Письмо 2

 

Дорогая Ниночка! Что до моих американских впечатлений, то я понемногу привожу их в какой-никакой порядок, однако до цельного отчета пока еще далеко. Ты вспомнила про мое когда-тошнее «Путешествие полукровки» – восторженное и несколько наивное. Ну что тебе сказать! Ты совершенно правильно догадалась: такого романа, как шесть лет назад с Израилем, с Америкой у меня не получилось. Видимо, не такое это место, и не такое сейчас время; да и caма «полукровка», надо отметить, давно уже не та – она теперь, скажем так, куда более информированная и печальная, и, надеюсь, что более объективная…

Итак, выйдя из терминала TWA в аэропорту Кеннеди, я не увидела перед собой «Terra Incognita». Напротив, ощущения были почти что ностальгические – в первую очередь из-за масштабов! Родных, привычных с детства масштабов. Нам, «детям бескрайних российских концов», видимо, их здорово не хватает в Израиле. Растительность на Восточном побережье - такая же точно с виду, как на Украине.[1] Такие же леса, и «байдарочные» речки в лесах, лесные озера...  Широкие, полноводные реки в долинах. Огромные мосты. Гигантские промышленные зоны. Большие серые города с трамваями, троллейбусами и метрополитеном. Железные дороги. Особое умиление вызывали деревянные столбы и заборы… Вообще, спасибо Америке: она в большой степени утолила мою ностальгию - потому что в прошлом году в Харькове была одна сплошная боль…

Что же касаемо до благ западно-восточной цивилизации конца двадцатого  – начала двадцать первого века, - так с ними мы тоже уже знакомы. Супермаркеты там; «mall’ы», кондиционеры, реклама, автоматические мойки автомобилей и т.д. - оно теперь во всем мире, наверное, существует. Просто в Штатах эти вещи, опять же, крупномасштабные. К передвижению в разноязыкой и разнопородной толпе я тоже за последние годы успела привыкнуть. Это не вызывало никаких эмоций. А мучительное чувство языковой беспомощности, - так оно у меня и в Израиле еще не вполне прошло.

Насчет рекламы. Ее, разумеется, везде понатыкано. Гигантские щиты вдоль дорог, на стенах домов, на остановках. На рекламах – сияющие, упоенные счастьем обладатели различных товаров народного потребления, - белокожие, чернокожие, цветные…  А бывает, по трое сразу – белый, китаец и негр. Похоже на наши коммунистические плакаты времен развитого социализма. С тою лишь разницей, что в Советском Союзе, «дети разных народов» выглядели озабоченными своей устремленностью в прекрасное будущее; тогда как в Соединенных Штатах, похоже, это прекрасное будущее для них уже осуществилось.

Почему-то раньше я думала, будто в Америке повсюду царит идеальный порядок; стерильная, синтетическая чистота, и что выглядят американцы наподобие героев «Санта Барбары» – все сплошь холеные и нарядные. Оказалось – и тут ошибка! Люди на улицах выглядят, как люди, а улицы в городах, как улицы.[2]

Что интересно - днем и ночью в небе полно самолетов. Как ни задерешь голову, так увидишь сразу несколько – тот на посадку идет, тот взлетает, тот прямо по небу следует. Словно мухи, только моторы гудят.

Но вот чего точно нигде не встретишь – так это бродячих кошек и собак. Американцы их ликвидировали, как класс. Даже собачьего дерьма не увидишь. В парках и у газонов установлены специальные щиты с обращенной к хозяевам инструкцией: как им убирать за своими любимцами. Словесное пояснение сопровождается подробными пронумерованными картинками: вот так надевают на руку полиэтиленовый кулек, а так при помощи маленького совочка подбирают собачью кучку; так потом выворачивают кулек, завязывают его узелком и выбрасывают в урну. Кое-где к письменным указаниям прилагаются также специальные кулечки. Однажды вечером я обратила внимание на изящную элегантную даму, которая, согнувшись на газоне, действовала в полном соответствии с инструкцией. Домашних кошек и собак по закону необходимо кастрировать. Для того, чтобы держать способное к размножению животное, нужно получить специальное разрешение из соответствующей организации.

