Письмо 7

Yosemite (Йосемети)

С самого начала Илюша планировал взять на недельку  автомобиль в аренду и покататься самим по Калифорнии. С помощью Интернета и Бори  Баварского он разработал маршрут, тот же Боря нашел поблизости самую  удобную фирму проката, где нам выдали без проблем автомобильчик - самый маленький, которой только можно было найти, темно-красного цвета: то ли Форд, то ли Фиат -  что поделаешь, нет у меня памяти на подобные вещи! - но начинается на букву "Ф", это точно. Когда по возвращении в Израиль, Илюша показал мне на шоссе такую точно марку, то я ее не узнала, потому что машина выглядела достаточно крупной. "По израильским понятиям она, естественно, крупная, - ответил Илюша, -  ну а по  американским - малютка!"

Выехали мы с утра пораньше, чтобы успеть засветло добраться до поселка, под названием Oakhurst, где Боря  Баварский заказал для нас номер в мотеле на ближайшие две-три ночи. Путь предстоял неблизкий - больше двухсот миль - а главное, незнакомый. Но несмотря на мои волнения и страхи, добрались мы без особых приключений, благодаря решительности моего мужа, а также интернетовской карте-схеме, где подобнейшим образом все было расписано и обозначено. Ехали мы мимо буровато-желтых, выжженных солнцем калифорнийских холмов, мимо абсолютно синих, без единого деревца по берегам озер - ни намека на роскошную, экзотическую зелень океанского побережья. Впрочем, я гораздо лучше запомнила обратную дорогу. Через какое-то время пустынный ландшафт преобразился, холмы сменились горами; высохшие травы - деревьями; и чем выше мы поднимались, тем роскошнее становились виды. Эти горы - Вы представляете, тетушка! - называются Сьерра Невада. -"Ах, как долго, долго едем, как трудна в горах дорога, чуть видны вдали хребты туманной Сьерры…" - Но мы-то ехали как раз недолго. Вскоре перед нашими глазами предстало курортное местечко Oakhurst. Как это водится в Америке, оно тянулось вдоль обеиx сторон шоссе, а мотель, в котором был заказан для нас номер, находился на той же самой центральной магистрали: так она значилась в адресе - Highway. Мотель представлял собою, как снаружи  так и внутри, классический образец общеамериканского деревенского кича. Никаких проблем с поселением  не возникло, мы быстро затащили вещички в комнату и поехали на свою первую экскурсию в национальный заповедник Йосемети - до заката оставались считанные часы.

Несколько слов о заповеднике. Эта огромная, охраняемая государством территория, по площади, как говорит Илюша, вполне соизмерима с государством Израиль.  Заповедник включает в себя неописуемой красоты горы, ущелья, водопады; леса, озера и болота; реки, мосты через реки; медвежьи тропы, самих медведей, и плюс к ним еще много разных, хищных и травоядных зверей и птиц. До прихода белых людей в этих местах обитали индейцы - охотились, ловили рыбу, мастерили себе  инструменты из обсидиановых сколов, молились среди невероятной красоты своим богам, ничем не нарушая экологическое равновесие в регионе. Потом явились пионеры из Европы; они построили мосты и  дороги; почтовые офисы и банки, дома из грубых бревен; принялись со свойственной им энергией осваивать богатства местной природы. - "Он настроит дымных келий по уступам гор, в глубине твоих ущелий зазвенит топор.." - Индейцы сначала сменили свою традиционную одежду на европейскую, а потом и вовсе исчезли. Из-за несовершенства моего английского, я так и не уразумела, куда они, в конце концов, девались: но  примечательно, что медведи живут и здравствуют, а индейцев нет.

От мотеля, в котором мы остановились, и до въезда в заповедник было порядка двадцати миль по живописной горно-лесной дороге. На въезде нужно купить билет, который сохраняет свою актуальность в течении недели. Сначала Илюша планировал провести здесь один, ну максимум два дня, и отправиться дальше, обозревать другие красоты Сьерра Невады. Но сориентировавшись на месте, мы смекнули, что нам бы и месяца не хватило, чтобы хоть мельком познакомиться со всеми чудесами природы, которые есть в Йосемети.

