ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Прошло три мучительных месяца, которые мне удалось пережить лишь милостью Божьей. Все это время меня преследовали кошмары, я снова и снова проигрывала в уме каждый наш разговор, каждое решение, каждый поступок: возможно, мы в чем-то ошиблись, и нужно было действовать иначе? Но с другой стороны я понимала, что со всем этим нужно кончать, иначе я просто сойду с ума. Не важно, что говорила Библия о доверии к Богу, который ведет нас путями истины, мне это представлялось чем-то недосягаемым, непомерно для меня великим. Бог был нужен мне в гораздо большей степени, чем когда-либо прежде. Сумеет ли Он сделать так, чтобы я смогла Ему довериться? Ведь я чувствовала себя настолько внутренне опустошенной! Бог был нужен мне для того, чтобы вернуть меня к жизни и связать в ней все «свободные концы».

Одним из таких «концов» были бесконечные вопросы моих друзей, на которые нужно было что-то отвечать:

- А почему все-таки Аарон на тебе не женился? Ведь он же обещал!

Мои друзья были уверены, что если два человека любят друг друга так, как мы с Аароном, то ничто на свете не может их разлучить!

- В конце концов, он мог бы переехать в Южную Африку и жениться на тебе гражданским браком. Почему он этого не сделал?

Но подобный вариант никогда даже не рассматривался – ведь Аарон был хорошим отцом, он не мог бросить своих любимых детей, не мог отказаться от ответственности за их воспитание. А кроме того Аарон был предан Израилю. Его страна значила для него очень много: он воевал за Израиль в двух войнах, и никто (даже я) не мог заставить его покинуть его страну. Если хотите, можете называть это судьбой, но Аарон должен был оставаться в Израиле, а поскольку у меня не было возможности там жить, то для нас с ним просто не оставалось будущего.

Но почему Бог позволил нашим отношениям зайти так далеко, для меня по-прежнему оставалось загадкой. Ведь если бы Он разорвал их раньше, это не было бы настолько болезненным. Я ни на секунду не сомневалась, что Бог меня любит, но тем не менее продолжала мучиться этим вопросом, и мне некуда было обратиться с ним, кроме как к Божьему Слову.

В «Притчах» (19: 21) сказано: «Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом». Также и в Псалмах 105: 14-15: «Увлеклись похотением в пустыне, и искусили Бога в земле необитаемой. И Он исполнил прошение их, но послал язву на души их». Но я же не хочу этого! И если сейчас я не дам моей собственной воле умереть и полностью не подчинюсь Его воле, то в будущем мне придется заплатить гораздо более высокую цену. В результате я пришла к выводу, что мои нынешние страдания – на самом деле, наилучший вариант из всех возможных.

В этом-то и состоит таинство страданий, которые мы принимаем за Него. Боль при этом неизбежна, но она и вполовину не так ужасна, как та боль, которая является следствием нашего своеволия.

Всем известно, что жизнь человека всегда сопряжена с болью, особенно, если речь идет о любви. Никогда прежде я не испытывала таких глубоких страданий и сколько ни силилась, не могла понять, почему все должно было сложиться именно таким образом, но я знала, что когда-нибудь Он все мне объяснит.

Но даже несмотря на то, что я это знала, мне по-прежнему требовалась небольшая, но постоянная доза транквилизатора, чтобы удерживать в берегах мою боль. Временами у меня даже сводило болью груди – как у матери, жаждущей кормить своего младенца. По ночам я корчилась в постели, томясь по своему возлюбленному, и прижимала к себе последнее, что связывало меня с ним - его вельветовую куртку. В тот ужасный день в аэропорту он оставил ее мне на память, а также в залог того, что обязательно вернется. Она до сих пор еще хранила его запах, и каждую ночь я вдыхала его с жадностью наркомана.

И вот однажды ночью, когда я, как обычно, потянулась за курткой, ко мне вдруг вернулся здравый рассудок. Что за пытку я себе устроила? Нет, это нужно немедленно прекратить!

Моя двоюродная сестра Джилиан как раз собиралась в Израиль на праздник Суккот, и я воспользовалась возможностью передать эту куртку с ней. Джилиан должна была связаться с моей подругой Бью в Христианском Посольстве, а та в свою очередь - позвонить Аарону и договориться с ним о встрече. Я не сумела удержаться и написала ему свое первое и последнее - с тех пор, как мы расстались - письмо, запечатала его в конверт и вложила в карман куртки. Интересно, в каком он сейчас состоянии? Умирает ли, так же и как я, от горя, или мужчины переживают подобные травмы иначе? Возможно, он давно уже пришел в себя, в то время как я по-прежнему сломлена и разбита. Я страстно желала это узнать.

