Письмо 3

…Надо сказать, что Боря и Наташа  Баварские не принадлежали к числу наших старых друзей - знаете - со школьных или студенческих времен. Нет. Мы познакомились с ними года, примерно, за три до их эмиграции, но как-то очень быстро и тесно сблизились. Подобные связи бывают скорее между родственниками, чем между друзьями - на уровне генов и эмоций. И жили мы тогда по соседству, и дети наши  близки по возрасту: у них - два мальчика, у нас - девчонка. Они играли вместе. Старший из этой тройки, Илюша (говорили, будто он похож на моего мужа не только именем) был известен в городе, как юный компьютерно-математический гений союзного масштаба. Этот мальчик отличался, к тому же,  фантастической начитанностью, сложным характером и естественной при таком сочетании рассеянностью. Младший из троих - загорелый с ранней весны и до поздней осени, темнокудрый Володька, серьезно занимался теннисом, не имел проблем с общением; внешне значительно больше  напоминал знаменитого шахматиста Гарри Каспарова, чем любого из собственных родителей -  этот факт отмечали даже прохожие на улице. Володьку любили абсолютно все, он охотно отзывался на семейную кличку "Вольдемар", приделывая к ней все известные ему уменьшительно-ласкательные суффиксы: "Вольдемарушеченечка"; его детские изречения я записывала в тетрадку - по причине их качественного  юмора. Когда Баварские уезжали из Советского Союза, Вольдемару было двенадцать лет и он носил полосатую шапочку-буратинку. В аэропорту Шереметьево, я решилась поцеловать его на прощанье, и до сих пор помню, какие шелковые  у него были  щечки…

Однако, с чего это я вдруг пустилась в воспоминания? - Да, их отъезд мы все переживали достаточно бурно; особенно, Маша - ей  тогда исполнилось четырнадцать и это была ее первая разлука с любимыми - первая из длинной цепи последующих разлук… Наша эмоциональная связь с семьей  Баварских продолжалась достаточно долго и проявлялась, в частности, в моих тогдашних снах… Нет, нет, не пугайтесь, пожалуйста - я не стану  тут  пересказывать Вам свои сны. За исключением, пожалуй, одного - потому что был он совершенно удивительный.

Приснилось мне, будто бы я загадочным образом перенеслась в Сан-Франциско, и ищу там Борю с Наташей. Будто бы они назначили мне где-то встречу, но я не никак могу припомнить, где именно. Сначала я ждала их на трамвайной остановке - хорошо помню мощеную мостовую и рельсы - потом отправилась в другое место; где находилось очень характерное здание с куполом, напоминавшее архитектурой и пропорциями мусульманский мавзолей, но только гораздо больших размеров. Я вошла  внутрь этого здания, увидела грандиозную, широкую лестницу… Короче, мне так и не  удалось встретиться в этом сне с моими друзьями. Проснувшись утром, я подумала: "Что за ерунда! Трамвай в Сан-Франциско!…  Азиатский мавзолей!…  Приснится же такое!" Но вскоре пришло от Наташи письмо, в которое она вложила открытку со всякими сан-францисскими достопримечательностями, в том числе, там был и "cable car", весьма напоминающий с виду трамвайчик, и мощеная мостовая; а кроме того, кубическое здание характерных пропорций, с куполом и на высоком стилобате - стационарный павильон цветочной экспозиции в местном парке.

Осенью девяносто восьмого года я увидела все это собственными глазами.

