Письмо 4

 

…Итак, мы все еще находимся в городе Принстоне, в университетском парке. Если я и дальше буду столь же подробна в своих описаниях, то настоящий отчет может занять у нас с Вами не меньше времени, чем само путешествие. Потому – короче.

 

Мы посетили еще художественный музей университета с достаточно серьезной экспозицией: от древнейших и до новейших времен; а затем всей дружной компанией направились в город кушать мороженое. Хочу добавить, что большинство экспонатов музея – это подарки выпускников, или родителей выпускников, или просто богатых донаторов. Вход – бесплатный, но при входе висит письменная рекомендация для посетителей - делать пожертвования. Но это не обязательно. Пускают и так.

В тот день на городских улицах было много гуляющего народа – воскресенье. Мне же казалось немного странным, что, несмотря на выходной, работают магазины, рестораны, кофейни; полно автомобилей. В Израиле, как Вы знаете, в шабат решительно все, за редким исключением, закрыто. На некоторых витринах Здесь красовалась надпись “kosher”. Везде наши люди. За мороженым пришлось постоять в очереди, ибо заведение, в которое нас привели друзья, имело добрую славу. Состав очереди был весьма пестрый – родители с детишками, парочки на прогулке, одинокие любители сладостей, целые компании, среди которых наша была самой многочисленной. Я внимательно присматривалась к очереди, но ничего необыкновенного не заметила. Люди вели себя прилично: не толкались, не шумели, не ссорились и не пытались в обход соседей пробраться к прилавку. Мне указали на некоего лысоватого папашу, который увещевал  по-английски двух очаровательных, темнокудрых малышек. Мне сказали: «Смотри! Вот местные евреи!» - Ну что! Евреи, как евреи – “nothing”, как говорится, “especial”. То же самое могу сказать и про кафе и про мороженое. Точно такое же мороженое продают у нас в Кфар Сабе аргентинцы. «Да, но не ах!», и никакого сравнения с тем пломбиром по 20 копеек, - помните? – какой делали у нас в Харькове при большевиках; и это не говоря уже про московский пломбир, или про тот, что подавали в кафе на Сумской (как же оно называлось?), в таких стеклянных вазочках на ножке… Помните?.. Но, кажется, меня снова занесло в сторону.

 

Дорогая тетушка! Если из вышеприведенного пассажа Вы заключите, будто в Америке не умеют делать стоящее мороженое, то Вы ошибетесь. Но терпение – об этом несколько ниже.

Вечером того же дня Стасик доставил нас в Филадельфию, к тетушке Люсе, а об остальном я Вам уже  написала в одном из прошлых писем. Дальнейшие планы наших перемещений были сверстаны без нашего участия. Несколько человек в разных городах Восточного  и Западного побережья долго и упорно дискутировали по телефону, предлагали, обсуждали и отбраковывали различные варианты, в результате чего их общими усилиями была разработана следующая программа:

Утром в Филадельфии нас забирает бывш. харьковчанин Алеша (свекор Леночки Абдуловой) и везет показывать достопримечательности центра и окрестностей. В 5 часов пополудни под его же присмотром мы усаживаемся в междугородний автобус, следующий до города Балтимора, где в строгом соответствии с расписанием, ровно в 8 часов15 минут, нас будет ждать другой бывш. харьковчанин, Боря  Гай. Затем мы вместе с ним едем в аэропорт встречать его жену Люду (кто не знает Люду!), которая прилетает из Сан-Франциско. На другой день она будет еще в отпуске, потому Боря по дороге на работу подвезет нас троих до самого Вашингтона, который Люда  Гай знает, как свои пять пальцев. Под ее руководством мы целый день гуляем по столице, после чего тем же макаром возвращаемся в Балтимор, куда послезавтра прибывает на машине Гришкина Аля. Утром Люда отправляется на работу, а Аля коротенечко показывает нам Балтимор, потом мы едем с ней в «Сады Дюпона», вечер проводим в Атлантик Сити, а затем она возвращает нас в Хайлeнд Парк, снова под крыло к Стасику. Проводим ночь у Стасика, а затем он везет нас на Ниагарский водопад. Здорово? – Здорово! Складно? – Складно!  Но реальность несколько подкорректировала эти замечательные планы, и предоставила нам с Илюшей возможность пережить вне графика кое-какие дополнительные приключения.