Итак, наш первый день, или вернее вечер, мы вместе с билетами получили в заповеднике путеводитель, а также специальное, отпечатанное на желтой бумаге предупреждение: "Вы вступаете в край активно действующих медведей", а потому необходимо соблюдать все перечисленные правила по обращению с ними. Оказывается, только за прошлый год эти бережно охраняемые государством животные раскурочили в поисках еды более девятисот  туристских автомобилей. Но не волнуйтесь, тетушка, с нами ничего такого не случилось. Эти предостережения касались, в основном тех людей, которые становились лагерем на территории заповедника -  мы же с наступлением темноты всякий раз отправлялись ночевать в поселок. Одна наша приятельница рассказывала, что ее муж, который, действительно, жил там с друзьями в палатках, прилично напугался, когда к ним в гости вдруг завалил однажды местный Михайло Иванович. Мужики принялись со страшной силой колотить ложками  по кастрюлям, в результате чего незваный гость, видимо, решил, что вряд ли его угостят тут чем-нибудь хорошим, и ушел восвояси…

Однако, "вернемся" от медведей "к нашим  баранам". В первый день мы успели немного погулять по самой нижней из долин, по изумрудным,  окруженным высокими елями лужайкам, которые на поверку оказались полями для гольфа.[1] Мы прошлись вдоль русла чистой, прохладной  и спокойной речки, с валунами светлого камня на дне и по берегам и светлыми песчаными плесами. Перебрались через крытый деревянный мост к сработанному топорами поселку первых поселенцев, все здания которого представляют собой одноэтажные, достаточно примитивные срубы  - сейчас это музей. Еще до наступления сумерек успели добраться до гигантских древних секвой - старшей из которых, по-моему, три с половиной тысячи (!) лет[2]. Могу только сказать, что зрелище весьма впечатляет. В стволе одного из таких деревьев, кажется, в прошлом или позапрошлом веке, неленивые ребята-поселенцы  прорубили сквозной проем, достаточный для проезда кареты. Секвойя выдержала это испытание, но сейчас все подобные деревья огорожены таким образом, что нельзя к ним подойти ближе, чем на несколько метров. Во всем заповеднике скрупулезно  соблюдаются  законы природы - никто не вывозит бурелом, не вырубает сушняк, не чистит подлесок, не убирает обгоревшие стволы; туристам запрещается подбирать упавшие ветки и даже шишки. Не то бы я привезла парочку - едва ли не полуметровых! -  найденных под елью экземпляров… Но раз нельзя - так нельзя… Пришлось ограничиться фотоснимком, который Илюша делал уже в густых сумерках.[3] За сим мы погрузились в  автомобиль и поехали обратно в Oakhurst .

Будучи порядком голодными, мы отправились, по совету администраторши, в смежный с мотелем ресторанчик, где нам, как постояльцам, обещали чувствительную скидку. Накушаться там можно было от пуза, потому что выставленные на специальном прилавке салаты и закуски в стоимость ужина не входили - "бери -не хочу". Посетителей в ресторане  было предостаточно - в основном, туристы, целыми большими группами. Возле нас расположилась компания северян с румяными крестьянскими лицами. Они громко и весело общались по-немецки. Среди них был один угрюмый, очень крупный, богатырского сложения  цветущего возраста мужик,  с жидкими соломенными волосами и недобрыми, как мне показалось, прозрачными глазами, одетый в коричневую кожаную куртку. "Прямо штурмбандфюрер какой-то, - подумала я. - Небось, наши рожи ему тоже не сильно нравятся!" Но чуть-чуть поразмыслив, сама же себе и ответила: "А в чем, собственно, проблема? Никаким штурмбандфюрером этот парень, просто по возрасту, быть  не мог; и ничего плохого покамест тебе сделал. - Откуда же такая неприязнь? - Это неправильное чувство. - Может, он, вообще, твой кровный родственник!" - "Очень может быть." Подобные соображения, как правило, мгновенно приводят меня в чувство.

Ужин был, как я уже сказала сытным и достаточно вкусным, в общем-то, не слишком дорогим, но все же, мы решили искать харчевню подешевле. И пройдясь по центральной улице, сразу обнаружили пару-тройку китайских точек. Взяли их на заметку и отправились на закупки в местный супер. Вопрос с питанием на последующие дни путешествия нам удалось решить рационально и просто. Утречком мы кипятили в номере воду и делали себе горячий завтрак из концентратов - картофельное пюре, либо плов, либо еще что-то в этом роде. Потом чай, естественно, или кофе с печеньем. Для перекуса на природе брали с собой "тормозок" в виде бутербродов, фруктов и овощей; бутылок с минеральной водой.[4] По возвращении плотно ужинали у китайцев и заваливались спать. Перед сном можно было покиснуть немножко в открытом джакузи возле нашего корпуса (благо, погода позволяла) или отправиться в закрытый бассейн - все это не требовало дополнительной оплаты. Однажды вечером в китайском  ресторане с нами произошел забавный случай. Илюша закал себе на ужин свинину со стручками фасоли; а я - какое-то овощное блюдо на основе соевого творога. Официантка вскоре принесла и с приветливой улыбкой поставила перед каждым из нас по внушительной порции на овальной тарелке. Идентифицировать составляющие этой пищи не представлялось возможным, и мы дружно принялись за еду:

- Какие, все-таки, мастера, эти китайские кулинары! - сказала я. - Сделать из такого нежного продукта, как соевый творог, полную имитацию мяса! Вот что значит древняя культура!