Знаменитый город Сан-Франциско расположен на склонах покатых гор и обращен лицом к неописуемой красоты заливу, через который переброшено несколько потрясающих воображение мостов. Ежели в ясный и солнечный день наблюдать их с какой-нибудь высокой точки, то "аж перехоплюе у горлi". А ежели день выдался туманный, то горы и залив сильно смахивают на пейзаж с классической японской картинки. Жилье в Сан-Франциско, в основном, малоэтажное, деревянное - сами понимаете: сейсмика[1]. В некоторых районах дома имеют плоские крыши - если, опять же, смотреть на них издалека, с высокой точки - то видишь как бы нечто знакомое. Наташа говорит: "По-моему, Сан-Франциско похож на Хайфу". Но это - лишь смутный намек на сходство. У Хайфы совершенно другое наполнение и принципиально отличная планировка. В старых левантийских городах улицы и проезды взбираются по склонам гор наподобие серпантина; прямых линий и углов там почти не встретишь; архитекторы играют с рельефом в интересную игру, и, будучи приезжим человеком, трудно определить без карты, куда тебя может вывести любая отдельно взятая улочка. В Сан-Франциско  все иначе. Его план был, наверное, был вычерчен на карте под линейку без учета горных особенностей места. Улицы по многу раз поднимаются вверх   и опускаются вниз, не теряя при этом своей идеальной прямизны в плане. Растительность богатая, экзотическая, много растений, знакомых нам по Израилю, такие же пальмы, но значительно выше и мощнее. В центральной части – вообразите! - ходит троллейбус.[2] Огромный порт с большими и малыми кораблями и паромами. Нумерованные пирсы. На пирсе номер тридцать девять сконцентрирована торговля и развлечения. Он деревянный, двухэтажный. С прекрасным видом на залив, с натуральным шумом и запахом моря. Не припомню, возле какого пирса оборудовано стационарное место для отдыха морских львов - такие дощатые платформы, на которые те вылазят целыми семьями и орут довольно скверными голосами. Мы обратили внимание на одну изящную самочку с глубоким шрамом вокруг шейки - попала, видимо, под винт катера. В порту на набережной мы впервые столкнулись с "живой скульптурой". Наша Маша, правда, говорит, что и в Тель-Авиве сейчас таких полно. Но мы-то люди деревенские. Металлического цвета "скульптура", с максимальным реализмом изображавшая юношу в строгом костюме, стояла на постаменте в изящном полупоклоне, со шляпой-цилиндром в протянутой руке. Она была абсолютно недвижима, пока мы, не подозревая подвоха, разглядывали ее издали, но стоило нам лишь немного приблизиться, как "скульптура" потешным образом повернулась с нашу сторону, наклонилась еще больше и недвусмысленно приблизила к нам свою шляпу. Я даже взвизгнула с перепугу, чем позабавила окружающую публику. Толстая  пожилая негритянка с хохотом кинула в шляпу-цилиндр какую-то денежку, мы же поспешно ретировались. Позже я встречала еще много подобных "бронзовых" или "гипсовых" ребят и удивлялась их искусству  пребывать столько времени абсолютно без движения. Даже дыхание трудно было заметить. Вот такой  существует бизнес. Вдоль широкой набережной порта расположена, как водится, всякая торговля. Продают различных видов морскую пищу, в огромных чанах варят больших океанских крабов. Помню, еще в Харькове, на одной из присланных Наташей открыток я видела и эти чаны, и варящих крабов мужиков, и толпящихся вокруг покупателей. "Ну вот, - думала я, наподобие "умной Клары" - приеду я к Наташе в гости, пойдем мы с ней гулять на эту замечательную набережную[3] , где все кругом будут покупать и лопать этих свежих, аппетитных, горячих, вкусных, океанских крабов… А как же я? С моим-то вегетарианством? Неужели так и помру, не отведав ни одного лакомого кусочка?"… Короче, читатель - в реальности никаких жестоких соблазнов при виде кипящих крабов мне испытать не довелось.

На один из week end'ов прилетел из своего Сиэтла взрослый и женатый Илюша, чтобы пообщаться с нами. Все вместе мы ездили в горы, в парк redwood'ов, про которые я уже рассказывала. Из окон автомобиля мы любовались великолепием прибрежных гор и богатыми калифорнийскими долинами - скошенными полями; зелеными лужайками, на которых паслись темно-рыжие кони; добротными фермерскими постройками. В преддверии Холлоунина - осеннего праздника всех чертей - вдоль дорог продавались спелые тыквы кучами, красовались дурацкие чучела из соломы. Однажды Боря остановил машину на берегу чистого горного озера. Мы вышли и глядели в восхищении, покуда не замерзли, а замерзли мы быстро, потому что дул  холодный, пронизывающий ветер с вершин. Другой раз Боря подвез нас к знаменитому Голден Гейт Бридж - мосту "Золотые Ворота", который мы вместе с двумя Илюшами весь отмахали  пешком, то и дело останавливаясь по дороге, чтобы лишний раз взглянуть на залив и на бессчетные белые паруса курсирующих по нему яхт. У этого моста длинная интересная история, которую я не буду здесь излагать, чтобы не напутать фактов. Отмечу одно - вдоль его перил развешены специальные бесплатные телефоны для обслуживания самоубийц, чтобы перед тем, как сигануть с моста, они могли позвонить в службу психологической помощи -  услышать доброе слово и, возможно, примириться с жизнью. На другой стороне залива мы поднялись на смотровую площадку, где наблюдалось много гуляющих, а также  торговцев дешевым тряпочным товаром, разложенным на подстилках прямо под ногами. В какой-то момент торговцы, кое-как пособирав свое добро, буквально, скатились вниз по склонам пригорка и разбежались в разные стороны.

- Чего это они вдруг? - поинтересовалась я у Бори

- Нелегальная торговля… Видишь полицейскую машину?

Потом Боря повез нас в маленький курортный городок, с набережной которого хорошо просматривался  Down Town Сан-Франциско. Городок был очаровательный        (названия не помню), мелкомасштабный по американским понятиям, и я бы даже сказала, немного кокетливый. "Здесь очень похоже на Италию. Правда?" - спросил  Боря. "Может быть. Но только мы не были в Италии". На улицах городка тоже было много гуляющей публики, заходившей в магазины, ресторанчики, художественные галереи и болтавшей на разных языках мира, в том числе, и на русском.