Вначале все шло в соответствии с задуманным. Алеша повез нас за город. Там есть место необыкновенной красоты и простора, на котором некий супер-миллионер построил в начале нашего века религиозный центр – внушительных размеров собор, духовное училище, собственный дворец, в котором сейчас находится музей, и еще всяческие служебные здания. Судя по внешнему виду собора, речь идет о какой-то ветви христианства, но в декоре присутствуют  также символы других религий, в частности, иудейский семисвечник. Выполнено все с великолепием и размахом: по всему видно, архитекторам не приходилось ужимать свою фантазию, чтобы не вылезти за рамки сметы. Большие там работали мастера. Знаете тетушка, во всем огромном комплексе нету двух одинаковых дверных ручек, нету двух колонн с одинаковыми капителями, хотя мотив везде один и тот же. Например, милые, смиренные овечки – все они разные, так что бродить и любоваться ими можно очень долго. Но у нас не было на это времени - тем более что и собор, и музей в тот были закрыты.

Потом Алеша повез нас к себе. У него точно такой же дом, как у тети Люси, только более ухоженный. В своем садике Алеша собственноручно сложил фонтан, по типу бахчисарайского, и поставил навес от солнца. В будущем он намеревается построить беседку. Дома была Алешина жена Аня, а также невестка, Леночка. После долгих мытарств американские власти, наконец, разрешили ей соединиться с любимым мужем. И так интересно! – примерно, год назад мы встречались с ней в Харькове, на их даче в Зеленом; вместе ходили  в лес собирать сыроежки. А на этот раз они с Алешей повезли нас в центр Филадельфии. Показали Down Town  (скопище небоскребов) и старинную часть города – невысокие, скромные, обложенные темным кирпичом жилые дома, узенькие улочки, - немного похоже на Прибалтику, но с той разницей, что самая старая старина в Америке насчитывает лет двести максимум, и это каким-то образом ощущается. Чуть ли не на каждом углу здесь натыкаешься либо на имя Бенджамена Франклина, либо на его портрет. По темноте своей я полагала, будто он - один из первых президентов США, но это ошибка. Бенджамин Франклин прославился в качестве гения различных наук, а также изящных искусств, вроде нашего Ломоносова, но  был он при этом еще  и большим политическим деятелем. В старом районе Филадельфии находится здание, в котором была провозглашена Декларация Независимости США. Перед главным фасадом здания в мощение тротуара вделаны массивные металлические плиты с именами американских президентов, в разное время и по разным поводам почтившие своим посещением это славное место. Видели мы также домик, в котором одна из самых почтенных тогдашних матрон вышила своими собственными руками первый звездно-полосатый флаг новорожденного государства. Выглядел тот флаг не так, как нынешний – иначе: звездочек-штатов было тогда, по-моему, всего тринадцать и располагались они кружочком. Алеша завел нас в самую старую церковь города и зачем-то представил служителям: «Вот мои гости. Они приехали из Израиля!». Те отреагировали радостно, но мы не поняли: то ли это потому, что мы такие симпатичные, то ли потому, что мы гости, то ли потому, что из Израиля… А может, они всех таким образом встречают. Служительница церкви стала нам что-то приветливо рассказывать и показывать. Мы в ответ старались улыбаться и кивать головами, не подавая виду, что английский язык в его американском исполнении, звучит для нас наподобие китайского. Когда мы вышли на улицу и двинулись за Алешей дальше, нас догнал запыхавшийся юноша – видимо, из тамошних духовных лиц. Он принялся нам что-то возбужденно растолковывать, настойчиво показывая рукой направление. В его речах я, все же, сумела разобрать одно слово: «temple!”. Он все время к нему возвращался, пока Алеша не дал ему понять, что он уже «врубился». Как выяснилось, он говорил нам о первой синагоге города, куда мы и так собирались. Почему-то в Америке «синагога» обозначается словом  “temple” -  «храм».  Перед синагогой мы увидели некое весьма впечатляющее сооружение, которое оказалось памятником прославленной операции «Энтэбэ» - когда в аэропорту Уганды израильский спецназ освободил захваченных террористами еврейских заложников. Один из командиров, Йонатан Натанийагу, брат нашего нынешнего премьера, был там убит. Его имя высечено на памятнике отдельно. В общем, все вместе  произвело на нас такое впечатление, что мы не смогли сразу оставить эту площадку. Но тем не менее, время поджимало, Алеша с Леночкой предложили зайти куда-нибудь перекусить и  после перекуса начать «грести» к автобусу.

