я теперь понимаю, «тянула на Оскара».

Тем временем Аарон, удобно расположившись напротив нас на диване, с явным удовольствием наблюдал за тем, как разворачивается спектакль. Достаточно было взглянуть его непринужденную позу и благодушную улыбку, чтобы понять, насколько он во мне уверен и насколько он ценит меня, как личность. (Что за человек!)

В конце концов наша беседа зашла в тупик, и после нескольких минут неловкого молчания я поняла, что настала пора ретироваться. Я поднялась и сказала: «До свидания». Со стороны миссис Соломон снова не последовало никакой реакции, зато ее муж ответил мне довольно любезно.

Аарон проводил меня до двери, и, воспользовавшись тем, что его родители смотрели в другую сторону, взял меня за руку и показал знаками, чтобы после собрания я непременно к нему вернулась. Незачем говорить, что в тот вечер Библейский урок прошел мимо меня. Я снова и снова прокручивала в голове эти ужасные четверть часа в квартире Аарона, сожалея о каждом своем слове и о каждом жесте.

Не успел окончиться урок, как я со всех ног помчалась к Аарону, готовая выслушать суровый приговор. Однако меня ожидал сюрприз: оказывается, драгоценный аба Аарона сообщил своему сыну, что прекрасно его понимает - то есть, он понимает, что Аарон во мне нашел, хотя было совершенно не понятно, что он имел в виду! А заключение его матери прозвучало следующим образом: «Ты должен как-то повлиять на ее манеру одеваться!»

Именно тогда я поняла, что никогда не сумею стать с этими людьми единым целым, если мой внешний вид будет оставаться прежним. Внезапно мне захотелось быть похожей на еврейскую леди, а не африканскую цыганку! Мудрая, хоть, вероятно, и неосознанная политика Аарона принесла свои плоды. Никто и никогда не сумеет изменить другого человека, пока тот сам не захочет измениться. И вот настал день, когда его безусловная, безоговорочная любовь одержала победу, и я сама захотела выглядеть так, чтобы принести в нашу жизнь мир, а не раздоры. Но путь любви и самопожертвования для меня еще только начинался.