- В наши первые годы в Америке, - рассказывал Боря, -  я довольно часто   бывал здесь по выходным: шел пешком через Голден Гейт Бридж...  гулял тут некоторое время, а потом возвращался  домой на пароме …

Он показал нам на очередь у причала, к которому приближался белый однопалубный теплоход.

В другой раз, ближе к вечеру, Боря с Наташей показывали нам центральную часть Сан-Франциско - особняки, в которых живут не просто богатые, а фантастически богатые люди: у одного из них (опять фамилию забыла) есть, например, специальная прислуга для складывания и раскладывания чемоданов. А один из наследников этой  семьи пишет сейчас музыку и чуть ли не содержит на собственные деньги целый симфонический оркестр, чтобы в программу концертов своих они включали также и его произведения. Видели мы дом, в котором обитает вдова некоего азиатского диктатора. Неслабый домишко. Заглянули  в зал большого собора, где шел общедоступный концерт - очень хороший, даже жалко было уходить. Из собора Наташа повела нас в отель - старый, чуть ли не единственный, устоявший во время страшного землетрясения, которое случилось здесь в начале нашего века. Наташа сказала, что вестибюли всех отелей принадлежат городу, и что  любой желающий гражданин может беспрепятственно туда входить. Вошли и мы. Внутри было темновато и солидно - во вкусе прежних времен. Из вестибюля  поднялись в кабине наружного лифта на верхний этаж. Этот лифт примечателен своей особой стеклянной стенкой, через которую, в динамике подъема, мы  любовались панорамой города в последних лучах  заходящего солнца. А на верхнем этаже находилась давно известная мне по Наташиным письмам и фотографиям женская уборная с просторной рекреацией, с диванчиком в рекреации и большим оконным проемом, через который возможно  наблюдать панораму города. На обратном пути мы прошли через громадный зал ресторана и коридоры отеля, в которых, почему-то, преимущественно говорили по-немецки.

Оказавшись на улице, мы  обнаружили, что окончательно стемнело. Служащие отеля в поте лица  принимали и отправляли гостей, подъезжавших и отъезжавших на своих автомобилях и лимузинах. Гости входили и выходили группами, парами и целыми делегациями - возбужденные, со смехом и разговорами. Служащие в форме махали руками и свистели в свисточки (если я правильно помню).

 

«…осуществляются мечты…»

Следующей точкой нашей программы был современный отель Хайат, который произвел на меня сильное впечатление как размерами так и архитектурой. Снаружи он напоминает колоссальную светящуюся пирамиду, которая изнутри выглядит полой - стенки пирамиды имеют толщину, достаточную для поэтажного размещения номеров и опоясывающих внутренних галерей со входами в номера. Остальное, гигантское, сужающееся кверху пространство -  свободно от каких-либо конструкций и ярко освещено. Говорят, такое решение продиктовано условиями сейсмики. Как там осуществляется связь между этажами, я не уразумела; как работают лифты - что-то не припомню. Но на одном из них мы поднялись в ресторан, который оказался вращающимся. Усевшись за столик возле стеклянной стены, мы увидели  перед собой целый район небоскребов со сверкающими снизу доверху бесчисленными окнами. При чем, мы находились в уровне верхних этажей, и не доставали взглядом до оснований этих небоскребов - и это создавало иллюзию полета. Небоскребов было много, и свету от них - море разливанное. Принесли меню. Наташа с Борей заказали себе мороженое и порекомендовали нам сделать то же самое. Но я заприметила среди десертов знакомое название "крем-брюле" - когда-то продавали в Харькове такое мороженое. Стоило оно, помню,  пятнадцать копеек порция и я ужасно его любила. Но настоящего крем-брюле, естественно, мне никогда в жизни  пробовать не доводилось. И вот приносят на тарелочке, вернее, на тарелке, размером со среднее блюдо нечто, в небольшом таком низком судочке, украшенное скромным листиком мяты. Сверху - золотистая корочка, как от растопленного сахара… Вкус? - Ну что Вам сказать - напоминает хорошо разваренную и обильно сдобренную маслом, манную кашу... Очень сладкую… "Осуществляются мечты"[4]… А тем временем ресторан повернулся "к заливу передом, к городу задом" - и это было  великолепно! Потому что залив тоже сиял огнями и одновременно отражал огни, удваивая, утраивая, учетверяя их сияние. Светились прекрасные, летящие   мосты, светились плывущие по глади вод кораблики, при этом наше собственное неторопливое вращение постоянно меняло  ракурсы наблюдаемой картины.

 


[1] Говорят, что со временем Калифорния отделится от континента и станет островом. Прекрасным островом в океане.

[2] Именины сердца для ностальгирующих "русских" израильтян.

[3] С той же долей вероятности я могла тогда планировать  полет на Луну.

[4] Точно так же, шесть лет назад, когда я гостила в Израиле, помню, Аня купила мне в Натании пирожное с марципаном, осуществив тем самым другую мою детскую мечту – отведать марципана! Кстати, тоже оказалось “nothing especial!”.

Free Web Hosting