- Да, ты права, - ответил Илюша,  Я вот тоже ем и удивляюсь - как это можно из обычной свинины приготовить такие легкие, ну прямо-таки воздушные хлопья!… Хотя стоп! Не ешь… Возможно…

Он подозвал официантку, чтобы разобраться. Всплеснув руками, та мгновенно переставила наши тарелки; затем принялась извиняться и высказывать горькие сожаления по поводу той невольной путаницы, которую по рассеянности допустила…

 

На второй день мы отправились в заповедник почти что с рассветом, и поднимаясь в горы, останавливались по дороге на всех предусмотренных маршрутом смотровых площадках. Мы выходили из своего автомобиля и любовались благородными скалами вершин и еловыми лесами на склонах гор;  чистым сиянием нежного осеннего утра… 

Чистота, величие и первозданность - вот Вам основные впечатления,  от  гор, лесов и водоемов Йосемети. А если кого-нибудь из читателей покоробят столь выспренные слова и выражения, то я отвечу что другие слова и выражения здесь просто не годятся. Впрочем,  давно уже известно, что никакие слова не годятся… Но эти хоть отчасти… И вообще, согласитесь, общение с природой - есть процесс интимный. При ограниченном времени, на бегу, тем более с колес, - глубокого контакта не получается… Получаются отдельные, отраженные сетчаткой мимолетные образы, которые впоследствии можно будет доставать из архива памяти и вникать на досуге в подробности … Но эти образы - маломерные и неживые… Так что, подлинного контакта с природой у нас в Калифорнии, естественно, не получилось…

Но мы видели свергающиеся с высоких и нагих отвесных монолитов чистые и прекрасные горные реки. Осенью они больше похожи на ручейки, но весной, говорят, они представляют собой целые ревущие потоки. Стоит лишь немного отойти  от проезжей дороги, как попадаешь на совершенно безлюдные берега, как будто бы в доисторическое время.  Мы наблюдали славных земляных белочек у воды и плывущих по течению диких селезней, и рядом с ними -  легонькие опавшие листья: отступающую флотилию лета... Несмотря на то, что русла рек зачастую были  завалены мертвыми стволами, камушки на  дне казались нам более различимыми, чем береговая галька - мокрые, они сверкали и переливались на солнце. Между светлыми валунами, на светлом песке мы вдруг заметили выложенный из гальки  примитивнейший круг: знак организующего присутствия разума - наивное подражание Творцу, первобытная, неосознанная попытка создать собственную реальность… Однако, меня иногда заносит. Pardon…

Ближе к полудню мы случайно набрели на этнографический музей, с индейской экспозицией. У входа был установлен спил девятисотлетней секвойи, со специально отмеченными возрастными кольцами и соответствующими надписями на них . Например, "Открытие Америки Колумбом", "Война за независимость" и т.д. Получалась очень наглядная диаграмма времен. Внутри музея были выставлены различные предметы индейского быта, красочные панорамы индейской жизни, фотографии с текстами и восковая фигура подлинного вождя-жреца в праздничной одежде из перьев. Там же некий музейный работник изготовлял обсидиановые орудия по древней технологии - ударяя один камень о другой -  и предлагал всем желающим попробовать себя в этом деле. А во дворе музея находилась натуральная индейская деревня - несколько вигвамов, до удивления примитивных и маленьких шалашиков из веток; ритуальная баня[5], а также своеобразное капище богов, тоже сложенное из веток, но гораздо более сложное, напоминающее в плане однозальную церковь с притвором. Посередине круглого зала располагалось место для костра, над этим местом в крыше было сделано отверстие. Участвующие в богослужение выстраивались кружком, в то время как жрец находился возле самого огня, он лупил своим посохом о землю и чего-то выкрикивал. Остальные повторяли. Дело в том, что одновременно с нами в капище вошла группа школьников с учительницей. Группу сопровождал настоящий индеец, который все это и рассказывал, и для убедительности  изображал в лицах. Дети с удовольствием ему подыгрывали.

Третий день мы провели на высоких вершинах, с которых были видны другие, еще более высокие вершины - с белыми пятнами ледников,  с отвесными обрывами, сахарными выходами мрамора; с синими тенями от блуждающих облаков; с  огромными, далекими, как будто скованными льдом водопадами. Но когда ветер затихал хоть  на минутку, становился внятным их приглушенный расстоянием шум…

На четвертый день мы оставили Йосемети.