Две недели спустя пришло письмо от Бью. Одним нетерпеливым движением я разорвала конверт вместе с его содержимым. Я читала и перечитывала эти целительные для моего сердца строки. О да, у нас с Аароном до сих пор еще оставалось что-то общее, и пускай это была только боль, но это была наша общая боль!

Бью подробно написала мне о том, как она позвонила Аарону, и как он был взволнован, услышав, что речь идет обо мне, особенно, когда узнал, что я возвращаю ему его куртку. А стоило ей лишь упомянуть о моем письме, как он тот час же к ней примчался. Пробыл он у нее недолго. И потом она наблюдала из окна, как поспешно он распечатал мое письмо и с какой жадностью его читал. А после этого еще долго сидел в своем автомобиле, глядя прямо перед собой и время от времени вытирая лицо, из чего нетрудно было заключить, что он плакал. Вот, собственно, и все, что я хотела узнать. Да, наша любовь была не сном и не мечтой, она была реальностью, и те язвительные голоса, которые нашептывали мне, будто все это ложь и обман, сразу же умолкли. Любовь навсегда останется в наших сердцах, - невзирая на то, что на физическом уровне между нами все было кончено.

Однако в этой главе из книги моей жизни солнце уже закатилось, и день угас. Я смирилась с тем фактом, что нам не суждено быть вместе, но вопрос «почему?» по-прежнему не давал мне покоя. Я верила, что в будущем получу на него ответ.

Сейчас моей главной задачей было установить цельные и ясные отношения с Богом и не свалиться в волчью яму жалости к самой себе, потому что это грозило мне духовным стопором. Однако все мои познания в этой области были в то время чисто теоретическими, и мне отчаянно не хватало практических навыков. Я изо всех сил боролась за то, чтобы сохранить доверие к Богу, но в то же время моя жизнь продолжалп казаться мне бессмысленной. Мысль о том, что я никогда не стану частью Израиля и еврейского народа, была для меня невыносима, и это отрицательно сказывалось на моем творчестве. Могла ли я изображать Иерусалим, не ощущая при этом острой, ранящей боли в сердце? Не говоря никому ни слова, я решила навсегда закрыть для себя тему, под названием «Иерусалим и Израиль». И вот буквально вечером того же дня со мной случилось нечто странное и пугающее.

Я жила тогда в нашей семейной квартире в Кейптауне и снимала небольшую мастерскую, где продолжала заниматься живописью. Приняв решение больше никогда не изображать Иерусалим, я почувствовала себя потерянной и в буквальном смысле не понимала, в какую руку взять кисть. Я внезапно утратила все свои профессиональные навыки. К тому же я стала замкнутой и молчаливой, в разговоре не могла связать двух слов, что крайне раздражало моих друзей. Так продолжалось несколько дней. Я взывала к Богу, умоляя Его объяснить мне, что происходит. Как я смогу жить без моего художественного дара? Неужели Он хочет забрать у меня и это?

И вот некоторое время спустя Бог со снайперской точностью ответил мне на мои вопросы через псалом 136, сложенный израильскими изгнанниками в Вавилоне, стихи 4-6:

«Как петь нам песнь Господню на земле чужой?

Если я забуду тебя, Иерусалим,

Забудь меня, десница моя.

Прилипни язык мой к небу моему,

Если не буду помнить тебя,

Если не вознесу Иерусалим на вершину веселия моего».

Из-за страха перед собственной болью я хотела забыть Иерусалим – и вот моя правая рука (десница) забыла свое профессиональное мастерство, а мой язык прилип к небу. Я поняла, насколько Бог любит этот город, поняла, что моя собственная любовь к Иерусалиму проистекает из Его любви. Как верующая христианка, я призвана любить этот город - в псалме 121 говорится, что любящие Иерусалим должны просить о мире для него. Это заповедь, данная нам Самим Богом.

И в то же мгновение я ощутила себя свободной – мой язык снова обрел подвижность, и желание изображать Иерусалим вернулось ко мне с новой силой. Результатом этого стала персональная выставка, которая называлась «Слушай, Израиль!», большинство иллюстраций для моей книги взяты именно с этой выставки. Я решила изобразить библейские пророчества – чтобы вдохновить евреев обратиться к их собственному Священному Писанию и прочесть, что говорится в нем о будущем этого невероятного чуда – страны и народа Израиля. Языком своей живописи я напоминала им о том, что Бог всегда защищал и спасал евреев от их врагов. Он не оставит их и теперь - в наше столь напряженное и опасное время. Сам Бог является Пастырем и Хранителем Израиля, и поэтому пока евреи не перестанут искать помощи у других государств и даже полагаться на силу собственной армии; пока они не обратятся к Богу своих праотцев, - не будет на Ближнем Востоке ни мира, ни политического урегулирования.

