Письмо 5

 

…Итак, деревенская ночь была тепла и темна. Мы стояли у дверей запертой харчевни, с тоскою глядя на шоссе. Мимо нас проносились редкие автомобили. Вот вам и Америка! До прихода нашего предполагаемого автобуса оставалось больше пяти часов. «Ой-ой-ой! – жаловалась я мысленно, - какие же мы все-таки несчастные! - Одинокие, потерянные, голодные чужестранцы, так и будем мы тут торчать у дороги ночь напролет, в кромешной тьме!… И еще неизвестно, что это, вообще, за местечко!…» Хотя, если хорошо приглядеться, то не такая уж она кромешная, эта тьма. Где-то что-то светится и, вроде, не очень далеко… При внимательном рассмотрении за спиной обнаружилась автозаправка, а по правую руку - невысокое строение  деревенского супермаркета. Так что, в крайнем случае, с голоду мы сегодня не помрем.

 

- Послушай, Илюша, а может тут есть еще и какой-нибудь мотельчик? Мне говорили, будто в Америке полно мотелей. Можно было бы в нем заночевать, а потом видно будет… Утро вечера мудренее.

 

И действительно, после недолгих блужданий в темноте, мы обнаружили практически порожнюю автостоянку и рядом с ней - двухэтажное здание, напоминавшее незатейливым своим видом кирпичный сарай[1]. Потом мы видели еще много подобных сооружений – одно- или двухэтажные, снаружи простые, как картошка в мундирах, - обустроенные внутри  без всяких там джакузи-шмакузи, но с абсолютным комфортом:  обширная двуспальная кровать в каждом номере, или даже  две; безукоризненно чистое белье; великолепные службы, купальные принадлежности и т.д. Все большое, просторное. В каждом номере отопление, кондиционер, горячая и холодная вода; платяные шкафы, телефон, телевизор, холодильник, электрокофейничек; чай, кофе, сахар, необходимая посуда; и в ящике комода - обязательная Библия

Устроившись на ночлег[2], мы первым делом отправились за харчами. Жить стало заметно веселее. В супере опять приключилось забавное недоразумение. Илюша хотел купить бутылку простой газированной воды - такая у нас в Израиле называется «сода». На стеллаже  искомой воды не обнаружилось, и он обратился к продавщице: где тут у вас, дескать, «сода»? «Так вот же!» – радостно отозвалась она и протянула ему бутылку колы. «Я же просил дать мне соду» «Это и есть сода!» «Так она же сладкая!» «А какая ж еще?»… Короче, оказалось, что ихняя и наша «сода» – суть «две большие разницы». То же самое можно сказать про «чипсы». У нас так называют нарезанную продолговатыми дольками жареную картошку,  которая подается и поедается горячей, а у них «чипсы» – прозрачные и холодные картофельные лепестки в фабричной упаковке. Что до наших «чипсов», то в Америке они называются «french potatoes», с этим тоже поначалу были недоразумения. И еще одна штука. Не понимаю зачем, но иногда американцы намеренно делают ошибки в правописании, даже на официальных объявлениях. Увидев, к примеру, слово, типа «lite» или «nite», я начинала теряться в догадках – как это перевести?  Но Стасик объяснил мне, что имеется в виду «light» и «night», а пишут они так ради юмора. Ради юмора.

Перекусив, мы снова связались с Алешей. Он сразу потребовал номер нашего телефона в мотеле и тут же перезвонил – дело в том, что  разговоры из гостиниц стоят сумасшедших денег. На этот раз Илюша уже смог сообщить ему название населенного пункта, в который нас занесло по недоразумению. Потом с Алешиной подачи стали трезвонить другие люди, и мы  сызнова пересказывали им  свои приключения. Снова позвонил Алеша: «Послушай, Илья! Объясни мне, все-таки, как вы  могли очутиться в этой дыре? Мы, наконец, нашли ее на карте. Это ж черт знает где!  От вас теперь до Балтимора дальше, чем было от Филадельфии! Как вы  туда заехали?»  - «Как заехали? На  автобусе, в который ты нас усадил!». Последним объявился Стасик: «Знаете что, ребята,  - сказал он, - тут обсуждались разные варианты, кто и как вас будет отсюда вызволять, но я решил, что хватит. Я  никому больше не доверяю. Сидите в мотеле и никуда не рыпайтесь! Ждите – я за вами приеду!».