Зато повсеместно скачут белочки, в городе можно встретить зайца, бурундука,  шоссе пересекают лесные олени. Поначалу вид мелких зверушек в урбанистическом пейзаже  вызывал у нас умиление, но потом мы привыкли и обращали на них не больше внимания, чем на уличных кошек в Израиле. К тому же, эти бурундучки-белочки как раз и заполняют  экологическую кошачью нишу – я видела, как они роются в мусорных ящиках.

Ниночек, дорогой! Вместить в одно письмо всю «американскую» информацию не представляется возможным. Однако, заканчивать на мусорном ящике мне бы не хотелось. Добавлю, что несмотря на общую, так сказать, узнаваемость – это, все же, другая цивилизация. Но в двух словах про нее тоже не расскажешь.

Пожалуй, главное впечатление от Америки - это надежность, основательность, и мощь…  Чтоб им на долгие годы…

 

конец 98 г.

    

 

В аэропорту Кеннеди нас встретил Стасик Парфенов, погрузил в свой автомобильчик и повез из штата Нью-Йорк в штат Нью Джерси, в Хайленд Парк.

 

Хайленд Парк - это такой городок, уютный и зеленый. Стасик снимал там двухкомнатную холостяцкую квартирку с узенькой кухонькой и небольшими службами. Накануне нашего приезда он до поздней ночи «гудел» на вечеринке у своих сотрудников-индийцев, и те надавали ему с собой кучу всякой индийской снеди: чтоб он мог накормить своих заокеанских гостей. Блюда, в основном, были мясные, так что мне не довелось их попробовать, но выглядели  красиво – такие, знаете ли, яркие краски, словно на гималайских пейзажах  у Рериха. Такой вид им придают экзотические специи и травки. Мужчины сказали, что было вкусно – остро, но очень вкусно. После завтрака мы поехали за покупками. Сначала   отправились в большой овощной магазин, где я увидела такие диковинные штуки, которые в Израиле не продаются – даже не знаю, овощи это или фрукты. Стасик сказал, что он тоже не имеет о них представления, и покупает все самое привычное. В числе прочего, там лежали огромные листья кактуса и агавы. (Интересно, их варят, жарят или едят сырыми?) Среди немногочисленных покупателей мы заметили людей, говоривших по-русски и выглядевших соответствующим образом. Так что, и окружающая среда тоже представлялась нам знакомой...  Потом мы поехали в настоящий русский магазин, который оказался совершенно таким же, как у нас в Кфар Сабе: тот же интерьер, тот же набор продуктов – «сметанка», «селедочка», «квашеная капустка» и - заметьте! - никаких кактусов: ни сырых, ни вареных. За прилавком стояла точно такая же тетка, на стенах - афиши тех же самых российских гастролеров и на полу - стопки русскоязычных газет…  Стасик хорошо скупился, продавщица уговорила его взять для израильских гостей «израильский салат», который у нас называется «салат из баклажанов», заправляется майонезом и имеет точно такой же вид и вкус. Кроме того, Стасик поручил мне выбрать торт, потому что вечером нас пригласили в гости Гришка и Аля - общие харьковские друзья, которых мы не видели с тех самых пор, как они уехали в Америку. А случилось это давненько… Да, давненько… Выбор тортов оказался огромным, и у меня просто глаза разбежались. «Наполеон!» - воскликнула я. «Нет, это слишком банально, - ответил Стасик, - найди чего пооригинальнее!» «Ну, «Наполеон» – он, так сказать, и в Африке «Наполеон!»  Однако Стасик со мной не согласился, и мы выбрали «Шоколадный с вишнями», который оказался впоследствии достойным всяческих похвал.