 

Дело в том, что еще до осмотра городских достопримечательностей, Алеша настоял на том, чтобы сначала заехать на автостанцию, купить билеты (мало ли что! а вдруг потом не будет?), а после уже с легким сердцем гулять, сколько влезет. Выстояв небольшую очередь, мы спокойно «обилетились». Т.е. Алеша нас «обилетил». Он долго разговаривал с кассиршей, в который раз выясняя подробности маршрута. Действительно, от четырнадцатой платформы в 5.30 пополудни отходит автобус популярной фирмы “Greyhound”. Ровно в 8.15 он прибывает в Балтимор. «Есть еще вопросы?» – «Нет вопросов. Да что мы, из тундры, что ли приехали?  В Филадельфии нас посадят, в Балтиморе снимут. В чем, собственно, проблема?» Вскоре выяснилось, что проблема все же имеется, и мы, наверное-таки, из тундры. Но не будем опережать  события.

Билеты наши выглядели очень солидно, наподобие театральной программки с цветной обложкой. Этим американцам бумаги не жалко – столько всего внутрь понапихали! Никому, естественно, не пришло в голову разбираться с ихней компьютерной бухгалтерией – и весьма напрасно. Мы без труда нашли платформу, загрузились в автобус. Правда, чуток припозднились, потому места нам достались самые задние. Но ничего, вполне удобные. К тому же, туалет рядом. Алеша с Леночкой дождались нашего отправления, помахали на прощанье ручками, и, убедившись, что все идет по плану, пошли звонить Боре: «Порядок, - дескать, - загрузили,  едут, встречай в Балтиморе!»

Пассажиры автобуса являли собой смесь различных племен и народов. Рядом со мной, например, сидела крупная темнокожая красавица с острыми, невообразимой длины ногтями зеленого цвета[1] и с набитыми до отказа оклунками. Среди всего этого интернационала мы вдруг увидели «нашего» – в черной кипе и соответствующем костюме. Илюша пробился к нему и представился на иврите. Тот приветливо отозвался. Правда, с ужасающим американским акцентом.  Илюша объяснил ему с ужасающим русским акцентом, кто мы такие, откуда и куда следуем. «О, Балтимор! Я тоже еду в Балтимор». На том их беседа завершилась, и мой муж,  довольный ее результатом, вернулся на свое место.

За рулем автобуса сидел здоровенный молодой нег…, pardon,  афро-американец. Сразу же по отправлению он принялся что-то говорить в микрофон. Мне с трудом удалось разобрать приветствие, после чего, по всей видимости, он начал оглашать весь маршрут. Как я ни напрягала слух, ни одного слова, хоть отдаленно похожего на «Балтимор», я не услышала. Вместо этого постоянно звучало «Делавэр» – Делавэр туда, Делавэр сюда. Похоже, что к названию каждого пункта неизменно добавлялось слово «Делавэр».

- Послушай, Илья, а ты уверен, что мы правильно едем?

- Какие могут вопросы! – уверенно ответил мой супруг и повелитель.

Я отыскала глазами «нашего» кипатого человека. Он не  проявлял никаких признаков беспокойства и в полной безмятежности наблюдал индустриальный пейзаж, проплывающий за окном. Его вид окончательно развеял мои сомнения, и я тоже принялась глядеть  в окошко.

Индустриальные пейзажи сменяли друг друга – одинаково грандиозные и ностальгические. Не прошло и часа, как мы прибыли на автостанцию большого промышленного города. Я  услышала, как водитель произнес: «Делавэр», плюс еще какие-то непонятные слова. Большинство пассажиров покинули автобус.  Часть из них вскоре возвратилась, размявши ноги, освежившись колой и т.д.; вместе с ними появились новые пассажиры с вещами, водитель  стал проверять их билеты, короче – все выглядело точно так же, как на любой другой автостанции в  России, например, или на Украине[2], или в Израиле.   Мне не хотелось бы разочаровывать читателя, но точно так же...  По мере дальнейшего продвижения автобуса ландшафты за окном становились все более и более сельскохозяйственными, однако ностальгический их масштаб продолжал воздействовать мои чувства и навевать разные колхозные воспоминания.  Водитель то и дело останавливался на деревенской дороге, и, называя каждый очередной пункт, прибавлял к нему слово «Делавэр». В какой-то момент я «й не зчулася, як задрiмала». Проснувшись, обнаружила, что за окном темно, что автобус стоит в чистом поле, что торопливо выходящие пассажиры говорят на непонятном мне языке, и что ни мужа моего, ни наших с ним вещей рядом со мною нету. Не успев еще как следует перепугаться, я увидела Илюшу, который активно жестикулировал мне из середины автобуса – там освободилось целое сидение, и он уже перетащил туда наши сумки. Часы показывали ровно 8.15.

 

- Зачем пересаживаться, Илюша! Нам нужно выходить – мы ведь уже в Балтиморе!

- С чего ты взяла?

- Посмотри, который час!