С тем и улеглись. А на следующее утро, часов, примерно, в 10, раздался стук в дверь, и я увидела на пороге нашего номера знакомую богатырскую фигуру, заполнявшую собой весь дверной проем.

 

- О-о-о!!! Станислав, ты наш спаситель, наш могучий избавитель!!! – завопила я, не помня себя от радости.

 

 Стасик тут же рухнул на свободную кровать – он здорово  утомился: ему пришлось подняться на рассвете и гнать потом машину далеко и долго.

Передохнувши, он изложил нам свои планы на ближайшие два дня. Не буду утомлять Вас пересказом  этих планов, а сразу перейду к их осуществлению. Итак, плотно позавтракав в местном «Fast food» и запечатлевшись на долгую добрую память на фоне  давшего нам приют мотеля, мы покатили в направлении города Вашингтона – столицы Империи.[3]

Собственно, много писать о Вашингтоне я не собираюсь. Вы тысячу раз видели этот город по телевизору и на фотоснимках. В натуре он такой и есть. Фундаментальные здания имперского фасона. Степень ухоженности улиц и скверов, скажем так, - средняя. Въезжали мы через «черные» кварталы, которые и вовсе выглядят непрезентабельно – в некоторых домах окна заколочены фанерой. Вообще, в Вашингтоне было тяжеловато – жара в тот день стояла несусветная, плюс высокая влажность. Вход в Капитолий – свободный. Но из-за того, что незадолго до нашего приезда какой-то вооруженный псих застрелил там полицейских, посетителей стали впускать малыми дозами, потому пришлось нам, обливаясь потом, стоять в очереди на улице. В ближайшем скверике расположились волонтершы с холодной водой в пластиковых бочках и с большим запасом одноразовых стаканчиков Они наливали воду в стаканчики и угощали стоявших в очереди, что было очень кстати. (Дай им Бог здоровья) В Капитолии нам пришлось пройти через рентгеновский контроль, после чего мы пошли бродить по залам и коридорам. Внутри все выглядело основательно и достойно, без излишней помпы и роскоши. По завершении экскурсии, мы решили перекусить в капитолийском кафе, чтобы потом хвастаться – мы, дескать, ели то, что едят сенаторы. Еда оказалась умеренно вкусной. Могу поделиться рецептом нового для меня блюда - как видно, нечто итальянское. Похоже на салат-оливье - тоже с майонезом, и компоненты совпадают, только вместо картошки – туда кладут макаронные изделия. Из Капитолия мы направились к Белому Дому, который, надо сказать, выглядит достаточно скромно. Стоит он в большом саду, огороженном высокой чугунной решеткой. Внутри сада скачут белочки. А вдоль решетки и снуют всякие государственные служащие: вид у них серьезный и даже озабоченный. В основном, молодые ребята и девочки.

- Стажерки, - ехидно заметил Стасик, - когда мы поравнялись со стайкой юных красоток.[4]

Была у нас там еще одна интересная встреча. Основательно измочаленные, мы уселись отдохнуть «на приiчку» перед главным фасадом Белого Дома, и тогда обратили внимание на большую группу военных, которые во главе с элегантной дамой-экскурсоводом двигались в нашем направлении.

- Какая-то знакомая форма! – заметил Стасик, - похожа на советскую. Неужто  делегация из России?

- Похожа-то, похожа, да что-то не то... – ответил Илья, - Впрочем, за эти годы и форма могла измениться.

По мере приближения группы все отчетливее угадывалась русская речь.

- Здравствуйте! – приветствовал их Стасик, - я вижу, вы из России.

- Нет. Из Украины. Вот приехали в командировку.

- Земляки, значит. Мы ведь тоже из Харькова.

- Вот здорово! Туристы?

- Да не совсем. Я уже семь лет, как живу в Америке, а мои друзья приехали погостить из Израиля.

На этом самом месте земляки потеряли к нам интерес, почему-то дружно перешли на украiнську мову и поспешили вслед за своим экскурсоводом.