Немного отдохнув и приведя себя в порядок, мы снова погрузились в автомобиль и поехали к Гришке с Алей. Они живут в собственном доме, в городке, который называется Ист Брансвик. Это совсем не далеко от Хайленд Парка, и выглядит очень похоже, только  еще в  большей степени напоминает деревню. Все жилье там малоэтажное и находится как бы в лесу. То есть, по обеим сторонам улицы  растут высокие деревья и трава. Среди этих деревьев, с некоторым отступом, растыканы просторные деревянные дома с обязательными встроенными гаражами. Прилегающие к домам обширные участки, как правило, ничем не огорожены, и границы между владениями никаким зримым образом не обозначены. Внутренность дворов отчасти  загораживают своими фасадами сами дома. Но, похоже, местные жители не слишком озабочены тем, чтобы укрыться от посторонних глаз – большая часть их усадеб насквозь просматривается с улицы. Но с другой стороны, и смотреть-то особо некому. Любопытных прохожих в таких местах не встретишь – никому не придет в голову отправиться по делам или за покупками на своих двоих, - только на колесах. Проезжих людей тоже можно пересчитать по пальцам – это  либо соседи, либо гости, либо гости соседей … Почти все наружные двери  украшены засушенными, увитыми лентами веночками. И еще там принято вывешивать  цветные флаги с какими-то изображениями. Я так и не успела разобраться, что означают сии предметы. Вообще, все это вместе взятое тоже производит впечатление основательности,  достатка и общего довольства жизнью. У Гришки в доме, насколько я заметила,  входные двери даже не очень-то  запираются.

Ниже я намерена описать Гришин с Алей дом, как типичный для Восточного побережья. Т.е., мы побывали там в нескольких, и нам объяснили, какие  помещения считаются в Америке необходимыми для нормальной жизни. Итак, в первом этаже, как обычно, располагается прихожая, кухня, с прилегающей к ней «дайнинг рум» - столовой; далее следует «ливинг рум», по-нашему гостиная, с обязательным камином; и «фэмэли рум»– семейная комната с общим телевизором. В первом этаже находятся также помещения для стирки, сушки и глажки белья, кладовые, гараж на два автомобиля, Гришин  кабинет, лестница, ведущая на второй этаж, и естественно, туалет. На втором этаже - спальни: родительская с собственными службами; две детские спальни, комната для гостей и еще одна просторная ванная с туалетом, дверь которой выходит в коридор. Кроме того, в каждом доме имеется обширный «бейсмент», или подвал. В подвале сосредоточены системы технического жизнеобеспечения – электрический котел, всякие трубы, щиты и разводки. При  этом в подвале еще остается достаточно места, которое используют для установки, например, спортивных тренажеров, или отдают детям для игр, занятий и приема их гостей. Ни в Хайленд Парке, ни в Брансвике, ни в других подобных городках я  не видела   детей,  гоняющих по улице.

Жилые дома на Восточном побережье имеют систему местного кондиционирования, отопления; весьма удобные стенные шкафы и кладовки. Кухонные раковины оборудованы специальным электроприбором для перемалывания пищевых отходов. Можно накидать  туда всякой дряни – картофельной кожуры, объедков – потом включить этот приборчик, - он с воем все пережует и спустит в канализацию. Обязательно имеется микроволновая печь, принудительная вытяжка, электрические духовки, посудомоечная машина, а также автомат для домашней выпечки хлеба. Все  внушительных размеров. Стиральные и сушильные машины, газовые плиты – они тоже  заметно больше, чем в Европе и в Израиле. У этих американцев все с избытком – площади помещений, количество  товара в упаковке, и т.д. и т.п.; нам показалось, что даже рулоны туалетной бумаги в сортире – и те большего, чем мы привыкли, размера.[3]

Жилье в Америке, как известно, возводят, как правило, из дерева. Деревянные стойки каркаса, стены из двойных листов фанеры с заполнением, деревянные лестницы. Наружная отделка может быть какой угодно – лицевой кирпич (как у тети Люси), или штукатурка, или обшивка из досок. Но конструктивная схема одна и та же. Во всех помещениях, кроме служебных, пол покрыт «карпетом» – это  такой синтетический ковровый материал. Мне понравилось – ковер создает дополнительный уют, и ходить приятно, да к тому же, говорят,  легкие деревянные перекрытия ужасающим образом скрипят; буквально, каждый шаг слышен, а толстый мохнатый  «карпет», во-первых, амортизирует, а во-вторых, поглощает звуки. Стены в помещениях,   как правило, просто беленые,  украшенные многочисленными картинами или фотографиями в рамках.