Сейчас, когда я пишу эти строки, Всемирный Торговый Центр (в Нью-Йорке) лежит в развалинах, произошла столь ошеломляющая катастрофа, что невозможно представить масштаба ее последствий. Я уверена, что это начало глобальных потрясений, когда на поверхность выйдет все, что есть нашем в мире фальшивого и ложного. В конечном счете, это приведет к тому, что все народы обратятся против Израиля: через мусульманский джихад или через давление международного общественного мнения они будут пытаться принудить Израиль отказаться от Иерусалима.

В книге пророка Захарии, глава 12, стихи 2-5 сказано: «Вот Я сделаю Иерусалим чашей исступления для всех окрестных народов и также для Иуды, во время осады Иерусалима. И будет в день тот: сделаю Иерусалим тяжелым камнем для всех племен; все, которые будут поднимать его, надорвут себя, а соберутся против него все народы земли. В тот день, говорит Господь, поражу всякого коня бешенством и всадника его - безумием, и на дом Иуды отверзу очи Мои; всякого же коня у народов поражу слепотою. И скажут князья Иудины в сердцах своих: сила моя – жители Иерусалима - в Господе Саваофе, Боге их».

Из этого отрывка, а также их других Писаний еврейских пророков мы можем заключить, что окончательная победа придет с Небес, она принесет с собой мир и справедливость для всего мира. Ни одно правительство, ни один человек не в состоянии решить Ближневосточную проблему (оставим в стороне другие регионы) – это может сделать лишь Мессия, который придет из иного Царства. Священное Писание предупреждает нас о ложных мессиях, которые явятся, чтобы обмануть многих обещаниями мира и безопасности, перед тем, как Истина воссияет, наконец, во всей своей славе.

В книге пророка Исайи, глава 2, стихи 3-5, сказано: «И придут многие народы и скажут: придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас Своим путям; и будем ходить по стезям Его. Ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне – из Иерусалима. И будет Он судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы; и не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать. О, дом Иакова! Придите, и будем ходить в свете Господнем».

Вот почему идет такая борьба за этот «участок недвижимости», который Господь Бог Собственной властью избрал для Себя Самого. А когда все это произойдет - лишь вопрос времени. И сейчас, когда мы смотрим телевизионные новости, создается впечатление, будто пророчества двухтысячелетней давности сбываются у нас на глазах. Божье Слово ясно говорит нам о том, что ни одной армии и даже армиям всех народов мира никогда не удастся снова разрушить Иерусалим. Между тем Бог ожидает, что когда предсказанные события развернутся на мировой арене, Его народ Израиль обратится к Нему в раскаянии, с мольбой о милосердии.

Но в 1990 году все это, включая разрушение Всемирного Торгового Центра, было еще впереди. Тот факт, что официально я не сумела пройти обращение, не мешал мне оставаться частью еврейской общины. Я считала своим долгом защищать и поддерживать евреев, и поэтому не сомневалась в своем праве быть вместе с ними. О моей вере в Йешуа знали теперь все, но это уже не имело ни малейшего значения. Я чувствовала себя освобожденной, мне больше не нужно было следить за каждым своим словом и жестом. Моя история стала темой для бесед на званых ужинах и за утренним кофе, и со всех сторон меня принялись убеждать, что мне следует написать об этом книгу.

Даже «мой» рабби однажды сказал: «Лиз, по сравнению с твоей историей роман «Поющий в терновнике» выглядит сказкой о Мики-Маусе!» Но поскольку я знала, что страдаю дислексией, идея написания книги представлялась мне неосуществимой.

Помню, как–то раз мы с моей милой еврейской подружкой Карен встретились за чашкой кофе в кондитерской «Рисис» в Си Пойнте. К тому времени Карен уже была сыта по горло ходившими обо мне слухами и пересудами, и поэтому хотела услышать собственными ушами, как все было на самом деле. Мы неспешно тянули кофе, я рассказывала ей историю своей любви, а она тихонько плакала, переживая вместе с нами нашу трагедию. Карен, так же как и многие другие, просто не представляла, через какие страдания мне довелось пройти, и изумлялась тому, что в моем сердце не осталось ни капли горечи. В конце концов, не в силах больше сдерживать своих эмоций и комкая в руках уже третью, мокрую от слез салфетку, она, воскликнула: «Лизи, девочка моя, ты просто обязана написать об этом книгу! Понимаешь, обязана!»

И хоть я тогда и не взялась за написание книги, но мысль о ней с тех пор не шла у меня из головы. Однако миновало целых пять лет прежде чем эта идея вновь обрела актуальность. Причиной тому стали новые захватывающие события, которые начались в Италии. Было это так...