 

8.15 по местному времени. Это было однозначно. Мой несчастный супруг кинулся к водителю. Он что-то спрашивал, размахивая руками, а водитель растерянно пожимал плечами. Когда Илья развернул перед ним наши билеты; тот принялся кивать головой и указывать на что-то своим черным пальцем. После чего поспешно удалился.

 

- Выходи! – скомандовал мне Илюша.

 

 Место, на котором нам пришлось выгрузиться, было скорее похоже на чистое поле, чем на город Балтимор. Показался встречный автобус. Он остановился, и все вышедшие вместе с нами люди поспешно устремились к нему.

 

- Илюша! В чем дело? Где мы находимся? Когда мы приедем в Балтимор?

- Я не знаю, где мы находимся. А Балтимор, насколько я понимаю, мы уже проехали.

- Как, то есть, проехали? Когда? Я не слышала, чтобы он объявлял Балтимор!

- Он и  не объявлял Балтимор. Дело в том, что этот автобус, оказывается, не прямой. Нам нужно было сделать пересадку.

- Так откуда ж мы могли это знать?

- Оказывается, это в билетах написано.

- Вот оно что! Выходит, не зря нам дали в кассе четыре бумажки.

- Выходит не зря…

- Так надо ж было прочитать, что там написано!

- Надо было прочитать… Но я же был так уверен…

 

Тут вернулся наш огорченный водитель. Он начал нам что-то объяснять и при этом извиняться. Надо отдать должное моему супругу, в отличие от меня, он все же способен кое-что уловить на слух и даже выразить какие-то простейшие мысли. Из меня же в подобных ситуациях лезет иврит, и поделать с этим ничего нельзя.

 

- Ну, что он говорит?

- Он говорит, что нам нужно было пересаживаться на первой же станции…

- В Делавэре?

- По-видимому. А сейчас мы очень далеко от Балтимора. Он бегал звонить в диспетчерскую, и там ему сказали, что в 2 часа ночи будет обратный автобус на Делавэр. Оттуда мы сможем добраться до Балтимора…

 

Водитель еще раз выразил нам свое сожаление и укатил. Второй автобус тоже покинул остановку. Мы остались одни. Недалеко слабо светилась окнами придорожная деревенская харчевня.  Мы двинулись на ее свет, и обнаружили у входа телефон-автомат. Карточки у нас не было, металлических денег тоже, и вообще, пользоваться местными средствами связи мы еще не успели научиться. Рабочий день в харчевне явно подходил к концу, посетителей  осталось считанные единицы,  обслуга убирала свободные столики. Илья пошел к ним разменивать деньги, а я стояла на улице и заглядывала  в окошко. Вскоре он вернулся со жменей металлических долларов.

 

- И все-таки я не понимаю, Илюша, почему нам никто не сказал, что нужно пересаживаться в Делавэре?

- Водитель говорит, что он объявил пересадку…

- Ну да, конечно: мы просто не поняли… А этот наш, кипатый?

- Я видел, как он вышел в Делавэре; думал, просто погулять. А вот вернулся он или нет – так я не обратил внимания…

- Боря, наверное, ждет нас на станции и волнуется.

 

И тут мы принялись звонить чуть ли не всем знакомым подряд, но как назло, никто не отзывался. При этом нахальный американский автомат пожирал наши несчастные доллары с такой скоростью, что очень скоро Илюше снова пришлось идти  за разменом. Потом из харчевни вышли ее последние посетители, за ними последние уборщики, которые заперли дверь на ключ. Нок нашему счастью неподалеку  обнаружился небольшой гаражик, и следующий размен денег был произведен там. Наконец, удалось дозвониться до Алеши. Тот был в полной растерянности: «Где вы находитесь? Почему не в Балтиморе?» «Ничего не знаю! Свяжись, пожалуйста, со Стасиком и с остальными!»

Мы продолжали стоять все в той же позиции, когда хозяин гаража, молодой и симпатичный представитель белой расы, тоже запер свои ворота и отправился восвояси. Проходя мимо нас и вытирая на ходу только что вымытые руки, он произнес: «Hi! How are you?». Илюша принялся возбужденно и сбивчиво объяснять ему «how we are” – дескать, we are плохо: заехали   неизвестно куда, …  обратный автобус придет только в 2 часа ночи… вот торчим здесь и не знаем, что делать… Парень улыбнулся нам широкой белозубой улыбкой:

 

- Take it easy! – посоветовал он и продолжил свой путь.

 

 Мы снова остались одни. Обнимавшая нас ночь была тепла, нежна и темна; она пахла полевыми травами.

 

 

….далi буде…          22.02.99          Кфар Сaба