Ну, про дом я, вроде бы, все рассказала. Если еще чего  припомню, то добавлю. Теперь перехожу к участку. У Гришки он хорошо просматривается через широкие стеклянные двери гостиной… Да, вот еще забыла – все оконные проемы затянуты металлической сеткой - от летучих насекомых. А у  наружных дверей имеется специальная задвижная сетчатая створка – если хочешь держать садовую дверь открытой, прикрой проем! Вообще-то, приятно сидя на диване в гостиной, любоваться деревьями и травкой, хоть бы и через сеточку. Фруктового сада у Гришки с Алькой нету. Зато есть кусты калины на границе участка, есть огородик, где Алька успешно выращивает мелкие помидорчики, зелень и малину; есть каштановое дерево… Не в том смысле каштановое, в каком мы привыкли, а такое, на котором растут съедобные каштаны. У них тоже колючая зеленая шкурка, которая тоже лопается при падении, и оттуда выглядывают коричневые лакированные каштанчики. Их, в принципе, можно жарить и кушать. Но Гришкины каштаны подчистую съедают приблудные белочки. Между стволами деревьев висит гамак. Ближе к выходу из гостиной – стол со стульями, жаровня для приготовления барбекю – мяса на открытом огне… что еще? – качели…  Дети, правда, уже подросли, но убирать жалко…

Надо сказать, что я не без удовольствия  качалась на качелях, а также валялась в гамаке. Хорошо было! В этом доме, вообще, было очень хорошо. Это такой, знаете ли, дом, в который хочется вернуться… [4]

Встреча получилась достаточно трогательной и волнующей. Видимо, обе стороны ожидали увидеть прежних друзей сильно постаревшими и потому обрадовались, обнаружив, что «да, разумеется, имеет место быть».., но не так уж сильно: «Вот кто совсем не изменился, так это Наташка!» «Ну да! Конечно! Это Алька не изменилась!» «А ты раздобрел, раздобрел, приятель! … ишь, как заматерел!»  «Да, я теперь жирный…» "Жирный" - это, конечно, шутка. Потому что раньше Гришка был ужасно худой, просто тощий – «теловычитание», а теперь стал нормальный мужик.

В честь нашего приезда ребята устроили ужин под каштаном, пригласили соседей, тоже бывших харьковчан, с которыми мы когда-то вместе ходили на байдарках; один их них – бывший сотрудник Илюши по Промстройпроекту... Знаете, тетушка, это такое странное чувство – вот были люди, достаточно близкие, потом они ушли из твоей жизни в неизвестность; потом и сам ты ушел из своей жизни в другую, и вдруг  попадаешь, вообще,  в какую-то  третью жизнь, а эти люди, уже давно и безвозвратно для тебя потерянные, вдруг тебя  встречают… Как ни в чем, ни бывало…  Шутят, анекдоты рассказывают… Так странно… «Не верь разлукам, старина! Их круг - лишь сон – ей-богу!…»

 

- Послушай, Илюша, а что вы собираетесь делать в субботу?

- Стасик, что мы собираемся делать в субботу?

- Понятия не имею…

- Знаете что, давайте поедем на океан!

- А это далеко?

- Ну что ты, Наташка! Очень близко!

- Поехали, Стасик!

- Ну, поедем, если хотите, ….