 

В тот день у нас состоялась еще одна встреча с земляками, но в отличие от первой – запланированная.  Дело в том, что Илюшин бывший сотрудник, молодой израильтянин по имени Моти, работает сейчас по контракту в Америке, в Вашингтоне. Они созвонились заранее, и             Моти назначил нам свидание в  «молле» – гигантском торговом центре. Я не сразу его узнала в типовой одежде американского служащего – «черный низ, белый верх». Похоже, он сам не очень-то ловко в ней себя чувствовал. С ним пришла его заметно беременная жена  - у нее контракт с той же фирмой. Ребята пригласили нас в кафе, где было тесно и шумно; для того, чтобы быть услышанной собеседниками, мне приходилось напрягать глотку; а чтобы быть понятой – напрягать мозги – ведь общались мы, естественно, на иврите. Время от времени прерывались, чтобы перевести Стасику.

- Ну вот, Стасик, ты и оказался в роли Мадлен. Теперь ты понимаешь, каково ей, бедняжке, в твоих русских компаниях?

Из Вашингтона мы прямиком покатили в Балтимор, где нас ждал вкусный ужин, приятная беседа  и уютный ночлег в гостеприимном доме  семейства Гаев.

 

Дорогая тетушка! Извините, но ничего не поделаешь - героев в настоящем повествовании, что в телефонной книжке. Меньше, конечно, но не намного. Потому, опустив милые подробности общения, перехожу к описанию города, который мы всего лишь бегло осмотрели в первой половине следующего дня.

 

 Сначала мы довольно долго ехали по «черной»[5] улице, такой же точно, как в Вашингтоне, только гораздо длиннее. За все это время мы не увидели среди пешеходов ни одного представителя белой расы. Затем, оставив машину  у автомата на платной стоянке, пошли бродить по центру. Дорогая тетушка, посыла. Вам кое-какие балтиморские фотографии. Они вполне достоверно передают реальность. Т. е.,  реальность такая же, примерно, как на снимках – не хуже и не лучше. И залив, и городские площади, и портовые сооружения – все большое, так сказать, ностальгически крупное, (опять же)… В деловой части – небоскребы, небоскребы, небоскребы… «Хмарочосы»… Не могу сказать, что это «мой любимый размер». На верхнем этаже одного из них – смотровая площадка, которая называется без ложной скромности  “Top of the World”. Вид оттуда открывается колоссальный. По-моему, у Вас есть какая-то фотография сделанных оттуда. Особенно хорош залив. На его берегу находится Аквариум -  музей подводного царства. Перед входом в Аквариум - бассейн, в котором резвится  пара-тройка морских львов, а может, других  ластоногих. Мы ограничились коротким созерцанием этих резвостей и поспешили к своему автомобилю, потому что оплаченное время почти уже истекло. Но прежде, чем мы покинем Балтимор, я дам еще несколько пояснений к фотоснимкам. Вы, конечно, обратили внимание на большое, темное, явно промышленного вида здание, из крыши которого торчат здоровые черные трубы. Раньше это была электростанция, а  теперь ее переоборудовали в молодежный центр развлечений: всякие там кафешки, дискотеки, - «тяжелый рок», одним словом. В этом смысле, ничего специфического; и на фасаде - макет гитары, ростом, наверное, в три этажа. И еще интересная штука – белый корабль. В прошлом боевой, героический, он прошел многие войны и теперь стоит на приколе в тихой гавани, наподобие крейсера Аврора, - ухоженный и чистый. Говорят, теперь это тоже музей.

Усевшись в машину, Стасик с Илюшей вытащили карту и стали судить-рядить, как  нам сподручнее выехать из Балтимора, чтобы засветло попасть в Сады Дюпона.[6] И тут какой-то молодой прохожий  (черный низ, белый верх, плюс еще, несмотря на жару, пиджак) заглянул к нам в окошко и предложил свою помощь, которая оказалась весьма своевременной и уместной.

 

В Сады Дюпона мы прибыли за два часа до закрытия.