 

10.12.98 г. Кфар Саба

 

P.S. А сейчас, в качестве постскриптума, я намерена отойти немного в сторону от основной линии повествования и сделать маленькое обобщение - так сказать, групповой портрет наших «русских» американцев, чтобы впоследствии к этой теме уже больше не возвращаться. Итак:

Наши «русские» в Америке[5]  - это, по большей части,  евреи, которые, выехав около десяти лет тому назад из бывшего СССР по израильской визе, получили от американского правительства статус беженцев. Тогда еще существовал знаменитый путь через Вену и Рим, и  все связанные с ним приключения. Потом Америка прикрыла свою дверь, и этот путь был ликвидирован. Спустя  год по прибытии в Штаты «беженцы» автоматически получали green card  - разрешение на постоянное жительство (если кто не знает), и через насколько лет могли подавать прошение о гражданстве. Есть среди «русских людей» и такие, которые приехали позже, по закону о соединении семей, а также, по гостевым визам.  Впоследствии «гости» добивались рабочей визы, затем -  green card и пускали  в этой стране основательные корни. Среди последних имеются, кроме евреев, также  и славяне, но по профессии они, как правило, программисты:  условия для них в Америке  сейчас самые благоприятные. Выглядят «наши  русские», по большей части, совсем не плохо. С «материальной стороны» - так тоже, как говорится, «не сглазить бы»: у всех собственные дома, в крайнем случае, квартиры. В семье по два-три автомобиля: чтоб на каждого члена - такая там норма. Работают напряженно, в большинстве своем, по найму. В разговорах пользуются фразами, типа: »Он стоит пятьдесят тысяч», «Я стою девяносто тысяч», «Ты стоишь здесь сто двадцать тысяч», – имеется в виду годовая зарплата в долларах. Людей, имеющих, как Гришка, свой собственный бизнес, среди наших знакомых - считанные единицы. Чувствуют ли себя «русские» в Америке, как  дома? – кто да, кто нет... Уверены ли в завтрашнем дне? – то же самое. Известно, что лишь третье поколение - внуки иммигрантов - ощущают себя стопроцентными американцами. Про коренных жителей страны наши «русские» говорят, примерно, то же самое, что наши «русские»  израильтяне говорят о сабрах. Почти в тех же словах и выражениях. Это справедливо также и в отношении их самооценки.

Когда мы вернулись из путешествия,  Аня сразу же спросила:

 

- Ну как там они все?

- В каком смысле?

- Ну как… они  счастливы?

- Счастливы? - я несколько задумалась - Не знаю…Никто мне про себя такого не говорил... Но и свиду не похоже... [6]

И на Западном и на Восточном побережье мы часто «собирались у стола» – в доме ли у одного из «наших», под открытым ли небом, в каком-нибудь ресторане, - не важно.  Иногда бывало так ностальгически тепло и душевно, что выплывал вопрос: »Уж не нашла ли я в Америке то, чего год назад искала в своем родном городе?». Во время застолья «наши американцы» низменно находились в приподнятом настроении – громко смеялись, шутили, рассказывали анекдоты, от которых, надо сказать, я несколько поотвыкла  – за все годы в Израиле, включая прошлогоднюю поездку в Харьков, мне, наверное, не довелось услышать такого количества анекдотов, как за один месяц пребывания в Штатах. В период «позднего», так сказать, «застоя» - помните? – мы тогда тоже повсеместно рассказывали анекдоты… Так что, в этой связи приходили  на ум всякие параллели, … а также перпендикуляры. Мне, вообще, казалось, я повторяю, казалась, будто жизнь «наших американцев» в значительной мере напоминает нашу общую «прошлую жизнь», которой «там» давно уже нет. Ну, конечно же, я не имею в виду материальный уровень их существования; и опять же, никто из «американцев» не уверен, как были мы уверены когда-то, что спокойно досидит на своем рабочем месте до пенсии; про тех, у кого собственный бизнес, я вообще не говорю... И потом, все эти счета, кредиты, страховки, их «лойеры» и т.д.– нам  такое и во сне не могло бы присниться, но… Но упорядоченная жизнь  под защитой  могучей мировой державы – знаете, в этом, все же,  что-то есть. Не так ли? – Как минимум, ощущение твердой почвы под ногами и все, что из этого следует…[7] К тому же, сыновьям «русских» американцев не нужно учиться воевать, не говоря уже о дочерях... И вообще, их детям не нужно воевать …

Про что еще они говорят на досуге? – Ну, про общих знакомых, про выставки, книги, фильмы, политику и т.д…  ругают президента за его шашни и прочие особенности поведения; критикуют местные законы, образование, медицину[8]… Иногда обсуждают отношения  на работе, но никто из наших многочисленных друзей-программистов не заводит разговоров о программировании. Совсем. Читатель, которому в советские времена не случалось бывать в подобных компаниях, может спросить: »Ну и что тут особенного?». – Конечно же, ничего особенного, но дело в том, что в «прошлой жизни» они об этом только и говорили  - трезвые или пьяные, больные или здоровые, - дома, на улице, по телефону; в колхозе, в трамвае,  у тети на именинах – всегда о программировании! Бывало, в байдарочном походе я засыпала и просыпалась под их компьютерный гудеж – похоже, они и не расходились на ночь: продолжали хлебать кофе у костра и базарить о своем. Эти их профессиональные термины, профессиональный сленг, профессиональные шутки! – я ничего, естественно, не понимала, а они хохотали, как ненормальные, или спорили, тоже… как эти самые… Но время от времени наши мужики решали: «Хватит! В конце концов, мы ведь на отдыхе. С того, кто скажет хоть одно слово о программах или компьютерах – рубль!» Некоторое время сидели кружком унылые, пытаясь переключиться на светские темы. Наконец, раздавался чей-то вопль: »Даю вам рубль!», и все начиналось сызнова…

Так с чего это я вдруг ударилась в воспоминания?… Ах да! – «наши люди в Америке» совсем не говорят о программировании…

Дети «наших людей в Америке» решительным образом предпочитают русскому языку английский. Собственно, так же, как в Израиле - дети репатриантов предпочитают иврит.

Почти все «американцы» бросили курить, большинство занимается физическими упражнениями и боится холeстерола. Я даже заметила, что слово «холeстерол» они произносят с неким оттенком мистического ужаса.

 

- Наташа, а что, у вас в Израиле тоже все помешаны на своем здоровье?

- В общем-то, нет.                                                                                                                                           

- ?

- Не такое это место.

- Понимаю...

___

 

- О! Пять лет назад мы с мужем ездили в Израиль. Знаете, у вас тоже красивая страна.

___

 

- Ах! Израиль! Галилея, Цфат – это что-то необыкновенное! Правда? Я не могу забыть…

___

 

- В этой стране все-таки что-то есть…  Этот еврейский дух… Когда я гостил в Израиле, то все время думал о своем отце. Ему бы это было очень близко…

___

 

- Я бывал в Израиле, у меня там живет сестра… Скажите, а что у вас говорят про этот скандал с Моникой Левински?

___

 

- Скажите, а страшно в Израиле?

- Страшно...

___

 

- Ваши израильтяне, как приезжают в Америку, так сразу начинают скучать об Израиле. Только и говорят о том, как они скучают о своем Израиле! Но потом их отсюда и калачом не выманишь – все хотят остаться в Америке!

___

 

- Ну что, Илюша, ты уже присмотрел себе здесь работу?

- Нет.

- Почему?

- А почему я должен присматривать себе здесь работу?

- Ну как? Потому что в Америке - лучше! Кто же этого не  знает?!

___

 

- Когда мы приехали в Калифорнию, Юрке было 14 лет. Ему  сразу все понравилось, он чувствует себя, как дома.

- Не скучает по Москве?

- Представьте, нисколько. Он говорит мне: "Мама, здесь так красиво. Ты знаешь, я хорошо помню эти места, я их узнал. Наверное, в прошлой жизни я был калифорниец."

___

 

Ну вот. На эту тему, примерно, все.

Во что  они верят, и верят ли во что-нибудь – мне не известно. Таких разговоров у нас  не было. На Йом Кипур в реформистской синагоге Сан-Франциско я встретила много «русских».

 

Жизненный старт в Америке, насколько я понимаю, был   у «наших» достаточно тяжелым. У тех же, кто приехал не десять, а двадцать лет назад, кроме того, был  еще очень тяжелый «финиш» в Союзе. Говорят, будто  этот финиш раз и навсегда отбил у них  всяческую ностальгию – никаких сожалений не осталось. Но  это, опять же, не у всех… А еще мне говорили в Штатах, будто бы ностальгия, в любом случае, проходит за семь лет. Проверено опытом.