Дюпон – это тот самый всемирно известный сказочный богач. Мне неизвестно, на чем он сделал свое состояние, но какую-то его часть  он вложил в то, что у нас называлось дендропарком. В свои сады он свозил  со всего света всяческие диковинные растения, строил обширные оранжереи, водопады, каскады фонтанов и все остальное, что в таких местах принято и положено строить. После смерти Дюпона, в соответствии с его завещанием,  сады перешли  то ли в руки государства, то ли в руки штата, - не знаю, но с того времени и по сей день они открыты для широкой публики. Так что, спасибо большое господину Дюпону за то, что дал и нам возможность полюбоваться на подобную красоту. Опять же, постараюсь без подробностей. Самое большое впечатление на меня произвели водоемы со всевозможными лилиями и прочими водяными растениями, включая викторию-регию. Ее листья - идеально круглые, метров около полутора в диаметре; ну, просто трудно поверить, что они настоящие. А такого королевского великолепия, как в зале орхидей, я, наверное, сроду еще не видала. Стасик сказал нам, что во всякое время года здесь по-разному красиво. Летом, например, это просто какое-то царство роз. Осенью роз почти не увидишь, зато вместо них появляются орхидеи. Весной, вообще, такое буйство цветов, что не передать словами…

Когда в числе последних посетителей мы покидали сей райский уголок, солнце уже начало клониться к закату. Но если Вы, дорогая тетушка, полагаете, будто на этом месте и завершилась для нас культурная программа текущего дня, то Вы не знаете нашего Стасика. А, собственно, откуда Вам его знать! Короче, из Садов Дюпона мы покатили в Атлантик Сити. Я спрошу у Илюши, сколько это миль.

Атлантик Сити

или стерилизованный азарт

Атлантик Сити – город развлечений. Расположен он на берегу Атлантического океана. Единственным смыслом и ядром его существования  - магнитом, на который наворачивается вся пестрая его суета, является стихия азарта, материализованная в виде многочисленных, гигантских, сверкающих днем и ночью казино. Круглыми сутками идет там игра «по большому» и «по маленькому», на большие и малые деньги. Летом и зимой полнятся  отели-рестораны, крутятся качели-карусели, грохочет музыка и золото течет рекой.

 

Азарт… При этом слове сразу возникает в воображении этакая мрачноватая картинка: тусклый свет канделябров, клубы табачного дыма, блеклые, ссутуленные фигуры вокруг игорного стола, хрипловатое, прерывистое дыхание…  Кто-то нервным жестом утирает  пот со лба; кто-то, слюнявя дрожащие пальцы, отсчитывает купюры из худеющей на глазах пачки; и все с напряжением  следят за быстрыми, холеными руками невозмутимого крупье… Одним словом, роман Достоевский… или опера «Пиковая дама»:

 

« - Глядите, ваша дама бита!

- Какая дама?!!

- Дама пик!!!

- О-о-о!!!»

 

И прямо в психбольницу. Или того хуже – дуло к виску, пиф-паф, - и дело с концом… Ладно бы Достоевский! Это ж когда было… Недавно по российскому телевидению чуть ли не каждый день новый клип крутили - «Обедневший король»:

 

«… сигаретный туман

и чужие, холодные лица;

он играет ва-банк,

он судьбы не боится…»

 

И далее в том же духе. Жутко романтично. Короче, в Атлантик Сити ничего подобного не наблюдается. Никто там не слюнявит зеленые купюры. Их там и близко нет. Вместо купюр имеют хождение пластмассовые жетоны. Обмен первого на последнее  производится отдельных точках. Никакого сигаретного тумана, естественно, тоже нету – курить строго воспрещается! Очищенный, кондиционированный воздух, избыток электрического света, аж глаза режет – ни одного затененного уголочка; и вообще, ни намека на тень. Так что, спрятаться Пороку там абсолютно негде. Казино в Атлантик Сити ничуть не похожи на вертепы разврата. Они скорее напоминают гигантские заводские цеха, где в четком производственном ритме происходит отлаженный технологический процесс. И народ ведет себя соответственно. Азарт  укрощен, стерилизован, безопасен. Вроде кастрированной американской кошки,  у которой еще, к тому же, хирургическим путем удалены когти – чтоб не царапалась и не портила мебель. Добавлю несколько слов о публике. С виду это приличные, архи-приличные люди. Никаких, опять же, «обедневших королей» и романтических безумцев. Значительное количество посетителей находятся в почтенном или весьма почтенном возрасте – такие себе образцовые, аккуратненькие дедушки и бабушки с безупречными седыми прическами. Те, что помоложе, тоже имеют вполне респектабельный вид – без намека на экстравагантность в поведении и одежде, - видимо, служащие, студенты или что-то в этом роде. Увидела я там еще одного «нашего» человека – в солидном черном костюме и в кипе. Он восседал за карточным столиком. «Но как же так? – спросила я Илью, - ведь им же нельзя!» «Наш человек» заметил повышенное к себе внимание и нервно заерзал на стуле. Видно, ему действительно, нельзя, и он –таки угрызался.