 

 

P.P.S.

В теперь качестве постскриптума к постскриптуму - несколько из услышанных нами в Америке  анекдотов. За истекший год они, вероятно, уже настолько устарели, что их вполне можно рассматривать в качестве «хорошо забытого старого».

Итак:

 

Канадские украинцы пригласили к себе в гости родственников из Украины. Возят их повсюду, все им показывают, рассказывают:

- Ось, дивiться – oце наша церква. Отутечки ми молимося – до Бога нашого  звертаемось тiльки украiнською мовою. Бо ми культуру украiнську поважаемо, мову свою зберiгаемо… А оце наша книгарня: дивiться - усi книжечки  укранськi – бо ми культуру нашу поважаемо, мову свою зберiгаемо…. А оце наша школа. Тут дiточки нашi навчаються, тiльки украiнською мовою – бо ми культуру украiнську поважаемо, мову свою зберiгаемо…

А родственники им и отвечают:

- Та годi! Оце ми вже зрозумiли: шо ви культуру поважаете, та мову зберегаiте. Тепер скажiть  нам краще– як ви iз отою…iз  французькою, чи яка там у них, мовою? Чи ви  iхню мову розумiете?

- А  як же! Звичайно! Усе розумiемо – читаемо, розмовляемо…Усе розумiемо!

- Що, i вони вас розумiють?

- Та де ж iм!

***

Идут по улице американский Доллар и английский Фунт. Им навстречу молоденькая украинская Гривня.

- Послушай-ка, Фунт! Снимем девочку? – предлагает Доллар.

- Да ты что! – отвечает Фунт. – С ума сошел? Хочешь подхватить инфляцию?!!

***

Следующий анекдот я слышала в английском исполнении, так что привожу его в свободном и сокращенном пересказе.

Выбрали однажды еврея президентом США[9]. И вот на Песах приглашает новый президент свою еврейскую маму к себе в Белый Дом на традиционную праздничную трапезу (Сэдэр Песах). Мама отказывается. Сын уговаривает. У мамы множество веских причин полагать, что в Белом Доме невозможно организовать правильный Сэдэр. Она высказывает свои претензии сыну, и тот обещает одно за другим выполнить все мамины требования. Наконец, она соглашается. Перед торжественной трапезой мама президента идет к своему парикмахеру, чтобы сделать прическу.

- Понимаете, - говорит она, - сегодня я должна особенно хорошо выглядеть. Вечером я приглашена на Сэдэр Песах.

- Понимаю, мэм. А куда вы приглашены?

- К сыну.

- Оу! К доктору?

- Да нет! – еврейская мама делает пренебрежительный жест рукой. – К другому![10]

***

Билл Клинтон  его супруга Хиллари едут в автомобиле и останавливаются на заправке.

- Вот видишь, дорогая, - говорит Билл, - как тебе повезло!

- Почему, дорогой? Я не понимаю…

- Ну потому что ты  вышла замуж за меня. Tы жена президента США. А могла бы, к примеру выйти за  вон того парня, и была бы сейчас женой работника автозаправки!

- Нет, дорогой, ты ошибаешься! Это тебе повезло: ведь если бы я вышла замуж за того парня,  он был бы сейчас президентом США, а ты был бы работником автозаправки.

***

Разговор между пожилыми «русскими» иммигрантами:

- Ну как жизнь?

- А, разве эта жизнь! Одни мучения!

- Вы жалеете, что уехали?

- Нет, почему же! Мы ведь это сделали ради детей!

- А что ваши дети? Они довольны?

- О да! Дети просто счастливы!

- Они живут с вами?

- Что вы! Дети остались в Одессе…

***

Новый русский звонит жене по мобильному телефону: «Дорогая, я уже еду домой!». «Прошу тебя, будь, пожалуйста, осторожней! По радио только что сказали, что один ненормальный едет по шоссе против движения!» «Один?! Да их здесь сотни!»

***

Надпись на могиле нового русского:

«Спи спокойно. Понял?»