Однако, я несколько забежала вперед. Ведь начинать описание любого объекта следует снаружи, и только потом залазить внутрь. Итак, наружный облик Атлантик Сити можно охарактеризовать одним словом – кич! Но не тот наивный, деревенский, взаправдашний, о котором я писала Вам в одном из прошлых писем. Совсем наоборот! – тут имеет место нарочитый, искусственный, можно сказать, рафинированный кич. Во всех сооружениях гигантского комплекса четко просматривается образ ярмарочного балагана. Кричащая пестрота, мишура огней, намеренная аляповатость – так задумано авторами. Более или менее подробно мы познакомились только с одним из множества казино. Называется оно почему-то «Тадж-Махал», по имени, так сказать, прославленной индийской гробницы; и украшено нелепыми восточными куполами, ярко и многоцветно иллюминированными. Внизу, как водится, крупномасштабный паркинг. С отметки паркинга сразу попадаешь в вестибюль казино, о котором следует рассказать особо. Его стены, так же, как и стены примыкающих к нему обширных коридоров расписаны до самого потолка картинами буйных праздников и многолюдных карнавалов. Так же нарочито ярко, пестро и броско; где-то на пределе, за которым начинается дурной вкус; но в общем, мне эти росписи понравились и даже очень. Глядя на них, хочется плясать, вертеться на одной ножке, прыгать и присвистывать. Стасик объяснил, что сюжеты этих картинок – вполне жизненные, что изображают они знаменитые карнавалы в Новом Орлеане. Стасик был на одном из них и наблюдал подобное веселье собственными глазами. Во время таких карнавалов люди буквально сходят с ума. Стасик говорит, что есть там всем известный квартал художников - так в этом квартале, вообще, неизвестно что творится. Он сам – повторяю - видел, как, смеясь и приплясывая, валила  по мостовой квартала разнопородная толпа, а на галереях второго этажа стояли вышеупомянутые художники, держа руках связки цветных бус.

 

- Эге-гей! – кричали они проходящим внизу красоткам, - вы, куколки, хотите получить бусы?

- Хочу! – неслось с мостовой

- Покажи сиськи – получишь!

 

И вполне приличная с виду девушка поднимала свитерок до подбородка, заголяя свои молодые груди.

 

- О-ооо! У-ууу! А-аа! Смотрите, какая!!! – выли и подсвистывали сверху, - ну, заслужила, заслужила… держи!

 

Они кидали девушке бусы, и та со смехом  их ловила.

Или того хлеще.

 

- Эй, мужик, - орали художники, - мужик, хочешь  бусики? Хочешь? Тогда покажи нам свой (извините) пенис!!!

 

- И что ты думаешь! – рассказывал  Стасик, - такой из себя солидный мужчина, в летах, расстегивает ширинку… Сумасшедший дом! Я видел одну старушку, которая  кружилась, как ненормальная, под зонтиком! Это просто вообразить невозможно, что там творится!

 А теперь вернемся в игорный зал, по которому время от времени прохаживаются штатные карнавальные персонажи – оголенные красавицы в цирковых нарядах, клоуны на ходулях, и прочие виды ряженых. Их задача, наверное, заключается в том, чтобы поддерживать в посетителях тот заряд  дурацкого веселья, который они получили при входе. На необозримых площадях казино происходят разнообразнейшие игры, при этом пространство каждой игры строго ограничено. Мы видели играющих в кости, в рулетку, в карты. Илюша узнал «очко». Огромное количество народу сидит возле «одноруких бандитов» -  как  рабочие у  станков. Из автоматов непрерывно вылетают с нарочитым звоном фонтаны мелких монет. И вся окружающая ерунда вертится, звучит и блымает огнями. Насколько я понимаю, каждая игра  построена  в соответствии с единственным принципом: «повезет – не повезет». На таком фоне «подкидной дурачок» выглядит супер-интеллектуальным занятием. Мухлевать и жульничать не представляется возможным: малейшее движение игрока фиксируется  установленными повсюду телекамерами. Говорят, есть такие умельцы, которые, пользуясь потерей бдительности  соседа в момент метания костей, тащат у него из-под рук жетончики. Один-два - не больше! – иначе потеря может  стать очевидной: столь же мелкую пропажу неискушенный игрок, как правило, не замечает. Ну вот. Будучи человеком неазартным, я нисколько не возбудилась от всего этого балагана. А Илюша, все-таки, решил попытать счастья. Но безуспешно. Автомат слопал за два раза его пятьдесят центов, и на том дело кончилось. Стасик играть не стал.  Мы прошли весь первый этаж насквозь, и, выйдя с противоположной стороны, увидели перед собой набережную, сплошь покрытую деревянным настилом.[7] На расстоянии нескольких метров от настила начинался песчаный пляж и  темные океанские волны.  Кое-где на скамеечках сидели люди, но в общем, было тихо и пустынно. Неспешно двигаясь по набережной, мы разглядывали богато освещенные здания казино, отелей и ресторанов, ярко иллюминированные фонтаны. В какой-то момент с нами поравнялся  молодой здоровый парень, кативший перед собою нечто, похожее коляску рикши. Парень обратился к нам с каким-то вопросом. Стасик ответил ему отрицательно, и тот погнал дальше.

- Что ему нужно? – спросила я

- А… ребята   зарабатывают живую копейку. Катают на себе гуляющих.

Вскоре мы увидели большую группу таких же точно парней – белых и черных. Они громко общались между собой и гоготали во всю глотку. Потом мы еще не раз проходили мимо подобных групп. Видимо, ручной извоз – весьма распространенный здесь бизнес. Один раз мы остановились, чтобы поглазеть вместе с другими любопытными на работу уличного художника, который объяснял всем желающим свой метод и тут же на месте выполнял их заказы. Затем, перекусив в итальянской кафешке, мы двинулись к своему автомобилю. На набережной по-прежнему было пустынно. Заглянули в одну из освещенных лавочек. Так продавались футболки и всякое барахло с паскудными картинками. Но это был единственный раз, когда мы наткнулись в Америке на подобный товар. Кстати, я хочу добавить, что местная реклама: дорожная, уличная, наружная и внутренняя,  телевизонная  -  всякая, на первый взгляд показалась мне в достаточной мере чистой, без непременного душка похоти, столь характерного для аналогичной российской либо израильской продукции – когда, например, искушав на экране растворимого супчика из пакета, мужик кидается на бабу, как будто бы  этот супчик обладает свойствами виагры…

Но это, так сказать, художественное отступление. Мы продолжали двигаться в обратном направлении, когда внезапно нам навстречу с гиканьем и смехом понеслись местные «рикши». Оказалось, что в одном из концертных залов окончился конкурс красоты среди девочек-подростков, и парни сломя голову кинулись за своей живой копейкой. Вскоре они уже обгоняли нас, бодро толкая перед собой коляски с пассажирами. Нам оставалось только дивиться их физической силе.

Загрузившись в автомобиль, я бросила прощальный взгляд на «Тадж-Махал». Со стороны бокового фасада он был украшен металлической галереей, вроде той, которую мы видели нарисованной на стене вестибюля. Вдоль перил  галлереигалереи стояли человеческого роста и загадочного вида куклы в масках и карнавальных костюмах.

Стасик сказал, что американцы очень любят проводить свободное время в местах, подобных Атлантик Сити. Приезжают  в отпуск целыми семьями. Днем валяются на пляжах, вечером идут в игровые залы и рестораны. А для пенсионеров администрация казино придумала специальные дармовые поездки, при этом им еще выдают по пятнадцать долларов  на брата – так сказать, для затравки, чтобы разжечь азарт. А потом уже люди, естественно,  начинают ставить свои кровные. Но с «русскими» такая хитрость не проходит. «Наши» с удовольствием гуляют и развлекаются, но свои пятнадцать долларов привозят домой в целости и сохранности.

 

На этом прощаюсь.                                   Ваша Н.Вин. 24.03.99